Теория литературы в России в начале XIX в. Проблемы специфики художественной литературы

Культурно‑просветительская традиция, заложенная деятельностью Н.И. Новикова и других литераторов XVIII в., без какого‑либо преимущественного уклонения их в древность или фольклор (так, например, Новиков издал сочинения А.П. Сумарокова в 10 томах, сочинения А.Д. Кантемира и т. д.) была продолжена учеными конца XVIII – начала XIX в.

Первые литературоведы одновременно были историками, этнографами, фольклористами, археографами. Этот универсализм был следствием недостаточной специализации наук, в том числе и литературоведения. Эта общекультурная тенденция, возникшая в русской науке в XVIII в., получила преобладающее развитие в первые десятилетия XIX в.

Один из видных представителей культурно‑исторической школы Н.С. Тихонравов, работая над историей Московского университета, называет имена ряда его профессоров, у которых, по его словам, проявилась «страсть к русским древностям». Это профессора И.М. Шаден (? – 1797), Ф.Г. Баузе (1752–1812), И.Ф. Буле (1763–1821). В разное время у них учились Д.И. Фонвизин, Н.М. Карамзин, А.С. Грибоедов; под их влиянием возникает интерес к древней русской литературе у Е.А. Болховитинов и Р.Ф. Тимковского, а затем – у К.Ф. Калайдовича и П.М. Строева.

И.М. Шаден, знакомый с Кантом еще с конца XVIII в., излагал сущность его учения своим студентам. И хотя он не разделял идеи равенства в философии Руссо, вместе с тем критически воспринимал некоторые положения эстетики классицизма. Ф.Г. Баузе в самом начале XIX в. обратился к изучению «Пролога», «Степенной книги царского родословия» и других памятников. И.Ф. Буле, еще в 1806 г. изучал философские системы Канта, Фихте, Шеллинга и русскую старину.

Е.А. Болховитинов (митрополит Евгений Новгородский) (1767–1837) – известный собиратель русской старины и археограф. Его плодотворная собирательская деятельность развивалась под воздействием преподавателей Московского университета. На труды Болховитинова постоянно ссылаются Пыпин, Тихонравов и другие ученые культурно‑исторической школы. Болховитинов хорошо знал об «Ученом обществе» Новикова, а в «Компании типографической» Новикова подготовлен один из его первых студенческих трудов – «Краткое описание жизни древних философов…».

Болховитинов был чужд «ложного» классицизма, утверждал, что «времена Расина и Буало прошли» и что настал «век Вольтеров, Руссо, энциклопедистов, “Духа законов”. Под руководством Шадена он переводил Лессинга, выступал против устаревших теорий классицизма, полагая, что «гений не терпит неволи и порабощения правилам». «Исповедь» Руссо Болховитинов называл «книгою о величестве Божием»; по словам Н.С. Тихонравова, его «манила отечественная история». Он даже начал составлять «Российскую историю». Но особенную славу и популярность принесли Болховитинову его словари российских духовных и светских писателей, которые надолго стали источником сведений для ученых последующих поколений.

Р.Ф. Тимковский (1785–1820) считается одним из ранних приверженцев древнерусской литературы. Профессор философии Московского университета, историк, филолог, археограф, Тимковский был также первым издателем летописи Нестора.

Н.Ф. Грамматин (1736–1827) напечатал в 1809 г. свои «Рассуждения о древней русской словесности».

Я.А. Галинковский издал в 1802 г. работы «Корифей, или Ключ литературы» и «Основание всеобщей словесности». В его представлении у словесного искусства «образец – природа, учитель – вкус, цель – удовольствие». Галинковский рассматривает эту систему как малый «круг знаний, обработанных красотою слова».

Н.М. Яновский (1770–1826) выпустил в 1804 г. свой «Новый толкователь», где утверждает, что «словесность не наука, а практические сведения о библиотеках, стиле, языке, географии, философии и т. д.».

Я.В. Толмачев опубликовал в 1805 г. работу «Русская поэзия в пользу юношества», где рассматривает поэзию как «науку стихами описывать всякую вещь, истинную или вымышленную». В 1815–1822 гг. выходят его «Правила словесности», где словесность трактуется и как определенный «круг слова», и как «наука, руководствующая человека к такому высокому совершенству, какова способность говорить красно и прилично».

А.С. Никольский (1755–1834) – автор «Оснований российской словесности» (1807). Первая часть – «Грамматика», которая трактуется как «словоударение, или просодия, или стихосложение»; вторая часть – «Риторика», где рассмотрены «все роды сочинений пиитических». Никольский уже не предпочитает классицизм с его теорией Буало, Батте, Лагарпа. Он полагает, что мысль формируется не нормами, а «понятием, рассуждением, заключением» в соответствии с разумом и чувством.

И.М. Борн (1778–1851) создает в 1808 г. «Краткое руководство к российской словесности». Борн использует здесь классицистическую систему Батте, переведенного незадолго до этого на русский язык Облеуховым. В отличие от Никольского, на первом плане у Борна теория слога, а не рода, т. е. возвращение к «трем штилям» Ломоносова.

Н.И. Язвицкий публикует в 1810 г. «Рассуждение о словесности вообще», где очень широко рассматривает словесность как категорию, распространяющуюся «на все науки, искусства и художества», в том числе на историю и философию. Четкое понимание предмета науки здесь отсутствует. Это и «искусство сочинения», и в то же время его «познание». А словесность – «всеобщее сокровище».

А.Ф. Мерзляков (1778–1830) – один из ранних теоретиков литературы, профессор словесности Московского университета. Из его лекций в 1812–1813 гг. опубликованы работы «О талантах стихотворства», «Об изящной словесности…», где выдвинутое Галинковским понятие о словесности как «круге познаний неотвлеченных, обработанных красотою слова», обозначено как «изящная словесность», т. е. художественная проза и поэзия. Неоднократно издавались такие лекции Мерзлякова, как «Краткая риторика…» (1809–1828), «Краткое начертание теории изящной словесности» (1822), «Краткое руководство к эстетике» (1829).

Деятельность Мерзлякова была высоко оценена Белинским. Он писал: «Как эстетик и критик Мерзляков заслуживает особенное внимание и уважение. С Мерзлякова начинается новый период русской критики». Мерзляков издавал журнал «Амфион», где выступал со статьями о русских писателях XVIII в. Одним из первых в России он попытался поставить эстетику и критику на научную основу, хотя при этом не избежал серьезных противоречий. Он не мог еще порвать с классицизмом, проповедовал идею вкуса и удовольствия как главную цель искусства. Но Мерзляков выходил за пределы теории классицизма. Он не ограничивал предмет изображения, полагая, что «в природе все прекрасно» и что «прекрасное природы не есть прекрасное искусства».

Утверждая автономность искусств и наук, Мерзляков требует «точности», «соответствия в частях картин», «натуральности» изображения, признаков, которых не было в «Россияде» М.М. Хераскова. Не отвергая известных трех единств, Мерзляков, однако, настаивает на естественности характеров, сохранении связи этического и драматургического изображения с древней мифологией и историей. «Непременное правило для песнопевца, если он хочет быть вероятным, – пишет Мерзляков, – держаться той точки зрения, которая существенно принадлежала народу и времени, из коего почерпнул он происшествие». В этой эстетической программе, как можно заметить, наблюдается отход от классицистических норм XVIII в.

Эти тенденции характерны и для его поэзии. Мерзляков, старый классик, пишет песни в народном вкусе.

Критика Мерзляковым классицистических норм, его тяготение к формам народного творчества – результат воздействия на него теории романтизма, проникшего в Россию вместе с немецкой идеалистической философией.

И.М. Левитский создает в 1812 г. «Курс российской словесности для девиц», где, подобно Язвицкому, определяет словесность как «основательное знание искусства сочинять, снисканное обдуманным чтением лучших писателей».

Л.Т. Якоб публикует в 1813 г. «Начертание эстетики для гимназий» («Умозрение словесных наук»). К словесности он относит все искусства, которые, по его словам, «для изящного представления мыслей употребляют слова». Якоб вводит в оборот новые понятия: «эстетическая истина», «эстетическая достоверность», «эстетическое совершенство языка».

Н.И. Греч (1787–1867) – видный историк и теоретик русской литературы. Несколькими изданиями в 1815, 1817 и 1818 гг. выходит его «Обозрение русской литературы», в котором под словесностью определяется вся печатная продукция. В 1819–1822 гг. издана его «Учебная книга российской словесности…» и тогда же, в 1822 г., – «Опыт краткой истории русской литературы», где Греч одним из первых дает ее периодизацию. Периоды развития русской литературы Греч выделяет по внешним условиям: первый период – от начала письменности до Петра I, второй – от Петра I до современности.

П.Е. Георгиевский (1792–1852) – автор «Руководства к изучению русской словесности» (выходило в 1835–1837 гг.). Во «Введении в эстетику» он отделяет теорию изящной словесности от словесности вообще. Георгиевский согласен с тремя эстетическими уровнями Якоба. В своей «Истории литературы» (1836) он выделяет три периода ее развития: 1) от начала письменности до второй половины XV в.; 2) от второй половины XV в. до начала XVIII в.; 3) от начала XVIII в. до современности.

Н.Ф. Остолопов (1783–1833) выступает в 1821 г. со своим трехтомным «Словарем древней и новой поэзии». Здесь дается старое классицистическое определение поэзии, космоса, трактующееся как «вымысел, основанный на подражании». Родовая классификация – каноническая, в духе Тредиаковского. Остолопов – один из переводчиков Батте, объяснявший целесообразность своего перевода тем, что во всех старых русских работах повторяются одни и те же правила поэзии, восходящие к теоретикам классицизма.

А.И. Галич (1783–1848) открывает новое направление своим «Опытом науки изящного» (1825), где разделяет поэзию «по степени взгляда внутрь жизни человека»: в эпопее – «созерцание», где изображается «видение»; в лирике – «ощущение сердца», «чувствование»; в драме – «свидетельство деяния». Соответствующие формы теории: пиитика, музыка, сценика. В практической жизни применимы формы «относительной» поэзии: дидактика, сатира, идиллия. «Самостоятельная» поэзия и «относительная» поэзия соединяются в романе как форме синтетической поэзии.

А.А. Бестужев‑Марлинский (1797–1837) опубликовал в 1823 г. словарь‑обозрение «Взгляд на старую и новую словесность в России».

В.К. Кюхельбекер (1797–1846) выступил в 1829 г. со статьей «О направлении нашей поэзии, особенно лирической, в последнее десятилетие».

Именами Болховитинова и Тимковского отмечено просветительское направление в науке конца XVIII – начала XIX в.

Следующий этап в развитии литературоведения связан с историографической, библиографической, филологической деятельностью К.Ф. Калайдовича, П.М. Строева, А.Х. Востокова. Этими же именами представлено литературоведение второго десятилетия XIX в.

Так, историк и археограф С. Строев отмечал в предисловии к работе «Описание памятников славяно‑русской литературы, хранящихся в публичных библиотеках Германии и Франции», изданной в 1841 г.: «Благодаря трудам Востокова, Калайдовича, П. Строева мы ознакомились с некоторой частью письменного богатства, завещанного нам предками». Имена Калайдовича, Строева, Востокова еще ранее называет известный историк литературы М.А. Максимович: «Должен быть замечен особенно Калайдович», – пишет он.

Этих ученых, положивших начало историко‑археологической деятельности, уже в середине XIX в. называет писатель и историк М.П. Погодин. Он писал: «Главными деятелями… были в Москве Калайдович и Строев, в Петербурге – Востоков» и другие исследователи.

К.Ф. Калайдовичу (1792–1832) – принадлежит заслуга издания в 1818 г. сборника русских стихов легендарного собирателя XVIII в. Кирши Данилова. Известный исследователь – фольклорист М.К. Азадовсикй считает это издание Калайдовича «первой в истории русской фольклористики публикацией, выполненной с применением научно‑эдиционных принципов».

Калайдович анализирует содержание сборника по тематике, обращает внимание на языковые особенности, указывает исторические источники былин и песен, отмечает бытовые приметы жизни народа того времени, раскрывает жанровую специфику стихотворений и своеобразие их стихотворных размеров. И хотя у Калайдовича не сложился верный взгляд на народное творчество (он переоценивал роль Кирши Данилова в создании сборника), его деятельность была «первым шагом» в изучении нашей народной поэзии.

П.М. Строев (1796–1876) был не только историком и археографом, но и одним из образованнейших критиков‑литературоведов. Будучи студентом Московского университета, Строев издает журнал «Современный наблюдатель российской словесности», который Белинский называет «любопытнейшим фактом истории русской литературы»; критик особенно ценит «юношески смелый» разбор П.Строевым «Россияды» М.М. Хераскова.

По своим литературоведческим позициям Строев был противником классицизма и отдавал предпочтение реалистическим тенденциям в литературе XVIII в. «Я думаю, даже немногие имели терпение прочитать ее», – пишет Строев о «Россияде». По его мнению, «большая часть лиц в “Россияде” не имеет характеров». П. Строев считал, что Сумароков, Херасков и другие писатели XVIII в. «приобрели похвалы от своих современников, коих вкус был еще не образован». «Но так как закоренелые мнения опровергать трудно, – заключает Строев, – то поэтому мнения эти так упорно держатся в публике».

Из писателей XVIII в. Строев выделяет Д.И. Фонвизина, называя его «бессмертным писателем». По словам Строева, комедия «Недоросль» «достойна стоять наряду с “Мизантропами” и “Тартюфами”».

П. Строев важен как археограф и собиратель, известный многочисленными трудами, среди которых центральное место занимает его работа «Обстоятельное описание старопечатных книг славянских и российских, хранящихся в библиотеке гр. Ф.А. Толстого» (1829) и др.

Весьма заметным у исследователей старины в первые десятилетия XIX в. был интерес к языку.

А.Х. Востоков (1781–1864) издает целый ряд различных грамматик. Его «Рассуждением о древнеславянском языке», по словам А.Н. Пыпина, начинается «научное развитие славянской филологии» и «положено первое прочное основание для определения взаимного отношения славянских наречий». Востоков выпускает в свет также «Остромирово Евангелие», описание русских и славянских рукописей Румянцевского музея. Калайдович, Строев, Востоков впервые применили научные приемы филологического исследования памятников старины.