Без ходунков

Алеше восемь месяцев. Недели три тому назад он первый раз

самостоятельно встал, держась за перильца, а сейчас уже

"путешествует" довольно свободно по всей кроватке.

Папа дает ему два больших пальца, ставит повисшего на них Алешу

на пол и пробует идти с ним по комнате. Первые шаги получаются

неудачными. Одна нога часто наступает на вторую, и тогда

следующего шага сделать нельзя. Алеша повисает на папиных

пальцах, поджимает ножки и ставит их снова на пол, но уже рядом,

а не одну на другую. Такие "прогулки" ему нравятся, и как только

папа подходит к Алеше, тот поднимает вверх обе ручонки: возьми,

мол, меня!

В комнате стоит низенькая раскладушка. Папа превратил ее в

настоящий "тренировочный снаряд" для ходьбы. Приведет Алешу папа

к середине кровати, даст за нее схватиться, а сам уйдет к краю и

растопырит все десять пальцев: хватайся, Алеша, за любой!

Малышу очень хочется ходить, и он тянет ручонку к папиным

пальцам, но они далеко, и он хватает только воздух. Тогда он

берется снова двумя руками за раскладушку и делает шажок к папе.

Но и отсюда он не может достать папины пальцы, как ни тянет к

ним ручонки. Алеше становится грустно, он жалобно похныкивает и

вот-вот расплачется.

Мама видит Алешины "страдания" и очень сочувствует ему.

-- А может, тебе немножко ближе стать? -- говорит она. Но папа

чувствует, что у Алеши "есть еще порох", и не уступает. И Алеша

снова делает шаг, пробует схватить пальцы -- снова неудача,

снова хватается за кровать и снова крошечный шажок к этим, таким

желанным папиным пальцам.

Зато какая радость у Алеши на личике, как смеются папа и мама,

когда наконец Алеша крепко хватается сначала одной, а потом

другой ручонкой за папины пальцы и отправляется в награду в

длительное путешествие по всей комнате.

Очень трудны первые шаги и первые уроки. Трудно Алеше, папе,

маме, но каждый раз Алеша все быстрее добирается до пальцев и

через два дня уже не собирается хныкать, а бодро, разговаривая

сам с собой -- "тя-тя-тя", пробирается вдоль раскладушки и так

увлекается, что отпускает одну ручонку и тогда начинает терять

равновесие. Чтобы не упасть, он отставляет ногу назад, как

штангист, и, зажмурившись (ведь возможно, что придется

шлепнуться на пол), отчаянно хватается второй рукой за кровать.

Но... равновесие восстановлено, сердца папы и мамы поднимаются

на свои места, а Алеша продолжает победно и невозмутимо

двигаться дальше.

А еще дня через три Алеша уже обходит -- и довольно быстро! --

раскладушку кругом. Она становится в буквальном смысле слова

"пройденным этапом".

Зато по комнатам Алеша по-прежнему очень любит путешествовать,

крепко держась за папины пальцы. И вдруг однажды -- что такое?

-- один из пальцев перестает служить Алеше опорой! Куда его

Алеша не потянет, туда палец и движется. Как же быть? И Алеша

через несколько минут бросает его, целиком держась за прочный и

надежный, как раскладушка, второй палец. Так мы переходим к

хождению по комнате с одной "опорой", а потом, недельки через

две-три, когда папа почувствует, что силенок у Алеши уже

достаточно, то и эта единственная "прочная опора" начинает

становиться все менее прочной. Алеше приходится все больше и

больше полагаться на свои силенки, и они быстро растут у него. К

девяти месяцам папин или мамин палец -- уже почти условная опора

-- так, на всякий случай, и на десятом месяце Алеша уже идет сам.

На первых порах получается еще плохо: неуверенно, тяжеловато.

Падает Алеша довольно часто; после этого иногда рев. Бабушки

советуют:

-- Купите "вожжи" или, еще лучше, -- "ходунки", ведь какая

прелесть! Вы видели? Рама такая с колесами, ребенка поддерживают

лямки, он на них даже повиснуть может -- и ничего, никакого

риска. Пустил в "ходунках", он себе и бродит -- не наткнется ни

на что, не упадет. Какой-то умный человек придумал...

-- Умный? Я бы этого "умного" самого в "ходунки" на день

посадил. Ни нагнуться, ни присесть, ни взять в руки ничего

нельзя. Равновесие держать не нужно, осторожности соблюдать не

надо. Не "ходунки", а лучший способ затормозить развитие

ребенка, -- возмущается папа. -- Ребенок не будет уметь падать

и, главное, не научится быть осторожным! И тогда любое падение

будет для него страшный! Как вы не можете понять этого? Нет уж!

Избавьте Алешу от этой "прелести"! Пусть учится падать, и это

надо уметь делать в жизни.

И Алеша действительно в несколько дней научился ловко

"приземляться". Если он теряет равновесие и начинает падать

назад, то сразу складывается вдвое и плюхается мягким местом,

если вперед -- сгибает коленки и выставляет вперед ручонки. В

первые дни, конечно, получалось не всегда удачно, доставалось

иногда и голове. Но скоро он стал это так легко делать, что на

падения и внимание перестал обращать.

А через 8-10 дней, когда Алеша сам начал вставать на ножки уже

без всякой опоры и без чьей-либо помощи, совсем стало хорошо.

Только слышно по комнатам, как босые ножонки: топ, топ, топ! А

потом шлеп, стук! Это значит Алеша "приземлился", но неудачно, и

стукнулся головой. Чаще всего после этого тишина -- Алеша

поднимается, а через несколько секунд опять частые и бодрые

звуки: топ, топ, топ!

Гораздо реже рев -- это значит, что удар оказался

чувствительным. Но через несколько секунд рев прекращается, и

снова слышится деловито-поспешное: топ, топ, топ, топ.

Только один раз Алеша при падении ударился очень сильно, но

виноваты в этом были бабушка и папа. Папа как-то привел его

домой от бабушек, где он пробыл полдня, и пустил шагать, как

обычно, одного по комнате. Не успел Алеша пройти несколько

шагов, как покачнулся назад и стал падать, но так странно и

необычно, что у папы сердце похолодело. Вместо того, чтобы

сесть, он падал на спинку плашмя и даже изогнулся назад! Папа

бросился к нему, но не успел: Алеша ударился затылком о пол так

сильно, что несколько секунд беззвучно открывал ротик, а потом

залился отчаянным плачем. Папа держал его уже на руках и ничего

не мог понять. В чем дело? Почему он так странно падал? Куда

девалось Алешино умение "приземляться"?

Разгадка пришла вечером, когда бабушка Саша пришла к нам в

комнату. Алеша сидел у нее на коленях, а когда сполз на пол и

хотел сам идти, она пошла за ним, заботливо поддерживая одной

рукой его затылочек. Если бы он вдруг качнулся назад, то затылок

встретил бы бабушкину руку.

Все сразу стало ясно: полдня бабушка ходила следом за Алешей,

поддерживала его затылочек, и он "забыл", как надо падать назад.

"А КИРПИЧ ВКУСНЫЙ?"

Первая весна в жизни человека -- немалое событие, особенно если

этот человек впервые пробует босыми ножками землю. Дома --

гладкий пол, бегать по нему -- сплошное удовольствие, а тут

что-то колет пяточки -- не очень-то разбежишься! И на каждом

шагу -- новое, и все надо рассмотреть, пощупать и, конечно,

попробовать на вкус: а вдруг вкусно? Новой травки еще нет --

ведь только середина апреля, нет еще и листочков на деревьях.

Зато все камешки на дорожке, промытые весенним дождиком, хорошо

видны. И Алеша сосредоточенно разглядывает черные блестящие

угольки, серые голышки, красные осколки кирпичей. Один

ярко-оранжевый кусочек ему особенно понравился, он его взял,

подержал, рассмотрел, постучал им по земле и... отправил в рот.

Папа стоит рядом и смотрит на это спокойно. Ведь надо же малышу

узнавать свойства вещей! Даже про взрослых говорят "Глазам своим

не верит, пощупать должен", -- а Алеше обязательно еще нужно и

на зуб, на вкус попробовать -- других-то способов исследования у

него нет.

-- Алешенька, невкусно, -- предупреждает все же папа сынишку и

ждет. Алеше действительно скоро становится "невкусно", и он,

кривясь, выплевывает кирпич на землю. Во рту остался противный

песок. Алеша недовольно морщится и наконец со слезами бросается

к папе.

Всю эту сцену видит из окна бабушка Саша и, возмущенная,

выскакивает на крыльцо.

-- Кирпичом накормил! Стоит и смотрит, как ребенок в рот кирпич

засовывает! Нет бы отобрать, а он еще подзуживает!

Пока бабушка высказывает свое возмущение, папа успевает очистить

Алеше рот от песка и вытереть ему нос. А затем пытается

объяснить бабушке свое поведение.

-- Ну а если бы нас тут не было, он бы все равно попробовал.

Если я сейчас не позволю, он без меня кирпич в рот засунет.

-- На то и глаза, чтоб за ребенком смотреть!

-- Нет уж, -- решительно возражает папа, -- пусть сам знает, что

можно и чего нельзя. Это надежнее и папиного и бабушкиного

глаза. Вы думаете, он теперь будет брать в рот кирпич? Насильно

не заставите. Попробуйте!

Папа протягивает Алеше кусочек кирпича, но тот, морщась,

отворачивается: кирпич-то, оказывается, невкусный!

"Попробовав" так на зуб мыло, свечку, песок и другие "невкусные"

вещи, Алеша стал настолько осторожным, что даже съедобные вещи,

новые для него, он отказывался сразу брать в рот.

Что ж! Осторожность, добытая собственноручно и собственнозубно,

ему не повредит! А папе с мамой можно не волноваться за Алешу.