Искусство

Предметом искусства является познание формы объектов и явлений окружающего мира. Содержание главы:

1. Необходимость искусства (форма и содержание, искусство и наука).

2. Красота (привлекательность и форма, красота и функциональность).

3. Основные принципы искусства (язык, произведение, теория, интерпретация, классика и поп-культура).

4. Музыка (гармонический лад).

5. Искусство, поп-культура и классика (связь между искусством и поп-культурой).

6. Мораль в искусстве (цензура и безнравственность).

7. Финансирование искусства (приложения искусства, деньги и мораль).

1. Необходимость искусства

Непосредственная причина возникновения и развития искусства, очевидно, заключается в том, что человек получает удовольствие, воспринимая произведения искусства. Природа этого удовольствия, как и всех других удовольствий, так или иначе обусловлена удовлетворением инстинктов.

Процесс удовлетворения инстинкта предполагает наличие возбуждающего объекта или явления (пища, женщина и др.). Само возбуждение является приятным ожиданием удовольствия от контакта с соответствующим объектом, который вызывает возбуждение одним только своим материальным представлением через зрение, слух и другие органы чувств. Аналогичное возбуждение, видимо, испытывает любое живое существо. Но человек имеет память и может вообразить отсутствующий объект. Отсутствие объекта, необходимого для удовлетворения инстинктов человека (вода, пища, женщина и др.), вызывает в его интеллекте представление желаемых объектов, что вызывает эмоции, сравнимые с эмоциями ожидания. Чем сильнее воображение, тем сильнее эмоции. Например, в наибольшей степени стимулирует воображение особое состояние влюбленности, связанное с невозможностью немедленного контакта с реальным объектом.

Под формой будем понимать представление объектов и явлений окружающего мира в пространстве и времени, воспринимаемое человеком посредством органов чувств. В этом представлении осуществляется содержание объекта, его нематериальная сущность, заложенная в теории Вселенной. Форма объекта ассоциируется у человека с удовольствием, полученным им во время предыдущих контактов с этим или аналогичными объектами и потому сама по себе может вызывать эмоциональное возбуждение ожидания, предвкушение контакта.

Следующий шаг – материальное воспроизведение воображаемой формы объекта (картина, скульптура и т. д.). Некоторым людям – назовем их художниками (под художником подразумевается представитель любого вида искусства – композитор, поэт, балетмейстер, дизайнер и др.) – удается так воспроизвести форму, что она вызывает соответствующие эмоции у других людей. Непосредственная причина искусства – это выражение эмоционального состояния художника через воспроизведение формы объекта или явления для оказания эмоционального воздействия на других людей. Индивидуальные переживания обобщаются.

Таким образом, в искусстве воспроизводятся формы объектов и явлений окружающего мира и исследуется связь формы объекта с его содержанием. Основная миссия искусства – познание законов соответствия формы объектов и явлений окружающего мира их содержанию и включение этих законов в общую теорию Вселенной.

Если наука, имея логическую, рациональную основу, представляет необходимость, то в основе искусства лежит свобода – интуиция, иррационально связанная с ощущениями, получаемыми от конкретных субъектов. Это противоречие интеллектуальной деятельности отражается и в физиологии головного мозга, который состоит из двух половин. Несмотря на общие принципы работы и выполняемые функции и даже, в большой степени, взаимозаменяемость, одна из них больше подавляет, другая – отражает стремление к свободе. Подавляющая половина основана на логическом мышлении и отвечает за науку, свободная половина основана на образном мышлении и отвечает за искусство.

2. Красота

Объекты окружающего мира могут быть привлекательными для человека или нет. В основе привлекательности объекта лежит ожидание удовольствия, которое может быть получено от контакта с этим объектом. Определим привлекательность как свойство формы объекта вызывать положительные эмоции ожидания контакта.

Первые произведения искусства могли быть привлекательными в той степени, в которой были привлекательны объекты или явления, отображаемые в этих произведениях. Очевидно, привлекательность реального объекта носит материальный характер (ожидаемое удовольствие от контакта с ним реально), тогда как привлекательность произведения искусства материальной привлекательностью обладать не может. Тем не менее, произведения искусства вызывают положительные эмоции, сравнимые с эмоциями ожидания контакта.

Но есть нечто большее, чем просто привлекательность. Каждый объект в материальном мире выполняет определенные функции и представлен в форме, способствующей выполнению этих функций. Естественно предположить, что качество функционирования объекта отображается в его форме, так что качество функционирования объекта можно определить, не только тестируя его функциональность, но и оценивая его форму. Назовем красотой свойство формы объекты отражать качество его функционирования. Например, красота женщины связана с ее функциональностью в продолжении рода, красота фруктов отражает их вкус и полезность и т. д. Лучше функционирующему объекту соответствует более красивая форма. Подлинная красота характеризует не просто форму, но соответствие формы объекта его содержанию.

В формировании чувства красоты большое значение имеет либидо. Созревающие юноши впадают в транс от прикосновения девушки, и объект этого прикосновения становится для него эталоном красоты. Без либидо красоты нет. Для маленьких детей олицетворением красоты является мама. Напротив, старый человек и сам некрасив, а вместе с угасанием либидо сначала все молодые женщины становятся для него одинаково привлекательными, а затем все они теряют всякую привлекательность. Без либидо красота – это память интеллекта о прошедших эмоциях. Эстетическое чувство возникает в результате интеллектуализации либидо.

Красота является объективным критерием совершенства формы. Искусство – это культ красоты, благодаря которому вырабатываются общие соглашения и принципы оценки красоты объектов, явлений и произведений искусства. Все, что человек создает, должно быть красивым. Сначала возникает идея объекта (например, жилище, одежда, автомобиль), затем уточняются его функциональные характеристики, после чего проектируется материальная форма. Естественно, форма создаваемых объектов должна в максимальной степени соответствовать содержанию, обеспечивая необходимую функциональность, то есть должна быть красивой.

3. Основные принципы искусства

Объекты и явления окружающего мира существуют в пространстве и времени. Соответственно, искусство можно разделить на изобразительное и повествовательное. К изобразительному искусству отнесем живопись, архитектуру, танец, дизайн и другие жанры, связанные с изображением пространственной формы объектов и явлений окружающего мира или с их фиксированным представлением.

К повествовательному искусству отнесем литературу, музыку, театр, кино, в которых объекты и явления представляются в виде последовательности событий во времени, отражающей динамику процесса.

В жизни любого человека можно выделить запоминающиеся, значимые для этого человека истории; их можно представить в виде последовательности событий, которой, в свою очередь, соответствует последовательность испытанных при этом чувств. Человек может описать нечто увиденное или услышанное, рассказать историю и вызвать аналогичные чувства у слушателя. Но сопереживание можно вызвать не только словами. Если каждому чувству приписать (поставить в соответствие) некоторые элементарные изображение или звук, то картина или история могут быть представлены в виде полотна (совокупности элементарных изображений) или музыкального произведения (последовательности звуков). Такие произведения могут вызывать в другом человеке схожую последовательность чувств.

В каждой области искусства вырабатываются свои базовые элементы – жесты в танце, цвета и линии в живописи, ноты в музыке, слова в поэзии и т. д., на основе которых каждый художник создает свой язык, выбирая подмножество базовых элементов и изобретая свои правила объединения этих элементов в предложения (цветовые гаммы, последовательности жестов, аккорды и т. д.). На этом языке художник выражает свое представление о взволновавших его объектах и явлениях окружающего мира. Произведение искусства, таким образом, представляет собой теорию формы объектов или явлений окружающего мира.

Слушатели и зрители, воспринимая произведения искусства, строят свои интерпретации по представленной художником теории. При этом каждый человек может представить свою картину или историю, о которой художник не подозревал. Эти интерпретации вызывают определенную гамму чувств, доставляющую удовольствие. Серьезное музыкальное произведение – это история, которую нельзя рассказать словами, ее можно лишь прочувствовать. Для того чтобы строить интерпретации необходимо получить определенную культуру и приложить некоторые интеллектуальные усилия. Чем глубже произведение (чем выше уровень теории), тем больше интерпретаций возникает при его восприятии, тем большее количество слушателей или зрителей испытывают схожие переживания. Искусство благодаря свободе допускает множество языков и теорий для представления одних и тех же объектов и явлений, тогда как в науке в силу необходимости вырабатывается единая точка зрения.

Общие теории в искусстве не доказываются – они проверяются временем.

4. Музыка

Очевидно, звуками можно описывать явления природы – щебетание птиц, журчание ручья, радость, грусть и др. Еще до языка человек представлял зрителям истории в сопровождении звуков различной частоты и громкости. Зритель (слушатель) интерпретировал услышанное на основании своих опыта и чувств. Звуки в природе всегда привязаны к какому-либо контексту, но в природе нет никакой системы, в рамках которой они становятся объектом необходимости.

Человек ставит построение звуковых историй на систематическую основу – выбираются основные звуки и создаются правила их соединения в мелодию. Назовем мелодией систематичную последовательность звуков, предназначенную для передачи последовательности чувств, соответствующих процессам в окружающем мире, в том числе в человеческом обществе. Музыкальная система эволюционирует через системы из пяти и семи звуков (они до сих пор используются в фольклоре разных народов) до современной системы из двенадцати звуков, в основе которой лежит гармонический лад. Гармонический лад изучается с первого класса музыкальной школы (в принципе, любой человек должен знать и понимать, что это такое), а большинство людей воспринимают музыку только через мажорные и минорные мелодии. Для музыкантов гармонический лад является азбукой чувств – они могут читать мелодии, записанные нотами, и даже сочинять, не слыша звуков.

Больше всего поражает неравномерность и отсутствие какой-либо математической системы в распределении частоты между звуками гармонического лада, но именно это обстоятельство является основой мажора и минора – частота распределяется так, чтобы можно было воспроизвести мажор и минор на всем диапазоне звуковой частоты. Можно сказать, что гармонический лад является самой бессистемной системой.

Мажор и минор человек просто слышит, подобно тому, как он осознает жизнь и смерть.

Жизнь отображается в светлых тонах и мажоре, в которых представляются рождение, смех детей, не достигших половой зрелости, предчувствие любви и счастья, щебетание птиц, призывные и победные голоса самцов. Смерти соответствуют мрачные тона и минор, в которых отражаются понимание бренности существования, грусть по поводу проходящего и прошедшего, плач по поводу смерти близких, вой одиночества, стоны свершившегося и уходящего оргазма. Жизнь неизбежно заканчивается смертью, и искусство должно примирить человека с этой необходимостью и подготовить его к ней. В противостоянии мажора и минора отражается противоречие между свободой и необходимостью.

Тем не менее, мелодия в музыке, а с ней и гармонический лад, исчерпана классиками и поп-культурой. Композиторы вновь возвращаются к построению произведений вне гармонического лада, воспринимаемых только в интеллектуальной интерпретации. Изобретаются другие музыкальные системы, например, система с любым количеством звуков в октаве с равномерным распределением по частоте. В такой системе нельзя создать противоречие, в мелодии нет чувства, и сентиментальные люди, а они пока составляют большинство, такую музыку слушать не будут. Возможно, человек эволюционирует в «бессердечное» существо абсолютной необходимости, для которого главным в музыке будет наличие математической системы в распределении частоты по звукам. Такая музыка будет передавать не чувства (их не будет), а ощущения.

Музыкальный опыт

Как и многие дети из интеллигентных или считающих себя таковыми семей, я попал в музыкальную школу. До сих пор не могу определить свое отношение к этому факту – хорошо это или плохо. Музыка является частью культуры и, конечно, то, что я узнавал сольфеджио, учился слушать музыку, изучал музыкальные шедевры и биографии великих композиторов – это, безусловно, хорошо. Это вполне можно и нужно изучать в средней школе в рамках специального предмета – музыкальная культура, так же, как изучается литература. Другое дело – игра на конкретном инструменте. В течение пяти лет меня мучили преподаватели (к счастью, у нас были очень мягкие преподаватели, которые мучили не сильно, прекрасно понимая, что ничего из меня и таких как я – а их было подавляющее большинство, – не получится), я мучил инструмент (слава богу, что денег у мамы хватило только на баян, а по классу фортепиано пришлось бы мучиться семь лет), я потерял массу времени, которое мог провести значительно приятнее (например, гоняя футбольный мяч, что и делали на зависть мне мои друзья). Это не для всех.

Так что я не жалею. Я развил свой слух. Он и сейчас оставляет желать лучшего, но я могу спокойно наигрывать популярные эстрадные мелодии.

Самый удивительный факт моей музыкальной биографии – участие в ансамбле баянистов. Михаил Иванович Клепацкий собрал нас, человек пятнадцать учащихся десятых-одиннадцатых классов, и сумел заразить духом командной игры. Некоторые из нас закончили музыкальную школу и забросили баян, некоторые вообще не доучились, были и самоучки. Нельзя сказать, что мы были преданы баяну или музыке. Никто нас не заставлял. Тем не менее, мы продержались пару лет, до окончания школы, и я с теплотой вспоминаю наш ансамбль. Что-то нас объединяло.

Всего два раза в неделю мы собирались на репетиции, на которых работали и индивидуально (никто не играл дома), и в группах (первые, вторые, альты, басы), и в ансамбле. Играли мы популярную классику, от Чайковского до Хачатуряна. Пару раз мы записывали исполнение, и при прослушивании оказалось, что наши пятнадцать баянов вместе звучат как орган. Ясно, что природа звука одна и та же, но сходство усиливали басы и альты, которые всегда почему-то тормозили и создавали эффект тяжелого и неповоротливого инструмента. Надо сказать, что по партиям нас распределили так: окончившие музыкальную школу на отлично – первые, просто окончившие – вторые, в басы и альты попадали недоучившиеся и прочие самоучки и начинающие. Понятно, почему они тормозили. Представьте себе «Танец с саблями» на органе с отстающими басами и аккордами.

Тем не менее, мы участвовали в смотрах художественной самодеятельности (было и такое явление в СССР). Так что я вполне представляю, что значит находиться на сцене и не слышать, что играют на другой стороне. Руководитель наш выходить на сцену стеснялся и иногда мы, первые баяны, сидевшие справа, вдруг обнаруживали, что забежали вперед вечно тормозящих альтов. Со стороны это, наверное, казалось «кто в лес, кто по дрова», если кто-нибудь слушал, в чем я теперь сильно сомневаюсь. Но у нас и цели такой не было – мы играли для себя.

Однажды во время выборов мы ездили с концертами по избирательным участкам. Атмосфера в день выборов была праздничной, что означало наличие повсеместно выпивших и продолжающих выпивать людей. Праздновали нерушимое единство партии и народа, удобство отсутствия выбора (не надо думать) и повод выпить (без повода в Союзе не пили, так как поводов было более чем достаточно). Нам выдали смокинги, манишки и бабочки. Артисты.

Избирательный участок располагался в школе, в актовом зале которой нам предстояло выступать. Народ заходил и выходил непрерывно. Придут, проголосуют, то есть бросят в урну бюллетень, не читая и не вычеркивая, что, кстати, очень удобно, заглянут в актовый зал, посидят пять минут для приличия или от нечего делать (может быть, выпить не с кем) и уходят. Еще и холодно. И вот заходят две девушки, очень симпатичные. Нам любые девушки показались бы симпатичными, но эти и в самом деле были очень симпатичные. Сидят и не уходят, на нас поглядывают – живые артисты в смокингах как-никак. Одна, мне кажется, на меня. Мы все приободрились и приосанились в надежде познакомиться. Но надеялись мы, как оказалось, друг на друга. Никто из нас не решился подойти к ним. А они ждали. Это было очевидно. Им было скучно, они поглядывали на нас и улыбались, но ни один из нас так и не решился. Вот что нас и объединяло – робость. Другие ухаживали за девушками, а мы играли в ансамбле баянистов.

Потом я даже встречал ее иногда. Мне кажется, она узнавала меня, но я так и не отважился подойти – уж очень был робкий. В последний раз я встретил ее в троллейбусе через несколько лет. Я учился в университете и уже не был таким робким. Очевидно, и она ехала домой после занятий. Я оказался с ней на одном сидении, и мы ехали минут двадцать. Было жарко, я что-то брякнул про жару, она поддержала и ждала, что я продолжу, но я так и не смог. Это уже была не робость, а патология какая-то. Осталось у меня «Я помню чудное мгновенье…». Часто бывает, что говоришь человеку: «Пока», а потом оказывается, что расставался навсегда.

Мы окончили школу. Ансамбль распался, и больше я баян в руках не держал. Когда мне было уже под сорок, я вдруг стал поигрывать на пианино – оно, как в пьесах Чехова, стояло и стояло себе в квартире родителей Макпал (моей жены), и вот выстрелило. Ее увезли в роддом, а я пообещал к ее возвращению исполнить «Осеннюю песнь» Чайковского. Она не поверила, так что пришлось напрячься. Так и пошло – то разберу что-нибудь по нотам, то подберу понравившуюся мелодию. Даже не знаю, зачем – призвания нет, и мне по-прежнему, как и в музыкальной школе, приходится заставлять себя садиться за инструмент.

5. Искусство, поп-культура и классика

Произведение искусства должно возбуждать чувства через построение интерпретации, то есть через интеллект. Если изображение обнаженной женщины возбуждает мужчину непосредственно, то в произведении искусства он должен увидеть эту женщину. Таким образом, высокое чувство – это когда «стоит» на абстрактную женщину. Вероятно, при серьезном отношении к развитию музыкального слуха и абстрактного мышления можно получать удовольствие и от серьезной музыки, в которой нормальный человек уловить мелодию не может, и от абстрактной живописи.

Поп-культура отличается от высокого искусства простотой формы и выразительных средств. В ней нет теорий, поэтому произведения поп-культуры не вызывают различных интерпретаций, они вызывают схожие чувства у массы людей, непосредственно воздействуя на их нервную систему. Например, простые эстрадные мелодии в мажорной или минорной тональности вызывают простые ощущения радости или грусти, часто ассоциированные с состоянием влюбленности. Поп-культура всегда банальна, но она действует непосредственно на чувства и доставляет удовольствие, особенно, если это сделано профессионально.

Связующим звеном между искусством и поп-культурой является классика. Выдержавшие испытание временем произведения и способы их создания становятся классическими. Перевод направления в искусстве в разряд классического означает, что его развитие достигло высшей точки, и дальнейшая работа в этом направлении бесполезна (например, музыка и живопись XIX века), поэтому современникам всегда приходится искать новые направления, а конкуренты классикам появиться не могут.

Достижения классики становятся обязательными для изучения и в том или ином качестве используются новыми художниками в создаваемом ими новом искусстве, а наиболее яркие произведения становятся основой поп-культуры, например, в популярной музыке всегда используется гармонический лад и явственно проступают классические мелодии.

6. Мораль в искусстве

Необходимость через мораль определяет, что такое хорошо и что такое плохо с точки зрения общественных интересов, поэтому она всегда является в каком-то смысле цензурой. Цензура начинается с набедренных повязок и ограничений на изображение обнаженного тела и секса.

Скрытые в повседневной жизни вещи скрываются и в языке. Если гениталии неприлично показывать, то неприлично их и называть. Запрет на демонстрацию и обсуждение гениталий становится частью морали, естественным обязательным обычаем, который соблюдается, потому что так принято. Если скрыты гениталии, то естественно скрывается и то, для чего они предназначены, – акт зачатия и слова, обозначающие акт зачатия, становятся неприличными. Поскольку удовлетворение основного инстинкта заканчивается оргазмом, оргазм, а затем и любое удовольствие становятся аморальными.

Стремление к удовлетворению основного инстинкта удваивается, утраивается и т. д. Энергия, предназначенная для акта зачатия, вызывает расстройство нервной системы и находит выход в воображении, с чего и начинается искусство. Затем цензура распространяется на все сферы человеческой жизни и становится политической – запрещаются не только секс и насилие, но и инакомыслие. Жесткая цензура, как ни странно, способствует развитию основного принципа искусства – представление предмета теорией, допускающей различные интерпретации. Для того чтобы обойти цензуру, художник за официальной интерпретацией скрывает запрещенную.

Рано или поздно разумное регулирование процесса воспроизводства превращается в пуританские нормы жизни, а система разумных ограничений превращается в тюрьму.

Подавление основного инстинкта снижает все жизненные стимулы, и общество деградирует. Природа реагирует на это движением за свободу в жизни общества, которому, как правило, сопутствует движение за свободу отношений между полами. Свободный художник прежде всего нарушает табу на изображение обнаженного тела, которое становится символом свободы в искусстве. Сексапильность доминирует везде, а откровенность женщины в одежде отражает уровень свободы в обществе. Скрывать нечего, все можно выразить прямолинейно, искусство в условиях свободы опошляется.

Вершиной либерализма в отношениях между полами является так называемая «сексуальная революция», которая сопровождается проституцией, порнографией и другими пороками. Эта революция, непрерывно возбуждая основной инстинкт, ведет к его уничтожению. Тогда срабатывает инстинкт самосохранения общества, и мораль снова правит бал – вводится цензура, запрещается проституция, жестоко наказывается сексуальное домогательство. Маятник свободы сексуальных отношений отклоняется в средневековое ханжество. И так далее.

Мода

Мода – это не только одежда. Мода диктует нам, что одевать, как строить дом, интерьер, что читать, какую музыку слушать, каких женщин любить (и вообще, женщин ли). Например, 175, 90-60-90 – модные пропорции. Многим нравятся более пышные формы, но это не модно, поэтому пышки исчезают.

Кривые ноги при росте 175 смотрятся иногда вполне нормально. В нашей молодости кривые ноги не были популярны, и один мой приятель, влюбленный в девушку с не очень прямыми ногами, убеждал нас, что кривые ноги, конечно, не очень хорошо, но кривизна бывает и привлекательной. Естественно, у его девушки кривизна была привлекательна, других критериев он привести не мог. На самом деле, она была просто приятной во всех отношениях, так что про ноги какое-то время можно было не вспоминать. Но мы-то знаем превратности любви – сегодня недостатков нет, завтра будет раздражать даже вздох в соседней комнате, а стройные ноги станут пределом мечтаний. Так что я думаю, что все дело в радиусе кривизны, точнее, в отношении этого радиуса к росту.

Тенденция раздеваться все больше и больше неуклонна и неумолима. Стриптиз лет пятьдесят назад был пристойнее, чем современный показ мод. Самое красивое украшение на платье – сосок груди. Модельеры соревнуются в искусстве не одеть женщину, а раздеть ее. Женщина в лифчике на пляже – нонсенс. В моде такие-то разрез глаз, губ, интимные прически. Оказывается, гениталии людей так же разнообразны и индивидуальны, как и их лица. А вот уже и рекомендованные формы, размеры и, соответственно, операции по коррекции всего, что можно разрезать скальпелем. Завтра будут корректироваться гены. Мода не приказывает, но плевать на нее могут позволить себе немногие, так как мода – это часть морали.

В результате пропадает эрекция. Казалось бы, вся индустрия эротики работает на эрекцию, но если целый день смотреть на колышущиеся груди и попки, то постоянно обманываемый рефлекс перестанет работать, и вот уже никакая красотка не возбуждает. Нужны более очевидные призывы в виде порно. Дальше – стимуляторы. А еще дальше? Якобы для сохранения эрекции во имя будущего человечества необходимо вводятся запреты на порно, проституцию, эротику и т. д., что, как известно, приводит к цензуре средств массовой информации, а затем к борьбе с инакомыслием, свободолюбием и, в конце концов, к подавлению неконтролируемой эрекции. Человек без эрекции обречен. «Гомо» действительно становится абсолютно «сапиенс», но никак не «эректус» – и сам уже не прямоходящий, а ползающий на коленях, и не стоит у него ничего.

7. Финансирование искусства

Популярные жанры (поп-культура) не нуждаются в финансировании. Они развиваются на основе спроса. То, что пользуется широким спросом, оплачивается потребителем, поэтому поп-культура – это обычный бизнес, где деньги вкладываются с целью извлечения прибыли.

Серьезное искусство финансируется из двух моральных источников. Первым источником является государство, которое активно вмешивается в процесс развития искусства для формирования морали. Вторым, и основным, источником является спонсорство элиты. Вкус элиты формируется членами общества, действительно имеющими высокий уровень культуры. Денежная элита спонсирует искусство из снобизма, из тщеславия принадлежать к элите и в целях рекламы. Спонсорство и посещение концертов является неотъемлемой частью светской жизни.