Декабрь 1865 года

Зимний вечер выдался промозглым и холодным. Население города не испытывало и малой толики того подъема, который оно переживало пять лет назад. Началась реконструкция Юга. Чарльстон первым праздновал отделение от Союза, здесь же прозвучали первые выстрелы Гражданской войны. Испытывая боль и разочарование, люди – и мужчины, и женщины – привыкали к мысли, что война осталась позади. Эти люди должны были теперь отражать нападки северян, особенно усилившиеся после убийства Авраама Линкольна. Отважные защитники Юга, которые создали самую доблестную армию в мире, привыкали заниматься мирными делами, начиная жизнь с нуля.

Один из таких людей как раз сейчас стоял на городском валу и смотрел на море. Его лицо было обветрено, сильные, натруженные руки глубоко засунуты в карманы сюртука. Он был южанином и останется им навсегда. Но он сумел подняться над пережитым поражением и был уверен, что Юг сумеет возродиться. Конечно, страна изменится, и ностальгия по прежним временам часто будет посещать его и таких же, как он, людей. Но они станут работать во имя будущего и построят его собственными руками.

Он рассеянно смотрел на море и думал о прошедших годах. Война для него началась здесь. Здесь начались все потери… но они обернулись для него великим счастьем – всем, что было хорошего в его жизни, всем, что обещало стать его – и только его – будущим.

Он улыбнулся, подумав о том, понимает ли она сама, что именно в ней черпает он свои силы. Она думает, что он неукротим и необуздан, но на самом деле это совсем не так. Когда он почти поддался отчаянию, она оказалась рядом, подарив ему красоту, вдохнув в него идеалы чести и гордости, без которых не может жить ни один настоящий человек.

Становилось холодно. Он и сам не знал, что заставляет его мерзнуть здесь, на холодном, пронизывающем ветру, вглядываясь в морскую даль. Надо бы вернуться в капитанскую каюту «Гордости» и пропустить рюмку согревающего бурбона….

Какое‑то едва уловимое движение привлекло его внимание.

На фоне огней гавани и яркого сияния луны четко выделялся силуэт женщины. Она была довольно далеко, и он не слышал ни звука с той стороны, где она стояла. Если бы она не пошевелилась, он бы ни за что не заметил ее.

Сейчас она стояла совершенно неподвижно, устремив взгляд в море.

Брент улыбнулся, и поспешил к ней.

– Мадам, – произнес он, а она, обернувшись, одарила его удивительным взглядом необыкновенно красивых глаз и улыбнулась ему чарующей улыбкой, тронувшей ее полные розовые губы. Он обнял ее и в тысячный раз подумал, как она необыкновенно хороша. Синие бездонные глаза взглянули на него. Эти глаза, опушенные длинными ресницами, гипнотизировали, в них было что‑то колдовское.

– Почему ты стоишь здесь? – хрипловатым голосом спросил Брент. Он обнял ее за плечи и направился вместе с ней к судну.

– Не знаю, – ответила она. – Просто захотелось побыть в уединении. О, Брент! Чарлстон так сильно изменился, и это очень грустно.

Он крепче прижал ее к себе.

– Зияющие раны заживают долго, Кендалл.

– Знаю. Просто мне хочется, чтобы Лолли не вздумала вернуться.

– Это ее дело, Кендалл. Как она?

– Она очень злится, стала желчной. Она не может не понимать, что сохранила свою собственность только благодаря Трейвису. Она моя сестра, Брент, и я очень ее люблю, но если бы я была Трейвисом, то давно послала бы ее ко всем чертям!

– Кендалл!

– Но это же правда, она его просто терпеть не может и обходится с ним ужасно, просто ужасно…

– Но это же твоя сестра.

– Как прикажешь это понимать?

– Никак, моя дорогая, – засмеялся Брент, – Они оба взрослые люди, и пусть сами решают свои проблемы. – Они подошли к трапу, и Брент взял жену под руку.

– Больше ты ничего не хочешь мне сказать? – спросил он, прикрыв свои серо‑стальные глаза.

В притворном удивлении Кендалл вскинула тонкие брови.

– О чем? – сладко проворковала она.

Брент нахмурился и чуть сильнее сжал ее тонкую, изящную руку.

– Кендалл, не разыгрывай из себя кокетку, любовь моя. Мне нужен ответ.

Она довольно рассмеялась:

– Это будет в сентябре.

– В сентябре?

– Да, доктор Ласситер говорит, что ребенок родится в середине сен…

Она не успела договорить. Он подхватил ее на руки и бегом понес по трапу. Ступив на палубу, он заторопился в свою каюту.

Обвив руками шею Брента, Кендалл, смеясь, вскрикнула:

– Брент! Куда ты так торопишься?

– Подумать только, я буду отцом! – Брент не мог успокоиться. – Конечно, я и сам знал, но раз теперь это подтвердил сам доктор Ласситер…

Он молча внес жену в каюту и торжественно усадил на койку. Потом повернулся и бросился к двери.

– Брент, куда ты? – удивленно окликнула его Кендалл, озадаченно выгнув бровь.

– Отдам команду к отплытию, – ответил он. – Я хочу заняться любовью со своей беременной женой в открытом море. Боже, я, наверное, не смогу дождаться момента, когда заключу тебя в объятия.

– Но зачем для этого надо отплывать в открытое море?

– Знаешь, с некоторых пор я боюсь делать это в Чарлстонской гавани!

– Брент! – протестующе воскликнула Кендалл. Но капитан уже выскочил на палубу. Через несколько минут он вернулся. Сбросил сюртук прямо на пол, не успев даже прикрыть дверь каюты. В мгновение ока он стоял перед Кендалл совершенно голый. Поставив жену на ноги, он стремительно освободил ее от многочисленных одежд. Смеясь, Кендалл шутливо сопротивлялась такому напору:

– Брент!

Он заставил ее замолчать сладким, нежным поцелуем.

– Дорогая, я не имею ничего против того, чтобы заняться любовью в открытом море.

– Я тоже, капитан, я тоже.

[1]Фамильярное прозвище А. Линкольна, бытовавшее среди американцев.

[2]Шутливое название штата Южная Каролина.

[3]Сассафрас – американский лавр.

[4]О, как я хочу вернуться в страну хлопка! Никогда не забыть мне старых времен в бескрайней стране Дикси.

[5]Отправлюсь я в Дикси и поселюсь там навеки, чтобы жить и умереть в той стране, там на юге, в Дикси!

[6]Коммандер – капитан второго ранга в американском флоте.