И.К.: Курить ведь у нас на сцене тоже нельзя?

А.В.: Курить нельзя, материться с этого года нельзя.

И.К.: А государство у них как относится к искусству? Ведь у нас есть Гергиев, которого любят, и даже лично Владимир Владимирович любит. Валерий Абисалович, безусловно, талантливый гений. Но не стоит забывать, что есть масса других талантливых людей, у которых просто нет таких возможностей, которые есть у Гергиева, просто потому, что они не обласканы властью. Соответственно у нас такая избирательная политика в отношении искусства, когда поддерживаются только какие-то определенные арт-проекты.

А.В.: Я соглашусь с тобой полностью. Тут два важных аспекта. Во-первых, в России действительно очень избирательный подход, ведь государство является учредителем 99% культурных учреждений. И соответственно государство регулирует деятельность этих учреждений. А от этой системы в Европе отказались довольно давно, никто там такое количество театров и ДК не содержит, государство просто этого не делает. Это в массе своей частные учреждения, которые финансово поддерживаются через фондовую систему. И, таким образом, государство просто не может регулировать то, что происходит в этих учреждениях. Это принципиальное финансовое различие. У нас деньги дает государство которое может запретить, в Европе деньги государство не дает, все финансы распределяются через фонды, которые уже решают, кому дать, кому - нет. Это, на мой взгляд, более честный и справедливый подход. Фондов ведь много.

Что меня очень удивило на примере Одиссеи, проекта который мы недавно запустили – в России инициировать такой проект на уровне площадки «Скороход», например, было бы просто невозможно. Нам бы столько денег на реализацию проекта никто бы не дал. Такие денег могли бы дать, наверное, только БДТ, если бы они решили что-нибудь такое организовать. Тут получается, что реализация более-менее масштабных проектов возможна в России только у каких-то больших организаций, как Мариинский театр, например. Тогда как в Европе, любой самый маленький театр может рассчитывать на то, что он в принципе в конкурентной борьбе со всеми большими театрами за право реализовывать какие-то большие проекты. Отсюда, можно сказать, что европейский взгляд на отдельного индивидуума, на человека, он гораздо более демократичен, маленький человек в большом государстве может чувствовать себя на равных с президентом. У нас же есть четкая иерархия: ты молодой, ты еще не прошел нашего пути, ты там говна не поел, по медным трубам не походил, ты занимайся букингом артистов за 2 тыс евро. Тебе уже 35? Давай за 6 тысяч, тебе 48 – вот теперь у тебя есть доступ к государственным миллионам. И тут я скорее говорю не о возрасте, а об иерархичном подходе государства в этом плане, что есть смена поколений, которую сложно пробить. Когда в Европе театры, которые привлечены к проекту «Одиссея», не самые известные, не самые большие, не самые заслуженные, это просто театры, объединенные по принципу дружественности, общего взгляда на искусство, стиль жизни. В этом плане в Европе дают жить гораздо большему количеству людей, им не обязательно сначала устроиться администратором, работать при какой-то большой структуре, корпорации, это все совершенно необязательно.

И.К.: А вот есть же такое мнение, что искусству нужны рамки. Что искусство взлетает, расцветает пышным цветом, когда его ставят в жесткие рамки, очень часто приводят в пример искусство в СССР, когда был Самиздат, подпольные выставки, квартирники и прочее, и это все было довольно высокого уровня, с точки зрения искусства. Что ты думаешь, есть такое явление или все-таки искусству нужна свобода?

А.В.: Ты знаешь, однозначного ответа на этот вопрос нет. На мой взгляд, не только душением можно создать что-то великое, есть великие вещи, созданные за счет того, что человеку дали спокойно работать. Вот, например, хореограф Пина Бауш, Ее никто не душил в Германии, ей дали спокойно работать и она создала невероятные произведения искусства. Не обязательно должно быть что-то, против чего нужно бороться. Опять же если говорить про те примеры, которые ты приводишь, то скорее успех был продиктован тем огромным вниманием к этим проектам, потому что не было ничего другого, на что можно было бы отвлечься. Потому что когда обращено столько внимания, качество твоего продукта, конечно, должно расти. Ведь так у большего количества людей есть возможность оценить его с разных сторон. Я думаю, здесь вопрос не только в том, что была Революция и поэтому был серебряный век. Напрмер, в Англии никогда не было так, чтобы революция за революцией, никогда не было железного занавеса или каких-то гонений на артистов, и у них тем не менее все прекрасно с театрами, с хореографами, с режиссерами. Это скорее наш какой-то мазахизм.

И.К: Мне кажется все-таки садомазохизм. Потому что правительство получает удовольствие от того, что есть возможность вот так заламывать руки, утверждать свою власть, но и люди искусства определенный кайф от этих мучений ловят.