Чичерин обвиняет

Валерий Львович понимал, что главные новости впереди. Не пришел же в самом деле Иван Петрович, чтобы ограничиться рассказом о Москве. Но не торопил его, тем более что из кухни доносился запах жареной картошки. Той самой, которую Альбрехт припас в музейной каморке.

Жена Альбрехта, в отличие от мужа, напоминавшего фигурой подростка, была женщиной дородной. Ее округлое лицо светилось добротой, а глаза смотрели внимательно и чуть насмешливо.

К приходу гостя она надела свое любимое белое кисейное платье. И со слезами благодарности приняла из рук Ивана Петровича букет цветов. Удивительный подарок, учитывая, что за окном стоял декабрь. До нового, 1920 года оставалось три дня. Оконные стекла были покрыты изморозью, напоминавшей тоже цветы, причудливые и холодные.

Гостей в доме Альбрехтов любили. Нашлась бутылка вишневой настойки. Подняли тост за дочерей, за скорое их возвращение. Могли ли Евгения Алексеевна и Валерий Львович думать, что маленькой их любимице уже не суждено вернуться в Питер. А им никогда не будет суждено побывать и поплакать на ее могилке – маленьком холмике, который со временем станет безымянным.

Увы, колония теряла в пути детей.

Бабушкина Елена – утонула в реке возле города Ирбита.

Савенкова Дина – умерла в городе Ирбите.

Корнеев Николай – умер в станице Уйской.

Михайлова Лидия – умерла по дороге в Сибирь.

Поликарпов Николай и Поликарпова Татьяна – умерли, отравившись дикой ягодой.

Сестры Спандиковы, Евгения и Людмила, – сгорели в вагоне по дороге из Сибири.

Иванов Михаил и Вера Матвеева – умерли во Владивостоке.

Альбрехт Анастасия – умерла на острове Русский.

Будут и новые потери. Неважно, что в голодном Питере детских смертей было куда больше. Ни статистика, ни трагическая случайность не служат оправданием и утешением, если речь идет о человеческой жизни, тем более жизни ребенка.

И русские воспитатели, и американцы при каждой трагедии испытывали мучительную боль. Как посмотрят они в глаза родителям, когда колония вернется в Россию?

Весть о печальных событиях в колонии достигла Москвы, что позволило Советскому правительству нарисовать самую мрачную картину. Народный комиссар иностранных дел Георгий Чичерин написал резкий протест в адрес Американского Красного Креста и распространил его с помощью радиограммы по всему свету.

Почти два дня Иван Петрович Пржевоцкий провел на Остоженке, во Всероссийском совете защиты детей. Здесь ему и вручили радиограмму Наркоминдела.

– Знакомьтесь, – протянул Пржевоцкий Альбрехту лист бумаги.

– Читай громко, – попросила Евгения Алексеевна.

Валерий Львович достал из футляра пенсне и сразу стал похож на гимназического учителя.

«Совет защиты детей препровождает вам копию радиотелеграммы, посланной Наркоминделом Чичериным», – начал читать Альбрехт.

Радио

«Русский Красный Крест и Советское правительство уже протестовали самым решительным образом против неслыханных действий Американского Красного Креста, который относится самым варварским и бесчеловеческим образом к детям колонистам, находящимся на востоке России.

В то время когда банды Колчака покидали восточные губернии России, в разных местностях Пермской и Оренбургской губерний были разбросаны колонии, куда были посланы для поправления здоровья дети Петрограда. В январе 1919 г. правительство Колчака дало Американскому Красному Кресту всю власть над этими детьми, оставив их в распоряжении Комиссии Американского Красного Креста, действовавшей в этой местности. Господа из Американского Красного Креста пользовались детьми в корыстных целях, заставляли их работать в торговле, которой они сами занимались.

Когда Красная Армия стала приближаться к Востоку, Американский Красный Крест эвакуировал детей в самых бесчеловечных условиях и перевел их в Курган, где они подвергались плохому обращению. Где их заставляли таскать большие тяжести и исполнять другие тяжелые работы в торговле.

По мере дальнейшего продвижения Красной Армии детей снова переслали дальше на восток, и до нас доходят вести, что юноши с 15 лет были насильно мобилизованы в армию Колчака, а все остальные дети были направлены к Владивостоку, где их судьба до сих пор остается неизвестной. Сведения, полученные из самых достоверных источников, основанные на свидетельских показаниях очевидцев, говорят о печальной судьбе этих детей.

20 июля дети младшей группы неожиданно были принуждены покинуть ту местность, где они жили, и привезены в Курган, где их поместили в холодильник и наполовину разрушенную отвратительную грязную казарму, кишащую насекомыми. Американцы пользовались чистым колодцем, к которому они не давали приближаться детям, предоставив им в пользование грязный колодец, из которого поили лошадей.

В этих ужасных условиях среди детей начала быстро развиваться эпидемия желудочных заболеваний, а под влиянием ужасных условий многие из детей сделались жертвами сильных нервных припадков. Несмотря на это американцы остались непреклонными, продолжая плохо обращаться с ними и всячески угрожая.

Лишь только разнеслись слухи о приближении Красной Армии, несчастных детей посадили в скотные вагоны и увезли дальше в самом печальном состоянии.

Подпись: Чичерин.

С подлинным верно, секретарь – Ф. Пиккас».

…Спустя десятилетия я беседовал с бывшими колонистами. Я спрашивал себя и их – как могла появиться подпись Чичерина под этим документом? Верны ли приведенные в нем факты?

Зоя Яковлева‑Трофименко, бухгалтер, 82 года:

– Помещали детей в холодильник? Питье из лошадиного колодца? Эпидемия желудочных заболеваний? Нервные припадки? Скотные вагоны? Нет, такого не припомню! Такого не было!..

Виталий Запольский, композитор, 85 лет:

– Люди из Красного Креста напоминают мне наших народовольцев. Такие же самоотверженные и бескорыстные. Нас заедали вши. Наши воспитатели с этим не боролись. Американцы спросили: «Скажите, как русские удаляют вшей?» Им объяснили. На следующий день многие хозяйки окрестных домов затопили печи, выгребли угли, в печи засунули горшки с бельем, накрыли крышками. И все это, засучив рукава, делали мистер Коллис и мистер Уэлч. Вы понимаете, какую они заслужили у нас любовь?

Вслед за радиотелеграммой комиссариата иностранных дел появился еще один «протест». Он вышел из стен комиссариата просвещения и был подписан его главой Анатолием Луначарским.

Я не буду полностью приводить этот документ, во многом повторяющий Чичерина. Только отдельные выдержки.

«Выясняется судьба бывшей петроградской колонии детей, вывезенных из Петрограда Союзом городов в 1918 году.

…Дети жили в отвратительных условиях, как материальных, так и моральных. Они просили милостыню и напрашивались на работу у соседей для пропитания.

Американцы занимались своими торговыми делами, причем часть детей помогала американцам в качестве приказчиков в их лавках».

Георгий Феногенов, бывший колонист:

– После прихода Красного Креста жизнь в колонии стала другой. Приехали грузовые машины с продовольствием и одеждой. Нас стали хорошо кормить и одевать. Американцы к нам относились как к собственным детям и даже не наказывали за проделки.

Мы находились под защитой Красного Креста и никого не боялись.

Вера Шмидт‑Линник, бывшая колонистка:

– В Тюмени представителем Красного Креста был замечательный человек Чарльз Коллис. Вместе с ним появились одежда и обувь. Это было крайне необходимо. Ведь мы уже выросли из одежды. Кроме того, колония покинула Петроград летом и не была готова к сибирским морозам.

И снова выдержки из радиограммы Луначарского:

«… В конце мая, перед приходом красных, американцы увезли детей неизвестно куда. Эвакуация происходила ночью… По слухам, дети увезены на какой‑то остров Русский, близ Японии.

…Заметьте, что дети, вывезенные Союзом городов, сплошь непролетарские. Это дети интеллигенции и даже петроградской полубуржуазии. Наркомпрос, конечно, заботился о судьбе этих детей. Сами родители неоднократно просили нас об установлении разного рода связей с детьми. Но у меня составилось впечатление, что эти родители из промежуточного класса склонны больше доверяться если не Колчаку, то Американскому Красному Кресту, чем нам».