Встречный розыск

Еще в начале моей работы пришла мне в голову мысль, счастливая и простая. Подсказала мне ее М. К. Лютова-Белецкая, искавшая свою мать.

«Я сама мать двух детей, — писала она, — и хочу, узнать: неужели у моей мамы не такая душа и не такое сердце, как у меня, неужели, если она жива, она меня не ищет?»

Конечно, все матери ищут и искали своих детей и, несомненно, обращались в специальные организации. А что, если сверить некоторые наши письма, где есть точные имена и фамилии (например, письмо Лютовой-Белецкой), с заявлениями, поступавшими все эти годы в Бюро розыска? Я решила пойти туда. Кроме всего мне, впервые, неожиданно для себя, занявшейся розыском, было интересно посмотреть, как работают специалисты.

Если нарисовать карту движения хотя бы одного поиска, то из центра пойдут во все стороны десятки, а иногда и сотни извилистых линий. Они устремятся в самые разные и дальние районы страны, а иногда и за ее пределы. Характерно в этом смысле дело № 26225, которое я прочла в Бюро розыска одним из первых. Я открыла обычную канцелярскую папку, где в десятках справок, запросов и ответов, писем и отношений шаг за шагом обнажался разветвленный ход поиска. Приведу хотя бы немногие документы.

«В Исполком Союза обществ Красного Креста и Красного Полумесяца

Я, матрос Чеботарев Григорий Васильевич, обращаюсь к вам с просьбой помочь мне отыскать моих родителей или узнать, почему я их лишился. Отец — Чеботарев Василий. Мать — Чеботарева Анна.

Я родился в городе Петерсхайн в Германии в 1944 году, 8 марта. Родителей своих не знал и не помню. Все мои попытки узнать что-нибудь о своих родителях пока не дали результатов. Мне посоветовали обратиться в Управление… Гродненской области, где хранятся архивы лагеря № 312. Из ответа Управления видно, что я находился в детском доме на территории Западной Германии, откуда был передан в лагерь № 226, г. Франкфурт-на-Одере.

Убедительно прошу вас помочь мне в розыске моих родителей…»

«Служба розыска Красного Креста Германской Демократической Республики

Дорогие товарищи!

С просьбой о розыске своих родителей к нам обратился Григорий Чеботарев, который родился в Германии, в городе Петерсхайн, 8 марта 1944 года. В связи с тем, что наш заявитель не имеет никаких сведений о своих родителях, мы обращаемся к вам со следующей просьбой: полагая, что в бюро записей гражданского состояния в Петерсхайн имеется актовая запись о рождении Григория Чеботарева, просим не отказать в любезности выслать нам копию актовой записи, сообщить все имеющиеся сведения о родителях Григория Чеботарева. Заранее выражаем вам глубокую благодарность за ваше содействие.

Т. Школа, начальник Бюро розыска Исполкома СОКК и КП СССР»

«Служба розыска Красного Креста Федеративной Республики Германии, город Гамбург

Уважаемые господа!

К нам с просьбой о розыске своих родителей обратился Чеботарев Григорий, который родился 8 марта 1944 года в городе Петерсхайн, Германия, и по имеющимся у нас сведениям до апреля месяца 1950 года воспитывался в детском приюте в г. Бад-Айблинге… Просим вас принять меры к тому, чтобы установить, кто были родители Григория Чеботарева, и выяснить их судьбу.

Т. Школа, начальник Бюро розыска Исполкома СОКК и КП СССР»

«Хабаровский край. Город Совгавань, в/ч… Чеботареву Г. В.

Уважаемый Григорий Васильевич! Ставим вас в известность, что, к сожалению, ваше рождение не было зарегистрировано в Петерсхайне, в связи с чем нам не удалось получить сведения о ваших родителях…

Начальник отдела Бюро розыска

Исполкома СОКК и КП СССР

Е. Волкова»

Но через некоторое время в Бюро розыска пришло сообщение из Гамбурга.

«Согласно нашим данным, в 1950 г. в СССР был отправлен ребенок:

Чеботарев Георгий, родившийся третьего марта 1944 года в городе Карлсруэ…

Четырнадцатого-пятнадцатого апреля 1950 года был отправлен из Бад-Айблинга с репатриационньтм эшелоном через Брауншвейг в СССР.

Сведения о родителях:

Отец: Павел Чеботарев, родился в 1906 г.

Мать — Оксана, урожд. Мороз, гражданство советское, родилась в Полтавском уезде. Брак заключен в 1937 году. Оба работали с 9.2.1942 по 4.4.1945 г. в Карлсруэ, на германском оружейно-снарядном заводе, и жили в лагере. По сведениям отдела иностранцев в Карлсруэ, супруги Чеботаревы сразу же по окончании войны направились в один из трех лагерей для иностранцев и, вероятно, с одним из первых эшелонов были репатриированы в СССР.

С интересом ждем вашего ответа на вопрос о тождественности.

С совершенным почтением Стиве»

Я еще раз перечитала ответ из ФРГ; было непонятно — почему же мать Григория Чеботарева названа Оксаной, ведь в запросе говорилось о том, что его мать зовут Анной?

Листаю дальше бесчисленные документы… После того как стало известно, что Чеботаревы вернулись в Советский Союз, их стали искать на Родине. Понятно, что начали с Полтавской области, потому что мать Григория, по сведениям Красного Креста ФРГ, родилась в Полтавском уезде. Прочесали почти всю область, где искали уже не только Анну и Павла, но и Оксану.

Из разных районов области пошли ответы — «не значится», «не числится», «не проживает», — но широта и последовательность поиска все-таки привели к успеху. Оксану Мороз разыскали, но только оказалось, что она не мать Григория.

Дальнейшая переписка ведется на украинском языке. Оксана Мороз сообщает, что у нее есть сестра Ксения Трофимовна, которая сейчас выехала к сестре Анне Трофимовне в Волгоградскую область в гости. Запрос идет к Анне Мороз, но и она не оказывается матерью Григория. В конце концов выясняется, что он сын Ксении, которая пишет, «щоб вiн iхав, а то дуже скучала, щоб iхав до нас» и что у него есть «рiдна систричка».

Вновь просматриваю документы, ищу сообщение о встрече Григория с матерью, но не нахожу, а документов еще довольно много.

«Командиру части Советская Гавань… Просим вас не отказать в любезности сообщить, куда выбыл военнослужащий Чеботарев Григорий Васильевич 1944 года рождения после прохождения срока службы…

Е. Волкова»

«Полтавская область, Новосанжарский р-н, село Довча Пустошь.

Уважаемая Ксения Трофимовна! Разрешите поздравить вас с большой радостью… Ваш сын Чеботарев Григорий, но отчество ему присвоили Васильевич… служит в армии, моряк, в настоящее время находится в плаванье, как только он прибудет на место, так ему сразу сообщат ваш адрес. Высылаем вам его фотокарточки…

Начальник отдела Е. Волкова»

На этом дело заканчивается, но пока матрос Григорий Чеботарев еще в плавании…

Начитавшись дел, я на следующий день пошла к Евгении Яковлевне Волковой, фамилия которой так часто встречается в материалах поиска. Волкова — подтянутая, деловая, быстрая в движениях и решениях. Я поделилась с ней моими мыслями: хорошо бы сверить некоторые письма, адресованные в «Маяк», с теми заявлениями, которые приходили в Бюро розыска в течение многих лет… Евгения Яковлевна сразу заинтересовалась этой новой возможностью поисков. Быстро и четко сформулировала:

— Вы хотите выявить встречный розыск? Думаю, что мы сможем помочь вам. Ведь в наших картотеках зарегистрированы все, кто обращался с заявлениями в течение двадцати с лишним лет.

Тут же мы решили попытать счастья, проверить письмо Лютовой-Белецкой, которое я захватила с собой.

Не успели мы войти в картотечный зал, как Евгения Яковлевна выдвинула какой-то ящичек и с ловкостью фокусника из тысячи карточек вытащила одну, с фамилией Лютова.

— Ну вот, — сказала Волкова, — дочь зря боялась, что у ее мамы «не такая душа и не такое сердце». Мать искала ее в тысяча девятьсот шестьдесят втором году.

Евгения Яковлевна и другие сотрудники охотно согласились помогать радиопередаче. Начальник розыска Тихон Тихонович благословил наш деловой союз (примечательно, что фамилия Тихона Тихоновича — Школа. Организация, которой он руководит, и впрямь настоящая школа для каждого, кто причастен к поискам). Теперь мы стали часть писем отправлять для проверки по картотекам, и вскоре я уже говорила радиослушателям:

«Чудков Виталий Епифанович, я обращаюсь к вам. Вы, может быть, сначала были недовольны: ведь вы меня просили рассказать о вашей сестре Валентине Чуд-ковой по радио, а письмо было передано в Бюро розыска. И, к счастью, там как раз оказались сведения, что в 1958 году, в Пензе, Валентина Чудкова искала брата, но не Виталия, а Виктора. А вот сейчас, после вашего письма в «Маяк», выяснилось, что Виталий и Еиктор — одно лицо, то есть вы и есть!

Теперь о другой нашей совместной удаче. В «Маяк» обратился Валерий Борисович Бубенцов. Бывший воспитанник детского дома, он искал родителей. Его письмо тоже было отправлено в Бюро розыска, где имеется самая полная в Советском Союзе картотека воспитанников детских домов. Там и была найдена старая учетная карточка Валерия Бубенцова. В графе «Сведения о родителях» черным по белому было написано:

«Отец проживает в городе Сталинграде». Адрес такой-то. Все и выяснилось! Живы отец, бабушка, два брата и сестра Валерия. Так еще одна семья соединилась.

Вера Григорьевна Герцок, мне показалось, что те сведения, которые вы сообщили в письме, дают возможность проверить их по картотеке. И вот выяснилось, что живы и здоровы ваша мать Наголисова Наталия Васильевна и ваша родная сестра Анна Григорьевна…

Виктор Васильевич Гладышев, вы точно помните имена и фамилии вашей матери и трех сестер, поэтому и ваше письмо было передано в Бюро розыска. Оттуда пришла весть, что одна из сестер, Валентина Гладыше-ва, числится в списках бывших воспитанниц детского дома и что она в 1960 году тоже пыталась искать брата. Вот видите, поиск оказался взаимным, мы это называем «встречный розыск»…»

Успех встречного розыска был настолько очевиден, что хотелось все письма, где есть точные данные, а также письма бывших воспитанников детских домов посылать на проверку по картотекам. Но это невозможно. У сотрудников Бюро розыска (а их всего сорок семь) и своих дел невпроворот. Они и так остаются после работы, чтобы проверять хотя бы часть нашей почты.

Передо мной встала проблема отбора: какое из груды писем послать на проверку, какое из них найдет в картотеке встречные сведения? При выборе часто приходится доверять главным образом собственной интуиции. Такой «идеалистический» метод меня смущал, и я решила узнать, в почете ли интуиция у Петра Павловича Фокина, одного из самых опытных «искателей» Бюро розыска, который ведет наиболее сложные дела. Я спросила его: прибегает ли он в своей работе к интуиции?

— Безусловно, самое основное — интуиция, — ответил Петр Павлович.

Я вздохнула с облегчением.

ИЗ ДНЕВНИКА ПОИСКОВ

Часто в письмах нахожу упоминание о ремесленном училище. «Из детского дома меня направили в ремесленное», «Окончил ремесленное»…

Представление о ремесленниках для меня навсегда связано с войной. И с Уралом.

…Зима. Светает поздно. В темноте белеют сугробы на мостовой. Тротуары засыпаны снегом. Мороз лютый даже для Свердловска. Не мороз, а морозище! Дышать трудно.

В одно такое утро уговорились мы встретиться с Бажовым. Он опекал приехавших писателей-москвичей, обещал пойти со мной в цех, где работали подростки. Свидание было назначено под часами.

Небольшого роста, в длинной шубе, в меховой шапке, надвинутой на лоб, с заиндевевшими бровями и усами, с окладистой бородой, он неторопливо шел мне навстречу. Показался он мне дедом-морозом, неизвестно откуда появившимся среди городских прохожих.

И вот мы в одном из цехов завода, где особенно много подростков, живых, подвижных. Так и кажется, что они вот-вот затеют веселую возню.

Павел Петрович говорит негромко:

— Работают, не щадя себя. Устают.

И показывает глазами на одну из учениц у станка. Еще по дороге он рассказал мне, что у нее заболели руки и сменный мастер предложил ей перейти на более легкую работу. А четырнадцатилетняя Груня чуть не расплакалась.

Я удивилась, когда Павел Петрович, без тени улыбки, назвал паренька лет тринадцати Алексеем Ивановичем. Оказалось, что Бажов, узнав о мальчике, перевыполнявшем норму, стал величать его по отчеству.

Теперь-то мы привыкли, что на заводах ребят, которые хорошо работают, зовут Сергеевичами, Петровичами. Но впервые такое уважительное обращение к подростку я услышала из уст Бажова и уверена, что пошло это с его легкой руки.

_____

Вот у меня уже появился «последний в очереди». Он пишет: «Поставьте меня в конец, пусть я буду последним на объявление розыска… я ведь понимаю, что другим много труднее, чем мне…»

Как бы я хотела, чтобы он был действительно последним, чтобы поиски завершились и всех, кого можно найти, были бы найдены. Но пока об этом могу только мечтать.

_____

Странное дело, — название передачи «Найти человека» оказалось гораздо более емким, чем я себе представляла.

Вначале оно звучало для меня как чисто деловое, объясняющее цель передачи — найти определенного человека, потерянного родными во время войны. Но когда почта и не приносит конкретных «находок», они все-таки есть. Сколько хороших людей нахожу я, открываю для себя. В одном из писем прочла:

«По вашему совету, написала все, что помню, Ивановой В.Ф., которая ищет дочь, и послала свою фотокарточку. Она ответила, что как ни жаль, но я ей не дочь…

…Иванова В. Ф. приглашает меня к себе и советует мне поискать родных в Ленинграде».

Никогда я не видела Иванову В. Ф., но уверена, что еще один хороший человек живет на ленинградской земле…

_____

Как только немцы вошли в деревню, шестнадцатилетняя Нюра Рюмина сказала бабушке и младшему брату (которого она теперь разыскивает):

— При фашистах не останусь, так и знайте. Уйду к партизанам.

Письмо ее долго не выходило у меня из головы не только потому, что она с необычайной наблюдательностью описала и зимний лес, по которому когда-то пробиралась ночью, совсем одна, и жизнь партизанского отряда, полную опасности. Меня поразил сильный характер Нюры. Она во что бы то ни стало хотела быть разведчицей и день за днем настойчиво добивалась своего.

Ее письмо я прочла одному из моих друзей. Он сказал:

— Замечательная дивчина была. И все тут правда, я-то знаю, воевал в тех местах.

Тогда мне захотелось прочесть ее письмо совсем молодым, нынешним шестнадцатилетним, и посмотреть, как они его воспримут.

Два моих соседа, десятиклассники, выслушали рассказ бывшей разведчицы внимательно, заинтересованно, но их волнения я не ощутила.

«Суховатые парни», — решила я. Но тут же вспомнила студентку-первокурсницу, которая в ответ на упрек матери, что она выросла сухой, безразличной, сказала:

— Не все переживания надо обязательно обсуждать вслух, можно что-то оставить и для себя.

Я все ждала, вернутся ли мои десятиклассники к письму бывшей партизанки. Нет, разговор перешел на другую тему.

Видимо, они тоже что-то оставили для себя.