Световая информация

Гибсоновская теория восприятия начинается не с сетчаточного изоб­ражения. Она начинается с рассмотрения света, отражаемого от объектов и доступного для анализа в любой точке пространства. Сложные структур­ные свойства этого потока света определяются природой и положением объектов. Эта структура и специфицирует данные объекты, информация о них содержится в свете. Когда наблюдатель или объект движутся, некото­рые характеристики потока света остаются инвариантными, тогда как дру­гие меняются; эти инвариантные во времени характеристики еще более точно специфицируют «топографию» среды. Наблюдатель воспринимает благодаря тому, что он попросту «улавливает» эти инварианты. Может быть, ему и приходится специально искать информацию, но у него нет нужды перерабатывать ее, поскольку она вся уже содержится в свете.

Подход Гибсона имеет некоторые явные преимущества перед тради­ционным подходом. Организм для него не является чем-то пассивным, действующим под влиянием стимульных воздействий, скорее, он сам все время подстраивается к свойствам окружающей его среды, которые объек­тивно существуют, точно специфицированы и адекватно воспринимаются. Акцент на протяженном во времени сборе информации делает теорию Гиб­сона приложимой к гаптической (связанной с осязанием) и акустической информации точно так же, как и к световой, по крайней мере в принципе. Наиболее важной особенностью этой теории является указание на то, что исследователям восприятия следует стремиться скорее к созданию новых и более богатых способов описания информации, содержащейся в стимулах, чем к построению все более тонких гипотез относительно внутренних психических механизмов. «Экологическая оптика» Гибсона представляет со­бой попытку такого описания. (С моей точки зрения, недавнее описание оптической информации как совокупности пространственных частот¹ явля­ется еще одной перспективной попыткой итого рода, хотя сам Гибсон в атом сомневается.)

Несмотря на указанные достоинства, теория эта остается в некото­рых отношениях неудовлетворительной. В ней, совершенно очевидно, ни­чего не говорится о том, что происходит в голове воспринимающего. Ка­кие когнитивные структуры необходимы для восприятия? Чем отлича­ются воспринимающие субъекты друг от друга? Что происходит, когда мы выбираем то, на что смотреть, и как мы научаемся видеть лучше? Почему возможны 8ЩШи| и ошибки, если восприятие — это всего лишь сбор уже существующей я вполне специфической информации? Как следует по­нимать НИВ когнитивные процессы — воображение, запоминание, мыш­ление, где двусторонняя связь между организмом и средой слаба или во­обще отсутствует?

Некоторые из этих вопросов, особенно касающиеся когнитивного развития и перцептивного научения, рассматриваются в работе Элеоноры Гибсон[17]. Как она показала, различие между тренированным и нетре­нированным наблюдателями состоит не в том, что первый добавляет не­что к стимулу, а в том, что он способен извлечь больше информации из него: он обнаруживает признаки и структуры высших порядков, к кото­рым ве восприимчив «наивный» наблюдатель. Новорожденный игнори­рует информацию, которую старшие дети и взрослые усваивают без вся­ких усилий. Для обоих Гибсонов задача психологии состоит в том, что­бы описать ату информацию. Однако этого, видимо, недостаточно; другая, не менее важная, задача состоит в том, чтобы понять внутренние когни­тивные структуры воспринимающего я способы их изменения.