Обмен душами 5 page

Все ваши радостные минуты были просветами внутреннего освобождения. Так было и в любви, и в материнстве, и на работе — внутренняя свобода вас озарила до удивления себе. Вы можете быть свободной!

...Что делать? ЧТО ХОЧЕТСЯ.

Безумно трудно, предупреждаю.

Можно начинать каждый день с обозрения: что сегодня ХОЧЕТСЯ ДЕЛАТЬ? Может статься, что и совсем ничего не хочется. Тогда можно спросить себя: а что МОЖНО НЕ ДЕЛАТЬ? Если вам ответится, что такого нет, не верьте — всегда есть то, что можно не делать, таких дел на свете подавляющее большинство. Для проверки проведите неделю экспериментального ничегонеделания или хоть день. Вам бу­дет отчаянно трудно ничего не делать!.. Однако же, если выдержите, катастрофы не произойдет, все останется на мес­тах, дел не прибавится и не убавится.

Начинайте день с внутреннего отпуска, им же заканчивай­те. И среди дня отпускайте себя в отпуск, когда захочется, это можно делать, продолжая дела. Я в отпуске — вот и все. Что хочу, то и делаю.

При таком настрое собачка займет подобающее ей место. Будет, конечно, лаять по долгу службы, а отлаиваясь, уползать в конуру...

Не обещаю, что вы больше никогда не обидите своего ребенка, — и вы себе этого не обещайте. Сами увидите, как все пойдет, только верьте, что вы хорошая мама и жена, верьте, что вы хорошая. Потихоньку повторяйте себе иногда: «Ты хорошая... ты хорошая», — и когда встаете, и когда про­сыпаетесь, и когда что-то нехорошо. Если вдруг дрогнет рука на несмышленыша, успейте себе шепнуть: ты хорошая...

Вы останетесь вспыльчивой, ну и что же. Быть хорошей можно по-разному. Если уймется «надо», мера найдет себя сам» верьте в это. Черная собачка должна работать, собачке-то кан раз надо работать — понимаете теперь, какой к ней

ПОДХОД?..

...О «некоторых обстоятельствах». Догадываюсь. Добрач­ные эпизоды, детские глупости? Неумный взрослый контроль, все то же «надо» под видом «не надо»?.. Как раз здесь, как ни странно, подробности не существенны. Никакого значения, кроме того, которое вы придаете этому сами.

Ваше глупое «надо» присутствует и в вашем отношении к близости. «Надо это испытывать», «должна быть радость», должен быть «толк»... Что за толк? Выполнение обязанности наслаждаться?..

Вы сами заметили, что внушаемы. А лечение волей-неволей направляет внимание на то, что вы, вместе с доктором, будете считать своей болезнью и лечить как болезнь. Скорее же всего это вовсе не болезнь, а лишь ваша индивидуальность, которую стоит спокойно принять, не требуя от себя невозможного. Тогда только и раскроется возможное...

В. Л.

«Экстрасекс»

Пациент Ж., параноик, неоднократно помещался в буйные отделения за дебоши в цветочных магазинах. После каждого очередного курса лечения направлял в различные инстанции письма. Содержание их сводилось к доказательст­вам, что цветы — это половые органы. В начальной стадии болезни приковал жену цепью к кровати, всюду усматривал половые намеки, всегда оказывался правым...

Что ж, стоит иногда вспомнить и о первичном смысле цветения. Жаль, что такая открытая чистая роскошь дана не нам. По части эстетики пола мы примусы, по выражению одного студента (так он и сказал: человек принадлежит к отряду примусов), действительно поставлены природой в пла­чевное положение и вынуждены быть эстетическими парази­тами.

Какой архитектор спроектировал этот совмещенный сан­узел?..

Любовь — средство против брезгливости? Да, в том числе.

И все же, будь моя воля, я бы слегка переконструировал человека...

Иногда, весной особенно, люди на улицах становятся цве­тами — толпы цветов, многие хороши, немногие прекрасны, все удивительны... А я бормочу: да поймите же наконец, что Bqe мы цветы, и нет среди нас ни одного одинакового, и все мы нужны — и ты, шофер-иван-чай, и ты, школьница-ромашка, и ты, старый папоротник-пенсионер!..

Следующее письмо ко мне приведу без ответа.

В. А!

Вам, наверное, уже привычны обращения не по адресу; но если другого нет, а небо не отвечает... Вытерпите, пожалуйста, и мою частичную исповедь. Не прошу ответа, хотя, может быть, я себя обманываю.

Мне 34 года, офицер. Нахожусь далеко, отпуска редки. Не люблю их и всегда жду с нетерпением — сейчас поймете... Не удивляйтесь фехтовальности стиля — рапирист, побеждал кое-кого из именитых; увлекался и пятиборьем. Потомственный библиофил, любитель иностранных языков. Мечтал стать пи­сателем, но судьба распорядилась иначе.

Жена на четыре года моложе. Преподает испанский.

Проблема (если это считать проблемой) более чем ба­нальная. Сексуальная дисгармония. Восемь лет образцовой несовместимости. Медицински обследованы, оба здоровы Та­кого здоровья никому бы не пожелал. Сложность в том, что мы продолжаем любить друг друга. Вкладываю нашу фотокар­точку с близнецами, им уже по шесть.

Возможна ли мысль о разводе?.. Да и другие обстоятель­ства...

Изменял. Перепроверял себя, изучал проблему с «той сто­роны». Ничего, кроме грязи и пустоты, неискупимой вины. Без любви не могу, хотя в смысле исполнительном все в порядке, к сожалению, даже более чем. Автомат этот может удовлетво­рять все запросы до оскомины, получая взамен ахи, охи и притязания на продолжение плюс механические оргазмы (не­навижу это сморкательное словечко). Постигало иногда и счастливое бессилие, от отвращения к себе, не согласовавше­гося с восхищенной требовательностью партнерш.

Пройдено, безвозвратно. Люблю Ее. В верности ее уверен почти... Вероятность аналогичных экспериментов, длительные отлучки... Нет, у н е е этого быть не может, уверен (обре­таю уверенность путем написания: привычка к рапортам).

Жена ничего о «той стороне» моей, конечно, не знает. Но, возможно, догадывается — сдержанно-ревнива, в шутливой форме. Ревнив ли я сам, не могу понять. Первую школьную подружку у меня похитил какой-то оператор с колесами — огорчен не был нимало, напротив. Через несколько лет встре­тил: выпрыгнула из машины пошикарнее, вся в дубленках и золоте, тут же дала знак, что можно возобновить. Эта особь была развращена еще до рождения.

Случались сюрпризы и в последующих связях, но не по­мню, чтобы хоть раз шевельнулось что-то, похожее на уязвлен­ность. Переставали существовать, вот и все. Наверное, для самца не вполне типично, или хорошо отработанная защита. Меня зато ревновали беспрерывно, имел успех, мало поль­зовался.

Думаю, что существуют два вида ревности: нижняя и верх­няя, условно говоря. Верхняя относится к нижней примерно так же, как состязание музыкантов к собачьей грызне. Поз­вольте не развивать эту тему.

Не мне вам докладывать, что чистота — не самое распрост­раненное достоинство жен, и в частности офицерских. Как приватный историк нравов, не отношу эту статистику на счет современных свобод. Эмансипация, по-моему, ни при чем, соотношение Пенелоп и Мессалин — величина постоянная: природа всегда находила себе лазейки. Не моралист, не осуж­даю и безлюбовный секс, но для меня это планета, где дышат угарным газом.

...Она пришла ко мне девственницей. Весь мой прошлый опыт сгорел моментально.

Первые три месяца (чуть больше, чуть меньше?) — беспа­мятство. «Медовые» — не про нас. У нас был потоп, ядерный взрыв. Ничего не понимали и ни о чем не думали. Можете ли представить двух голодавших миллион лет, кинувшихся пожи­рать друг друга. Несло на океанской волне...

Проснулись. Два обглоданных трупа. Подавленность, опу­стошение. Не знали, как оживать.

Вот — да, вот тогда... Наверное, что-то перерасходовали или выжгли за этой гранью... На сегодня у нее холодность до степени отвращения к близости, а у меня отсутствие энтузи­азма. Возникают и до сих пор непроизвольные желания то с одной стороны, то с другой, но всегда невпопад, всегда взаим­ное торможение, бдительно стерегущий бес-разрушитель. А еще говорят, у всякой любви есть ангел-хранитель, слышал такую байку. Нашего давно пора расстрелять, он садист.

...Интересно! — только сию секунду вспомнил, что анало­гичный бесишка посетил меня в подростковые годы, в школе бальных танцев. Я еще с той поры любитель старинного изящества, в том числе и в движениях; современные упражне­ния, извините, внушают колики, по-моему, это слабительное для павианов. Недурно сложен, повышенно музыкален, все давалось блестяще, кавалер номер один. Но была одна из партнерш, девочка, которая как раз нравилась больше всех, заглядение — первая дама. И вот с ней-то у нас как назло — ни в какую, на нас можно было учиться, как отдавливать друг другу носки. На выпускном вечере мы это превратили в потеш­ный номер и сорвали утешительный приз.

Простите, буду отвлекаться и дальше Не знаю, какова степень вашего скепсиса Яне верю в ее холодность, не верю, как и в свою импотентность, которой нет. Какая-то жуткая путаница Будто оба угодили шеями в перекрученную петлю, дергаемся, затягиваем

Трижды ходил к специалистам, именовавшим себя сексоло­гами С одним не стал разговаривать увидал сытую, сальную физиономию и — назад

Ко второму пошел, прихватив одну импортную секс-игруш­ку, для баловства Не понадобилось, это была женщина с несклоняемой фамилией, молодящаяся Очень умная и кор­ректная Ничего не пришлось рассказывать, только вставлять в ее монолог кивки" да, да Так, точно, так Кивал и ее лошадеобразный молодой ассистент, от него пахло угарным газом Мне показалось, что она держит его на гормонах Говорила безостановочно, незаметно перешла от общенравст­венных рассуждений к практическим рекомендациям Кивал все согласнее Я все это знал, давно знал — я грамотный и любознательный Скулы свела зевота.

К третьему занесло уже просто из любопытства частник, берет только крупными, захотелось узнать, за что С маши­нальным радушием меня встретил непроницаемо озабоченный дядя, светло-темные очки, все по минутам, расчет вперед Положил сколько надо, куда надо Импровизирую близко к правде «Понятно Ясно, ясно Довольно Тэк-с Вы, конечно, знаете, что я экстрасенс» — «Экстрасекс?» — «Эту шуточку я слышу пятнадцать раз в день, вы оригинал, мой дорогой, ближе к телу Ну-ка, давайте-ка.» Приговор был категоричен «Срочно перемагнититься Шестнадцать сеансов. Откуда вот энергию на вас брать! Гарантии не даю Запущено Таксу знаете Икру из Каспийского бассейна не есть, годится лишь из Дальневосточного». — «А жену кто перемагничивать бу­дет?» — «Я, кто же Не настаиваю, подумайте».

Подослал к нему двух приятелей с мечеными купюрами и визитными карточками Вывернулся...

Что еще вам поведать? (мне уже легче). Кажется, наш с вами опыт в какой-то мере сравним Как вы поняли, я по-сво­ему профессионал, раскрывание душ для меня и необходи­мость, и род наслаждения, и источник привычных ужасов. Интересует более всего дальнее, непохожее, но волей-неволей сталкиваешься и с ситуациями, похожими на свою Приходи­лось играть и, так сказать, лечебную роль, это уже не какой-нибудь бессапожный сапожник, а прямо-таки портной без штанов. Вопрос, как вымыть из себя эту практику

...В одном случае стал невольной причиной трагедии, о чем узнал потом. Одна из моих любовниц вышла замуж. Муж оказался дотошный, требовал отчета о прошлом — с кем, сколько... По честности назвала и меня, а мы с ним иногда имели дела по службе.

И вот как-то занесла меня нелегкая встретиться в душевой плавательного бассейна... Мучил ее месяца три, добивался еще каких-то признаний, затем застрелился.

Кажется, сказал самое тяжкое, но не главное.

Хотел уяснить, как жить дальше.

Простите.

N. N.

...О разобщенности, как о смерти, по возможности не говорят, о ней стараются забыть. Как смерть, ее ненавидят, боятся, предчувствуют. Как смерть, она однажды открывается перепуганному сознанию и с этого мига, непосильная для осмысления, судорожно загоняется внутрь, откуда и вершит свою разрушительную работу. Разобщенность и есть смерть, живьем разгуливающая среди нас.

Как физическая смерть (небытие тела) частично являет себя в обличиях увядания, усталости и болезней, так разоб­щенность (небытие души) принимает вид то безразличия, то ненависти, то тоски, то вранья или бессодержательной болтов­ни. Как смерть имеет ближайшее подобие — сон, служащий от нее защитой, так и разобщенность имеет сопротивляюще­гося двойника — молчание. В миг последнего прощания стано­вится ясно: это одно. Не будь разобщенности, не было бы и смерти.

Вот, вот откуда неукротимое стремление любящих — сли­яние в точке огненного исчезновения, в ослепительной вспыш­ке жизни, исторгающей из них жизнь новую, соединенную, а их собственные, отдельные существа перестают быть, сгорая в Предвечном.

Это возвращение в пронзенное сквозной молнией перво-океанское лоно, это воспроизведение сотворения жизни, тво­рящее ее вновь и вновь, это воспоминание о Начале — из века в век и из рода в род. Искупление — за разновременность уходов и за мгновенность существования — опровержение смерти.

Назвать такое жертвоприношение «удовлетворением» мо­жет только жалкий пошляк, никогда не слыхавший ни крика роженицы, ни стонов агонии... Жаждущие, не испытавшие этого или испытавшие, но не постигшие ничего, кроме судорог физиологии, не ведают, что сами являют собой овеществлен­ный огонь духа; что сама их жизнь жаждет стать молнией, соединяющей несоединимое; что ведет к жизнетворению столько путей, сколько озарений и жертв, сколько звезд в небесах.

В любви нет ни пространства, ни времени.

Фантазия на свободную тему

Этот текст написал три тысячи лет тому вперед студент, здоровенный четырехлетний парень, спорт­смен, лунатик. Пятидесятый век, Луна общедоступна, там мо­гут рождаться и люди, почему бы нет? Семилеткам пора заканчивать высшие учебные заведения и распределяться по предприятиям. Ну а четырехлетние еще учатся, пишут курсовые. Почерк компьютерный, язык синтетический, придется многое пропустить...

ПАРАДОКСЫ ПАЛЕОСЕКСА (реферат по историческому человековедению

студента 2-го семестра общеобразовательного цикла)

...Это было время подросткового кризиса, именовавшегося то «прогрессом», то «научно-технической революцией». Не будем повторять известные по учебникам сведения о невеже­стве напичканных так называемой информацией индивидов, о зловещей ограниченности, об автоматизмах...

Удила разума едва сдерживали всепланетный взрыв. Ум человеческий не был подготовлен к внезапно нахлынувшей эпохе Сквозной Ответственности, слишком привык руковод­ствоваться гипнозом обыденности и мифами очевидности. Здравый смысл обанкротился...

...Теория многоуровневых игр уже детально уяснила эти парадоксы со всеми их следствиями. Затрагиваем частный вопрос: почему на официальной шкале ценностей тех времен столь незначительное, ускользающее место занимало Таинст­во, которое тогда, имея в виду главным образом взаимоотно­шения полов, называли «любовью»? Почему сердцевина суще­ствования пребывала в таком глухом небрежении?

Правда, в искусстве любовь, по давней традиции, была одной из преобладавших тем, но повсюду царила пошлость массовой культуры. Один крупный писатель века назвал это «совокуплением шаблонов». Только немногие произведения касались глубин.

Школы Таинства не было. Ремонтное обслуживание было функцией так называемых врачей, так называемых психологов, сексологических кабинетов и прочая. Личной жизни как бы не существовало. Говорили о чем угодно: о достижениях промышленности, о погоде, о спорте, о беспорядках, но никог­да (выверено данными спецархивов) — никогда ни в одной теле- и радиопередаче не рассказывали, что, например, вчера в такое-то время такие-то двое...

Существовал всемирный Совет Безопасности, но не было всемирного Совета Любви.

Таинство и наркотики. Парадокс же состоял в том, что в душах людей Таинство, как и тысячи лет назад, занимало подобающее ему место. У многих, в результате подавленности, оно принимало вид болезни, невроза или психоза. Наблюдая это, некоторые психологи строили психоалхимические тео­рии, в которых все объясняли переходом полового влечения из одних форм в другие.

В то время не знали еще закона глобального сохранения, только частные формы, как-то: закон сохранения энергомате­рии, неубывания энтропии и т. п.; не догадывались даже о законе сохранения информации, поэтому не могли реально представить и возможности сохранения духа. Смерть была чем-то само собой разумеющимся, как боль при удалении зубов, но никто не мог с нею мириться, каждому суждена была пытка нарастающей обреченности. Слово «никогда» приводи­ло в безумие. Дух бешено протестовал против одномерности, но они не понимали в чем дело. Смерть в растянутых вариан­тах именовали то утратой возможностей, то недостаточностью самореализации, то просто потерей времени...

Самые нетерпеливые бежали от ужаса смерти в саму смерть. Наркотики, все равно какие, химические или психиче­ские, — только уй-ш, забыться... С яростной безнадежностью смертельно раненных зверей бежали и в любовь, бежали, как бежали триллионы предков, — скорее, в спасительный оргазм, а там будь что будет.

Любящие калечили друг друга. Таинство нисходило на краткие мгновения, оставляя пожарища тоски.

Казалось, существовали лишь разноголосица слепоты и сутолока эгоистических игр. Но в мутном океане рождались крупицы истины. Множество их погребалось слоями ископае­мой лжи, не успев отразиться ни в чьем зрачке...

У истоков свободы пола. Магия пола, обожествление жен­ского и мужского начал прослеживаются с предчеловеческих времен. Ручейки, текшие в наше море...

Люди удивлялись, почему все животные от рождения уме­ют соединяться, а они нет. Инстинкт размножения уже давно не был закован в рефлексы; половое общение поддерживалось подражанием. Из обмелевшей речки инстинкта возникла сек­суальная культура со столькими вариациями, сколько сущест­вовало более или менее изолированных сообществ мужчин и женщин. То, что в одних обществах считалось дозволенным, у других или у тех же в иные времена строго каралось как извращение и преступление против нравственности. Логики здесь не было никакой, и если обозреть историю нравов, то окажется, что человечество испытало все...

Мы давно уже позабыли эту обреченность иметь только один пол, без выбора. Но еще и в те времена, когда от каждого требовалась либо «мужественность», либо «женственность», возникали силы, этому упорно препятствующие. За физиоло­гические преимущества сверхженственности и сверхмужест­венности природа мстила духовной убогостью Каждая жен­щина и каждый мужчина и в теле, и в психике несли некую примесь другого пола. Детство и старость — священное начало и священный конец жизни — как полузабытые мифы, напоми­нали об изначально единой природе духа.

Вряд ли кто-нибудь из них мог себе представить, что может существовать не два пола (или всего один, как у некоторых животных), а бесконечное множество. Каждый из людей той эпохи еще был овеществленным оргазмом, но они не знали, что это и есть материализованный дух. Если бы удалось скон­центрировать в единый "разряд оргазмы, происходившие на земле только за одни сутки доинтегрального периода, по­лучился бы импульс сверхмозга, работающего в Ю^4 из­мерений...

Бессмысленность полового плена становилась все более явной; половая любовь уже почти отделилась от деторожде­ния. Экстаз сладострастия, прослужив миллионы лет продле­нию рода, из средства стал целью; было даже такое выраже­ние: «человек — побочный продукт любви».

Двойственность половых табу. Люди стыдились и боялись того, что давало им жизнь. Запрет, с детства внедрявшийся в подсознание, приводил к гадливости в смешении с похотливым любопытством. Между полом и чувствами вклинилась перего­родка: по одну сторону ее оказалось ханжество, по другую похабщина, порнография, скабрезности, мат — явления, со­вершенно непонятные для нас, постигаемые, как ревность и ложь, лишь археомедитациями. Примитивный протест против сексуальных запретов был единственным смыслом однообраз­ных надписей, испещрявших некоторые общественные места (эти надписи археологи находят еще и сейчас, определяя по ним психологические слои сперматозойской эры). Принижая Таинство, мстили его недоступности.

Относительность половых запретов, однако, все более или менее чувствовали. Беременные и роженицы в большинстве своем, подобно тяжело больным, никого не стеснялись: про­роческая интуиция выключала их из сферы условностей. Кор­мящие матери лишь демонстрировали некоторую стыдли­вость. Почти полная обнаженность на пляже никого не шокировала, появление в том же виде в другом месте вызыва­ло скандал. В бане лица одного пола не стеснялись друг друга и не обращали особого внимания на наготу (в некоторых странах существовали и смешанные бани, где также было спокойно), но публичное обнажение даже в спортивном клубе было актом сумасшествия. Логическая нелепость этого, была, казалось, очевидна, но люди не руководствовались логикой, они действовали по инерции.

Одни бросали вызов приличиям, другие приспосабливали приличия к похоти. На Западе получил распространение так называемый стриптиз (нечто вроде ритуального убийства та­бу), в некоторых кинофильмах демонстрировались половые акты; но уничтожить половые запреты и стыд было уже не­возможно, как невозможно из двуногого сделать снова чет­вероногое.

Никогда не было беспорядочного полового общения, испо­кон веков существовала избирательность. Только животные, живущие в неволе, не совершали выбора, как и люди. Вся история пола — борьба между «да» для всех и «нет» для всех, кроме Единственного.

Стыд и собственность. Самое ревнивое в мире животное, человек очень рано направил усилия на борьбу с соперничест­вом. Одежду изобрели ревнивцы: она была средством сексу­альной нивелировки; она же и породила стыд, и усилила половое влечение (в XX веке в этом убедились нудисты, нео­жиданно для себя ставшие самыми целомудренными людьми планеты).

Так называемый брак был в первую очередь средством узаконения сексуальной собственности («Не пожелай жены ближнего») и ограничения полового общения («Не прелюбо­действуй»), во вторую — экономическим мероприятием и лишь в третью — лабораторией детопроизводства. Муки брака и внебрачной любви поставляли материал для литературы, которая в отношении секса все более превращалась во что-то вроде замочной скважины...

Так называемая сексуальная революция. Верность в бра­ке с обеих сторон стала музейной редкостью, а добрачная невинность — из правила исключением Противозачаточные средства уничтожили проблему «побочных продуктов» Моло­денькие мальчики и девочки все чаще со спокойной деловито­стью предавались утехам, от которых пуритански мыслившим родителям делалось плохо Изысканнейшие романы века по­свящались половым аномалиям — игра, как и раньше, велась на конфликтах стереотипов с «веяниями эпохи» Распростра­нялась инструктивная литература, в которой мужчин и жен­щин учили, как обслуживать друг друга для достижения орга­низованного оргазма Все эго вместе обозначалось термином «сексуальная революция» Но о чем могла идти речь, если средний лондонец или москвич разбирался в себе не сильнее, чем средний вавилонянин, а практически — много хуже, чем его голый пещерный предок?

Только единицам удавалось уберечь Таинство от аннигиля­ции в одномсрии Это были первые ноты бессмертия

Если бы я был компьютером

Этот случай, происшедший в одной из западных стран, известен уже, кажется, всему миру Двое благополучно развелись и, независимо друг от друга, обратились к электрон­ной свахе с просьбой указать наиболее подходящую кандида­туру для нового брака Каждый предоставил машине исчерпы­вающую информацию о своей персоне Из многих сотен претендентов компьютер снова подобрал им друг дружку

«А что было бы, если бы они знали о своей роковой совместимости раньше?» — спросил я опытного человека «Раньше бы и развелись», — был ответ

Любезнейший Панург, вопрошая Пантагрюэля и компанию о своих матримониальных перспективах, напрасно терял вре­мя «Сомневаешься — не женись» Не сосчитать пар, искале­ченных благожелательными советами Предсказывать личные судьбы, по моему убеждению, не должен никто, как бы об этом ни просили Всякое предсказание содержит в себе внуше­ние А любовь не предсказывается и не программируется, любовь жива только верой в свою исключительность, в чудес­ное отклонение ото всех и всяческих «объективных законов», эта вера и есть любовь, сама творящая свой закон Любовь — сама для себя предсказание

Любящим нужно не поучение, а благословение Только разум, признающий превосходство любви, имеет право на совещательный голос, в этом случае он и обязан высказать­ся начистоту

Пришли двое.

Вижу их слепоту, предвижу разлад... Но не имею права сказать, потому что я хочу ошибиться.

Важно все — и как человек выглядит, и как мыслит, и как пахнет, и любит ли искусство, и на какой ноте храпит. Но им говорю другое...

Если бы я был Компьютером-Благословителем, то для про­граммы «Супружество» я бы затребовал следующие «гроздья факторов» (с предупреждающим миганием: «ШЕВЕЛИТЕ МОЗГАМИ»).

1. Ответственность. А ну-ка, помигал бы я, уважаемые молодые, подайте сюда данные о вашем отношении к самому факту... Может, вы шутите? Может быть, решили, так сказать, расписаться в нетрезвом виде? Необходимо узнать, насколько каждый из вас ле! комыслен и морально незрел. Не бойтесь, не скажу, только подсчитаю... Установка на создание семьи при­личная, можно дальше... Аи... Эта его свойская, компанейская жилка чревата в будущем алкоголизмом, молчу... Если ты будешь гюнежнее, почаще его хвалить... Только ты можешь... Но ты умудряешься сочетать превосходство ума с превосход­ством глупости, к тому же талантлива, это фактор тяжелый, а при его самолюбии. Молчу, мое дело считать...

2. Самоконтроль. Ну-кд, всё сюда, всё — о вашем здоровье, физическом и психическом. Имейте в виду, брак — это непре­рывное испытание нервов, а вы не обучены предупреждать свои настроения, первая же ваша истерика заставит Его глу­боко задуматься... А Он импульсивен и при этом страшно боится за свое мужское достоинство, такой наломает дров при малейшем подозрении... Все в порядке, друзья мои, все в порядке.

3. Агрессивность. Эхе-хе, милые мои... Совокупный балл в полтора раза выше критического! Несмотря на великую вашу нежность, сия критическая масса при первом же бытовом столкновении... Понимаете ли, высокая агрессивность при вы­соком самоконтроле еще туда-сюда, ну гипертония, ну язва, мигрень... А у вас... Коза с тигром не пропадет, своих коз тигр, если его не дразнить, защищает. А два тигра в одной клетке — уже многовато.

4. Лидерство. Два Наполеона под одной крышей полны решимости установить внутрисемейную демократию. Желаю удачи... Только как вы решите: открывать по ночам форточку или нет, ведь один из вас враг духоты, а другой — сквозняков. Бросать жребий? Хватит играть в игрушки, кому-то из вас быть ведомым. Вы разделите сферы влияния? Одному внешнюю политику, другому внутренние дела? Хорошо, а как все-таки быть с форточкой, ведь она с одной стороны внешняя, а с другой внутренняя. А как с детьми, кто будет главный? Папа или мама? Примитивная постановка?.. Но ведь ребенок любит единоначалие, ему так проще. Вот если бы вы оба предпочли лидерство скрытое, заблаговременные уступки на ход вперед, жертвы пешек ради фигур, а фигур ради партии... Тогда при вашем упрямстве и его петушином самоутверждении еще можно было бы...

5. Сексуальность. У вас все в порядке, все в идеальном порядке. Ваши темпераменты донельзя соответствуют, вы фантастически друг другу подходите. Вы необычайно просве­щены по теоретическим и прикладным вопросам и неустанно повышаете свой уровень. Вместе ходите в библиотеку и неук­лонно посещаете лекции. Я молчу.

6. Искренность. Нет, так не пойдет. Минус-бесконеч­ность — отказываюсь работать! Если хотите заключить сдел­ку, при чем здесь я? Водить друг друга за нос моя программа не позволяет. Если неискренен хотя бы один, все обречено.., Что?.. Вы оба уверяете, что вы абсолютно искренни?.. Отключаюсь.

7. Психологичность. Так, а где ваше заявление о разводе? Сразу, сразу, зачем тянуть время попусту. Ни один из вас доже и не помышляет проникнуться внутренним миром другого. Вы относитесь друг к другу исключительно функционально, как к ролевым фантомам — и/о мужа, и/о жены, это конец с самого начала... Впрочем, погодите, я, кажется, ошибся, проклятый диод... Ну вот, пересчитал, ваше счастье: у вас, Сударыня, есть все-таки зачаточная резонансность. Отказавшись от эгоизма, вы могли бы стать медиумом, посвященной... У вас, Мужчина, есть шанс развить проникновенность примерно до уровня вашего кота. Вполне достаточно при условии запрограммиро­ванного доброжелательства, как, например, у меня, Компьюте­ра. Скажу больше: высокая взаимная психологичность способ­на блистательно утереть нос и повышенной агрессивности, и лидерским столкновениям, и недостатку самоконтроля, и всем прочим несовместимостям, включая и сексуальную. Когда-ни­будь расскажу...

...А вдруг получится —

прозреть

лишь для того, чтобы увидеться,

в глаза друг другу посмотреть,

и помолчать,

и не насытиться.

А не получится —

пойдем

в далекое темно

и постучимся в тихий дом,

где светится окно.

И дверь откроется,

и нас

хозяин встретит так обыденно,

что самый умудренный глаз

не разглядит,

что он невидимый.

И мы сгустимся у огня...

И сбудется

точь-в-точь:

ты путешествуешь в меня,

а я в тебя

и в ночь...