Тут, странные утробные звуки, отдаленно напоминающие собачий скулеж, доносятся до моих измученных отмороженных ушей и прерывают поток депрессивных мыслей самым наглым образом

Район ванны. Ну, конечно. Патрик.

Еле сползая с дивана, ползу дальше. А именно освобождать бедную собаку из ее плена, в котором она провела если не шесть, то часов пять точно.

Ему хватит на первое время. Думаю, после такого буянить ему вряд ли вздумается.

Вот, как замечательно я придумал. Ах, какой я все-таки умный. Такую милую собачку воспитаю….

Только моя довольная мина намерилась встречать покаянного пса с виноватыми глазами, сердце на секунду почуяло неладное.

Я открываю дверь, которую для наиболее комфортабельного открытия пришлось пнуть, и на меня, подобно самоотверженным вьетнамским солдатам, кои бросались на бомбы, дабы защитить товарищей, бросается сумасшедшая собака.

Патрик, всеми своими тридцатью килограммами с хвостиком, припечатывает меня к маленькому комодику, стоявшему подле входа в ванну.

Бараний вес, но чтоб с такой силой…даже моя амортизация не выдержит….

Мало того, что я въехал головой в ручку-цветочек, которая абсолютно точно оставила одноименный узор у меня на затылке, до полной кучи на меня сверху посыпалось какое-то непонятное месиво, по консистенции смутно напоминавшее собачий корм в виде шариков, а по запаху – Шанель номер пять подвального производства и столетней давности.

Пока я приходил в себя и пытался сбросить с себя Патрика, который забрался на меня и вылизал мне все глаза, сверху перестало сыпаться, а потом оказалось, что весь пол сплошь засыпан белыми бусинами с гирлянды, которая, кажись, от сильного удара слетела с гвоздиков и благополучно лопнула.

О Боже, - простонал я, утираясь от слюней, - Ну, куда уж хуже?! Слезь с меня, животное!

Освобожденный Патрик, который теперь, похоже, вздумал поиграть, схватил меня за рукав и куда-то поволок. Стараясь не поддаваться стремлениям собаки меня куда-то утащить, я залег на живот и вцепился в ножку близстоящего стула.