Уроки после похорон

Дети блокады Ленинграда

Учеба юных ленинградцев.

Несмотря на суровую обстановку фронтового города, Ленинградский городской комитет партии и Городской Совет депутатов трудящихся приняли решение продолжать обучение детей.

В конце октября 1941 г. 60 тыс. школьников с 1 по 4 классы приступили к учебным занятиям в бомбоубежищах школ и домохозяйств, а с 3 ноября в 103 школах Ленинграда за парты сели еще более 30 тыс. учащихся 1-4 классов.

Ученики шатались от голода. У всех была общая болезнь - дистрофия. А к ней еще прибавилась и цинга. Кровоточили десны. Качались зубы. Ученики умирали не только дома, на улице, по дороге в школу, но, случалось и прямо в классе.

Девочка руки протянула

Уснула,

А оказалось - умерла..

Никто не обронил ни слова,

Лишь хрипло, сквозь метельный стон,

Учитель выдавил, что снова

Уроки после похорон.

Занятия проходили в необычной обстановке. Нередко во время урока раздавался вой сирены, возвещавшей об очередной бомбежке или артобстреле. Ученики быстро и организованно спускались в бомбоубежище, где занятия продолжались. Учителя имели два плана уроков на день: один для работы в нормальных условиях, другой – на случай артобстрела или бомбежки.

Каждый учитель стремился проводить занятия с учащимися как можно доступнее, интереснее, содержательнее. «К урокам готовлюсь по-новому, – писала осенью 1941 г. в своем дневнике учительница истории 239-й школы Ползикова – Ничего лишнего, скупой ясный рассказ. Детям трудно готовить уроки дома; значит, нужно помочь им в классе. Не ведем никаких записей в тетрадях: это тяжело. Но рассказывать надо интересно. Ох, как это надо! У детей столько тяжелого на душе, столько тревог, что слушать тусклую речь не будут. И показать им, как тебе трудно, тоже нельзя».

Учиться в жестоких условиях зимы стало подвигом. Учителя и ученики сами добывали топливо, возили на санках воду, следили за чистотой в школе. Рассказывая об этом незабываемом времени, ученики 7-го класса 148-й школы писали в своем коллективном дневнике: «Температура 2-3 градуса ниже нуля. Тусклый зим-ний, свет робко пробивается сквозь единственное небольшое стекло в единственном окне. Ученики жмутся к раскрытой дверке печурки, ежатся от холода, который резкой морозной струей рвется из-под щелей дверей, пробегает по всему телу. Настойчивый и злой ветер гонит дым обратно, с улицы через примитивный дымоход прямо в комнату… Глаза слезятся, читать тяжело, а писать совершенно невозможно. Мы сидим в пальто, в галошах, в перчатках и даже в головных уборах…»

Учеба стала главным подвигом юных жителей Ленинграда