Девушка в белом

Вдруг Мартин выпрямился (будто подстегнутый каким‑то неведомым нервным вздрогом) и метнул взгляд вверх по опустевшей аллее парка. Оттуда спускалась девочка в белом платье. Уже издали, хотя пропорции тела и черты лица были еще малоразличимы, от нее веяло каким‑то особым, трудно определимым очарованием, какой‑то чистотой или нежностью.

Когда девочка приблизилась, мы увидели, что она совсем юная, уже не ребенок, но еще и не девушка, и это повергло нас в состояние такого возбуждения, что Мартин вскочил со скамейки: – Барышня, я режиссер Форман, кинорежиссер; вы должны нам помочь.

Он протянул ей руку, и девочка в несказанном изумлении пожала ее.

Мартин кивнул в мою сторону и сказал: – А это мой оператор.

– Ондржичек, – сказал я, протягивая руку. Девчушка поклонилась.

– Мы просто в отчаянном положении. Я собираюсь вести здесь натурные съемки для своего фильма; нас должен был встретить наш помощник, отлично знающий эти места, но он не приехал, и вот мы сидим тут и размышляем, как нам сориентироваться в здешнем городе и его окрестностях. И пан оператор, пошутил Мартин, – все время роется в своей толстой немецкой книге, но, к сожалению, ничего там в этом смысле не находит.

Намек на книгу, с которой я был разлучен на целую неделю, вдруг почему‑то взбесил меня: – Жаль, что вы лично мало интересуетесь этой книгой, – отбрил я своего режиссера. – Если бы вы заранее и как следует изучали материал и не взваливали все на плечи операторов, ваши фильмы, возможно, были бы не так поверхностны и не отличались бы таким количеством несуразностей… Простите, вежливо обратился я к девочке, – не станем, однако, докучать вам нашими профессиональными спорами; наш фильм ведь исторический, и в нем пойдет речь об этрусской культуре в Чехии…

– Понятно, – поклонившись, сказала девочка.

– Это весьма интересная книга, вот взгляните, – сказал я и подал девочке книгу; она взяла ее с каким‑то благоговейным страхом и, уловив мое желание, полистала.

– Здесь неподалеку должен находиться замок Пхачек, – продолжал я, – это был центр чешских этрусков… Но как попасть туда?

– Это близко, – сказала девочка и вся просияла, поскольку достоверное знание дороги на Пхачек помогло ей наконец обрести хоть какую‑то почву под ногами в том довольно туманном разговоре, что мы завели с ней.

– Да? Вы знаете, как попасть туда? – спросил Мартин, изображая великое облегчение.

– Само собой! – сказала девочка. – Какой‑нибудь час пути!

– Пешком? – спросил Мартин.

– Ага, пешком, – сказала девочка.

– Но ведь у нас машина, – сказал я.

– Вы не хотите быть нашим экскурсоводом? – спросил Мартин, но я не стал продолжать разговор в нашем привычном ритуале подшучивания; обладая более точным психологическим чутьем, чем Мартин, я уловил, что легковесное острословие скорее навредит нам сейчас и что наше оружие в данном случае абсолютная серьезность.

– Мы никак не хотели бы отнимать у вас время, барышня, но, если бы вы были так любезны и уделили нам минутку, чтобы показать нужные места, мы были бы вам премного благодарны за вашу помощь.

– Ну хорошо, – снова поклонившись, сказала девочка. – Охотно вам… Вот только… – Лишь сейчас мы заметили, что она держит сетку с двумя кочанами салата. – Вот только отнесу маме салат, это недалеко, и сразу вернусь…

– Конечно, салат надо отнести маме вовремя и в полной сохранности, сказал я, – а мы с удовольствием вас здесь подождем.

– Да. Это не займет больше десяти минут, – сказала девочка и, поклонившись еще раз, с усердной торопливостью пошла прочь.

– О небо! – сказал Мартин и сел.

– Недурно, что скажешь?

– Нет слов! Ради нее я готов пожертвовать обеими медицинскими сестрами.