Глава 84. Лос‑Анджелес стал настоящим местом паломничества для всех, кто обожает модные ночные клубы

Лос‑Анджелес стал настоящим местом паломничества для всех, кто обожает модные ночные клубы. Хорошо, что тут еще остались такие заведения, как «Алиби». Этот бар появился еще в те времена, когда особой популярностью пользовались прокуренные забегаловки, в которых можно было выпить и поиграть в бильярд. Всего одна комната, старомодный ковер на полу, один‑единственный бильярдный стол с давними следами от шаров, переплетавшимися в диковинный узор, скромненький музыкальный автомат с рок‑песнями. Вереница местных забулдыг, прильнувших к барной стойке. И лучшее средство привлечь посетителей – дешевая выпивка.

Войдя в бар, Уитни тут же увидела Ксавьера Нуньеса. Ее информатор сидел за низким дубовым столиком у окна слева от барной стойки. Перед ним на столе стояло две бутылки пива и миска с кукурузными лепешками.

Нуньес всегда выглядел немного странно: бритая наголо голова, вытянутое лицо, большие темные глаза, огромные уши, маленький кривой нос, угреватая кожа и тонкие, словно нарисованные гелевой ручкой, губы. Ксавьеру было уже за тридцать, но в одежде он предпочитал молодежный стиль. Вот и сейчас на его футболке красовалась надпись: «Скажи своим сиськам, чтоб они не пялились на меня».

Нуньес работал в коронерском окружном управлении Лос‑Анджелеса, и Майерс щедро платила ему, когда ей нужна была информация.

– Отличная футболка. – Уитни подошла к его столику. – Когда ты надеваешь ее, девчонки, небось, сами на шею вешаются?

Отхлебнув пива, Ксавьер уже открыл рот, собираясь ответить на подколку, но Майерс улыбнулась, и его сердце растаяло.

– Ну, чем порадуешь?

Нуньес потянулся за пластиковой папкой, лежавшей на соседнем стуле.

– Эту информацию непросто было раздобыть. – Он говорил с сильным пуэрториканским акцентом.

Уитни уселась напротив него.

– За это я тебе и плачу, Ксавьер. – Она протянула руку к папке, но информатор игриво отпрянул.

– Да, но материалы дел, связанных с необычными обстоятельствами, очень‑очень трудно достать, понимаешь? Может, мне кое‑что полагается за это?

Майерс опять улыбнулась, но теперь на ее лице не было и следа былого тепла.

– Не надо, милый. Если играешь по правилам, то я сущая лапочка, ты же знаешь. И я не скуплюсь с оплатой. Но если ты хочешь надуть меня, поверь… – она опустила ладонь на его руку, – я могу стать такой стервой… Стервой, с которой тебе и твоим дружкам лучше не связываться, ты меня понял? Так что подумай хорошенько… Оно тебе надо?

Что‑то в ее голосе и прикосновении заставило Нуньеса отступиться.

– Да ладно тебе, я же просто пошутил. Я знаю, что денег ты платишь немало. Вообще‑то я имел в виду… ну, знаешь… ты и я… может, пообедаем… как‑нибудь?

– Твой шарм покорит любую, Ксавьер, но мое сердце принадлежит другому, – солгала Уитни.

– Секс без всяких обязательств меня бы тоже устроил. – Он склонил голову набок.

– Может, сойдемся на деньгах? – ухмыльнулась Майерс, отбирая у информатора папку.

– Да, так тоже покатит.

На первом снимке было лицо Келли Дженсен. Швы с губ еще не сняли.

Майерс долго смотрела на фотографию. Хотя Хантер предупреждал ее, только сейчас она поняла, насколько чудовищным было это преступление. А потом Уитни увидела следующий снимок. И оцепенела. Вторые швы на теле Келли Дженсен. Об этом Хантер ей не говорил. Вздохнув, Майерс пролистнула страницу. На очередном фото было запечатлено все тело жертвы.

– Где же порезы? – прошептала Уитни.

– Порезы? – Ксавьер ее услышал. – Их нет.

– Мне сказали, что убийца использовал нож.

– Да. Но он разрезал ее тело не снаружи.

Майерс удивленно приподняла брови.

– Он ввел нож в ее тело.

Уитни почувствовала, как холодок побежал по ее коже.

– И это был не просто нож. Я такого еще не видел. Там есть фотография.

Перебрав материалы, она нашла соответствующий снимок.

– О Господи… Что, черт побери, это такое?!

Убийца был настоящим чудовищем. Нужно найти Катю. И поскорее.