Постиндустриальная эпоха

Ультразвук показал, что у них будет девочка, врачи подтвердили, что у неё всё в норме, и счастливые родители продолжают украшать детскую игрушечными медведями. Мать решает обращаться с дочерью так же, как с сыном, избегая старых стереотипов, которые в прошлом ограничивали девочку определённой ролью. Девочку назвали Молли-Линн, с самого рождения мать кормит ее грудью, как только она захочет, и внимание всей семьи безраздельно принадлежит ей. Молли растёт счастливая среди кукол и грузовиков, черепашек Ниндзя и «Лего для девочек». Дома она ходит по пятам за старшим братом и соседскими мальчишками, а в детском саду предпочитает играть в «дом», наряжать кукол и рисовать вместе с другими девочками. Мать довольна: Молли получает всё лучшее из мужского и женского миров. Сама же она работает полный день в престижной международной компании, и это требует сил и внимания. Хотя взятая на целый день домработница облегчает ей проблему уборки, а отец Молли полностью закупает продукты для семьи, мать Молли чувствует себя измученной от работы, готовки и всяких мелочей, необходимых для того, чтобы дома всё было в порядке. Её часто гложет чувство вины из-за того, что она слишком мало времени может уделить детям. Она отводит их в садик к семи утра, а муж забирает их оттуда после шести вечера. Часто вечерние совещания лишают ее возможности попасть домой до того, как Молли с братом лягут спать. Хотя выходные обычно приходится тратить на домашние дела, чтобы подготовиться к следующей рабочей неделе, мать пытается найти время отдельно для каждого из детей, чтобы узнать, чем они занимаются в детском саду.

По мере того как Молли подрастает, оба родителя поощряют все её увлечения, хотя чаще, когда ей что-либо не удаётся, она обращается к отцу. Молли хорошо учится, у неё много друзей, она танцует в балете, занимается гимнастикой, ходит в естественно-научный кружок, играет в школьном театре, стреляет из лука, берёт уроки игры на флейте. От Молли постоянно ждут успехов, и это заставляет её стремиться к совершенству.

Когда в одиннадцать лет приходит первая менструация, мир вокруг Молли начинает рушиться. Мать хочет устроить торжественный семейный обед, чтобы отпраздновать начало пубертата, но Молли смущает и пугает даже мысль об этом. Кажется, собственное тело восстало против неё. Она страдает от сильных болей, бессоницы, теряет аппетит, чувствует себя обессиленной. Все это приводит к ощущению собственной ничтожности, некрасивости, невозможности быть любимой. В тринадцать лет Молли решает, что она слишком толста, и садится на очень строгую диету, после которой чувствует себя измождённой и истощённой. Все попытки матери достучаться до Молли наталкиваются на гнев, упрёки и открытый протест. Отец, когда-то такой весёлый и всё понимающий, готовый поддержать в любую минуту, теперь становится требовательным и Держится в стороне. Молли чувствует себя покинутой единственным человеком, на которого, как ей казалось, всегда может рассчитывать. Чтобы скрыть свою боль, Молли умело манипулирует отцом, вынуждая его покупать ей дорогие подарки, наряды, давать деньги на развлечения.

Доверчивая и открытая прежде, Молли научилась скрывать свои подлинные чувства, чтобы как-то вписываться в школьную и домашнюю среду. Она перестает говорить о том, что ее окружает. Она поняла, что для того, чтобы сохранить хорошие отношения с родителями и друзьями, она должна молчать о том, что видит и чувствует. Поэтому она научилась сохранять некоторую часть себя вне отношений с окружающими. Эта часть её как бы ушла в подполье.

И вот Молли семнадцать. Она решает поступить на технологический факультет одного из престижных университетов в другой части страны. Молли покидает дом с; волнением, но с уверенностью, что делает как лучше. Она заводит там друзей, находит себе жильё и работу; чтобы помочь родителям покрыть расходы на обучение, и продолжает учиться. Хотя Молли часто ходит на свидания, она не думает о замужестве, планируя сначала получить образование, утвердиться как инженер. Всё ещё мучась проблемами питания и веса, Молли на втором курсе поправилась на 30 фунтов (12 килограммов). Отяжелевшая от лишних килограммов, при том суровом режиме учебы, который она сама себе устроила в своем стремлении успевать во всём, Молли начинает принимать таблетки, чтобы сохранять бодрость в долгие часы занятий и засыпать, когда, наконец, доберётся до кровати. Сознавая, что надвигается полный упадок её физических и эмоциональных сил, Молли звонит домой, прося о помощи. Отец, всегда быстро откликающийся и всё понимающий, читает ей лекцию о перегрузках, которым она себя подвергает, и велит ей первым же самолётом лететь домой. Мать, чувствуя отчаяние дочери, спокойно говорит: «Сегодня вечером я буду у тебя». Полная внимания, мать слушает о проблемах дочери, помогает ей найти подходящего врача. Молли занимается по двенадцатиэтапной программе, живя в студенческом городке, и к ней постепенно приходит понимание того, почему ее борьба с излишним весом была такой безуспешной — потому что её потребность в радости не была удовлетворена, потому что она принимала слишком много лекарств.

Растущие в постиндустриальную эпоху, 90-е годы XX века

Никогда прежде у женщин и девушек не было таких широких возможностей в выборе жизненного пути. Работающие матери были всегда — одинокие мамы, вынужденные работать, чтобы содержать семью, и матери, сознательно выбравшие для себя работу и материальное обеспечение семьи. Обычно их деятельность была связана с оказанием услуг (секретари, медсестры, учителя, воспитатели) и не открывала больших перспектив в продвижении по службе. Борьба за равное право на труд и рабочие места, которую вело Женское движение в 60-е—70-е годы, продолжается и поныне, но многие молодые женщины сегодня считают само собой разумеющимся совмещать семью и карьеру. При существующей модели «суперматери» нам еще многого предстоит добиться.

Мы не менее громко, чем остальные, приветствуем предоставление женщинам возможности полностью реализовать свой потенциал как человеческого существа. Наша планета не может больше позволить себе разбрасываться талантами и способностями более чем половины своих жителей. Женщины необходимы на всех уровнях государственного и частного сектора.

Ж: К сожалению, стереотипы нашего общества в явной и скрытой форме до сих пор диктуют женщинам, как им добиваться успеха на службе, какими руководителями они

должны быть, и до сих пор на наших плечах лежит бремя воспитания детей и ведения домашнего хозяйства. В первые годы Женского движения мы совершили две величайших ошибки: мы не подумали о нуждах работающих матерей и подвели женщин к убеждению, что они должны войти в деловой мир по мужским законам. Мы только сейчас начинаем осознавать, что из себя представляет женский тип руководства, что такое руководство на деле может быть не менее энергичным и эффективным, чем мужское, что нам не нужно стремиться быть похожими на мужчин, чтобы хорошо справляться со своей работой.

На жизнь большинства женщин так или иначе накладывают свой отпечаток дети (если это не роды, то усыновление, сводные семьи, племянники и племянницы и так далее). Европейские феминистки попали в самое яблочко женских проблем и потребностей: женщине нужна служба быта, которая позволила бы ей творчески трудиться на своем рабочем месте, не принося в жертву работе свою роль матери и хозяйки дома. В отличие от феминисток в Америке, в Европе идёт борьба просто за равные права, которые там считают лишь малой толикой успеха. Европейские феминистки утверждают, женщина имеет право на такие преимущества на рынке труда, которые компенсировали бы её удвоенную нагрузку, связанную с необходимостью работать и дома и вне его. Вот некоторые печальные факты, которые продолжают мешать всем тающим женщинам Америки:

• Соединённые штаты Америки — единственное индустриальное государство в мире, где нет обязательных отпусков по беременности и родам.

• Соединённые Штаты — одно из немногих индустриальных государств в мире, где для матерей нет оплаченного отпуска продолжительностью пять месяцев.:

• Соединённые Штаты отстают от всех индустриальных держав по организации доступной, удобной, надёжной службы охраны здоровья и ухода за детьми, родители которых работают.

• В Соединённых Штатах, как нигде в промышленно- развитых странах, велик разрыв между заработной платой мужчин и женщин, а если женщина берет отпуск для рождения и выхаживания ребёнка, то этот разрыв ещё больше увеличивается.

• В Соединённых Штатах оказывается минимум помощи родителям в воспитании детей, тогда как право на бесплатное и полное медицинское обслуживание в послеродовой период, адекватные отпуска для матери и/или отца, гибкий рабочий график при вскармливании грудью и право на уход за заболевшим ребёнком давно и органично вошли в жизнь Европы.

Родоначальница Женского движения, феминистка и писательница Бетти Фридан считает, что до сих пор перед женщиной стоит дилемма: либо полностью посвятить себя роли матери и жены, либо отдать всю жизнь работе по мужской модели. Она утверждает: «...из всего, что мы знаем о человеческой истории и психологии,... ни мужчина, ни женщина не живут только ради работы или только ради любви... Человек самоопределяется и развивается не только в работе, но и в любви».

Выбор, который стоит в этот техногенный век перед нашими дочерями, и страшен, и привлекателен. Большинство женщин по-прежнему хотят иметь семейные привязанности ответственность за семью. Большинство женщин жаждут творческой и интересной работы, которая дала бы им ощущение своей принадлежности к более широкому сообществу и дознание своей полезности, а также хотят получать материальные блага в награду за свои усилия. Получить и то и дpyroe в нашем обществе невозможно. Термин «супермама» возник не на пустом месте. Работающие женщины сегодня стараются добиться в деловом мире того же, чего добились мужчины, но мужчины опирались на помощь жены, сидевшей дома и занимавшейся жизнеобеспечением семьи во всех деталях! Сегодня женщина вынуждена разрываться между работой и домом, причём на рабочем месте у неё нет никакой службы обеспечения и даже просто уважения к той работе, которую она делает дома и вне его. Стремление совместить одно с другим сказывается на всех: на мужчинах, на женщинах и на наших детях. Мы все вынуждены за это платить дань.

Ж: Если бы я могла подарить своей дочери только одну вещь, я подарила бы ей мир, в котором ценят неповторимую личность женщины, понимают, что творческая работа на благо общества так же необходима для её женской души, как и воспитание детей и/или создание собственного дома. В моём мире работающих матерей не спрашивали бы: «Куда вы собираетесь девать своих детей на время работы?» В мире, который я подарила бы своей дочери, вопрос звучал бы иначе: «Можем ли мы вместе найти такое решение, которое бы позволило женщине свободно трудиться и при этом растить здоровых детей, потому что они — наше общее будущее?»

Глава 4
Сипа культуры — вопросы компетентности

Я понял, что папа был строг ко мне и суров со мной, потому что мальчик должен чего-то достичь, а Куколка Мери — нет, ведь она девочка.

Вилл Твиди, «Холодное дерево сэсси» Олив Энн Берне

Ж: «..а Куколка Мери — нет, ведь она девочка». Это почти кредо Вилла Твиди, весёлого юного рассказчика из забавного повествования Олив Энн Берне о жизни в маленьком южном городке, и именно оно встряхнуло меня, заставив проснуться. Довод, который рефреном звучит в речи четырнадцатилетнего мальчика, полностью отражает то наследство, которое наши дочери, вырастая получают от общества и берут с собой взрослую жизнь. Можно было бы сказать: «Я думаю, что мы, граждане 90-х, выросли вдали от этих старорежимных установок». в сознании очень многих укрепилась мысль, что девочкам не ну но «добиваться чего-то», ибо, вырастая, они выходят замуж, рожают детей и зависят от того, что сделает для них муж.

Как мы уже подчёркивали в своей книге: то, кем наши дочери рождаются, и то, какими они вырастут, зависит от влияния четырёх мощных сил — биологической, психологической, культуры и глубокого колодца женской души. А почти не в силах каким-либо образом повлиять на биологический фактор. Как мы видели, его влияние заложено в генетическом коде задолго до рождения малышки. Мы говорили как от нормального психологического развития зависит формирование здорового образа Я в контексте системы отношений Мы показали, как родительские установки и обстоятельства жизни могут задавить или высвободить маленькую слабую искру девичьей души — самую её суть — и раздуть из неё пламя подлинной женственности.

Именно сила, довлеющая со стороны общества, испытывает отвагу и темперамент родителей. До сих пор общество подавляло женскую энергию, прибегая к особенностям женской физиологии для того, чтобы ограничить возможность женщин стать кем-либо или создать что-либо. В нашем обществе такие черты характера, как уверенность в себе, независимость и решительность, традиционно считаются мужскими, а покладистость, заботливость, общительность — женскими, причём последние постепенно обесцениваются, и упускается из виду тот факт, что все эти человеческие качества, как мы знаем, одинаково важны для продолжения жизни.

В ходе исследования, проводившегося в Гарварде доктором философии Эмили Хэнкок, было обнаружено, что по мере взросления девушки теряют связь со своим истинным Я. Это происходит вследствие предопределенности роли, навязанной ей обществом: хорошенькая малышка, вампир-подросток, грудастая заводила в компании, королева девственной красоты, упорная молодая сотрудница, довольная жизнью жена, преданная мать, бешеная собака, молодящаяся карга, маленькая пожилая леди. Трагедия загнанности в рамки этих стереотипов заключается в том, что девочка очень рано либо забывает, либо так и не успевает узнать, кто же она на самом деле".

Пока мне не исполнилось тринадцать, мне разрешали делать всё, что я хотела: лазать по деревьям, кататься на лошади, играть в бейсбол, бродить по руслам ручьёв. Потом оказалось, что такая раскованность «не приличествует юной леди», поэтому мне пришлось ходить в школу в платьях, следить за своими волосами, держать в чистоте ногти. Когда-то жизнь была полна свободы, открыта всем ветрам. Потом меня ограничили, выбили из колеи, мне стало скучно. Теперь я перехожу с одной работы на другую, от одного мужчины к другому...

Дженни, сорока пяти лет

Стереотипы современного общества в Америке проникают в каждый дом через телевизор, книги, газеты, журналы, через нашу систему образования; они диктуют нам установки и выдвигают требования к воспитанию наших дочерей, указывая, им, какими они должны быть. Не задумываясь, мы воспитываем детей так, как когда-то воспитывали нас самих, и поэтому учим дочерей соответствовать определенным нормам культуры, даже не пытаясь осмыслить их. Мы требуем от них дисциплинированности, как советуют нам «специалисты», и соглашаемся с тем, чего нашим детям, как им кажется, хочется, потому что они видели это по телевизору, в рекламе или у подруги.