Так что же такое педофилия, какие критерии позволяют отличить её от всевозможных форм половых контактов с несовершеннолетними?

Сексологические аспекты педофилии

Текст доклада М. Бейлькина на семинаре "Школы психического здоровья" (организаторы: служба детской психиатрии Челябинской области и кафедра общей психологии при ФГБОУ ВПО "ЮУрГУ" (НИУ). Тема семинара: "Дети и насилие". Дата: 24.10.2013г. Состав докладчиков: детские психиатры, психологи, представители УМВД по Челябинской области, преподаватели кафедры психиатрии ЮУГМУ. Аудитория слушателей - педагоги и психологи.)

В сексологии проблема педофилии лишь частично совпадает с темой сексуального насилия над детьми. С другой стороны, насилие над детьми – вовсе не исключительная монополия педофилов. Казалось бы, какая разница, кто преступник? Участвуя в судебно-психиатрической экспертизе, встречаешь монстров с самой различной психопатологией, насиловавших малых детей. Каким бы ни был их диагноз, я часто ловил себя на мысли – они заслуживают смертной казни (конечно, если были вменяемы в момент преступления). Социологические опросы показали, что именно так думает большинство наших сограждан. Казалось бы, налицо полное единомыслие сексологов и всех, кто, так или иначе, сталкивается с сексуальным насилием над детьми. На деле всё обстоит иначе. Педофилия стала объектом пристального внимания общества. Ярлык «педофил» вешают на кого ни попадя. Участвуя в судебно-психиатрической экспертизе, на каждом шагу приходится удивляться тому, что даже работники правоохранительных органов, следователи, судьи очень мало осведомлены о сути педофилии и обо всём том, что к ней относится. Скажем, участвую в экспертизе 16-летнего парня, заподозренного в педофилии. Вместе с ещё двумя подростками он совершил половой акт с пятнадцатилетней подругой. С ней он и раньше вступал в половые контакты; она живёт половой жизнью лет с 13-ти, с ней переспали пол посёлка молодёжи; она растёт в неблагополучной семье – мать алкоголичка, отчим тоже, и сама девочка употребляет и пиво, и кое-что покрепче. По временам она приворовывает деньги и вещи у своих партнёров. На этот раз мать застукала её под утро в заброшенном доме с тремя парнями и дочь объяснила всё происшедшее, тем, что её изнасиловали. Картина, конечно, печальная, она - свидетельство социального и этического кризиса, которым охвачены достаточно широкие круги нашего общества. Но причём тут педофилия?!

Или вот такая история. В педофилии подозревается подследственный 1997 года рождения. С 9-ти лет он воспитанник детского дома. И в детдоме, и в школе ведёт себя агрессивно; вызывающе употребляет нецензурную брань в адрес педагогов и соучеников, бьёт более слабых одноклассников и воспитанников детдома. Привлекался к судебной ответственности и был осуждён за кражу со взломом. Рассказывая об этом эпизоде, хвастает тем, что именно он был, якобы, инициатором и организатором группового преступления. На руках татуировки с уголовной символикой, сделанные в заключении. Обладает тщедушным телосложением, но бравирует тем, что владеет специальными приёмами драки. Чтобы нагнать побольше страху на окружающих, на каждом шагу демонстрирует «приблатнённые» повадки.

Мастурбировать начал в 14 лет. Полгода назад вступил в половую связь со сверстницей, правда, половой акт с ней был лишь однажды. Утверждает, что ухаживал за своей избранницей (в его терминологии, «мы гуляли с ней») больше полугода после их совместного турпохода, в котором они познакомились; утверждает, что любит её.

Обвиняется в неоднократном насильственном совершении оральных и анальных половых актов с 10-летним воспитанником своего детдома. По показаниям потерпевшего, насилиям предшествовали угрозы и побои. Активным насильственным партнёром потерпевшего является ещё один 15-летний воспитанник этого же детдома. Именно его однажды и застала воспитательница во время анального акта с потерпевшим.

Сам подследственный категорически отрицает свою связь с потерпевшим (его-то на месте преступления не было, а о его насильственных актах известно лишь из показаний жертвы). Но рассказы потерпевшего представляются вполне достоверными, причём он упоминает нередкие случаи, когда акт прерывался, не заканчиваясь эякуляцией, а насильник без каких-либо объяснений злобно прогонял его прочь. По-видимому, не всегда срабатывают те гетеросексуальные фантазии, что позволяют подростку вступать в гомосексуальный контакт. Вся эта история беспросветна, тем более что в аналогичных случаях насильники-детдомовцы в ходе экспертизы отнюдь не скрывают своего преступления, а порой даже оправдывают его – например, потерпевший, якобы, шарил по тумбочкам и потому его необходимо «опустить» (изнасиловать) «по закону».

Именно так заявляет подельник предыдущего подследственного. Это детдомовец А, 1998 года рождения. Обвиняется в неоднократном изнасиловании того же 10-летнего мальчика, о котором уже шла речь, и, тем самым, подозревается в педофилии.

Подследственный держит потерпевшего в «чёрном теле» – бьёт, если тот делает что-то неположенное ему по его статусу или вызывающее подозрение, в частности, если он подозрительно «крутился у чужой тумбочки». В представлении А., «воспитание» младшего, в том числе с применением сексуального насилия – неотъемлемое его право, как ученика 7-го класса.

Из анамнеза известно, что онанировать начал в 12 лет, через год к оргазму добавилась эякуляция. В 14 лет впервые вступил в половой акт с 14-летней воспитанницей их общего детского дома. В 2013 году побоями принудил 10-летнего потерпевшего к фелляции, а на следующий день и к анальному половому акту. В июле того же года оба попали в изолятор детского дома. Насильственные контакты с потерпевшим происходили несколько ночей подряд. Обычно А. заставлял партнёра приходить к нему в постель. Неожиданно вошедшая в комнату воспитательница увидела, как младший, скачет голышом над лежащим на спине А. Будучи под следствием, в беседе с врачом насильник признаёт, что полового влечения к потерпевшему не испытывал; «кайф» был не столько от самого секса, сколько от того, что он «опускал» «слабака».

При объективном обследовании отмечается отставание насильника в физическом и половом развитии. В пубертат он, разумеется, вступил, но гениталии по развитию соответствовали возрасту лет в 13, оволосение на лобке скудное, по женскому типу. В психологическом плане отмечается ясное понимание ситуаций, где можно либо получить выгоду, либо попасть впросак. Это сочетается с удивительно узким кругозором, бедным словарным запасом, ориентацией на делинквентные и даже преступные стандарты поведения. Без стыда и смущения рассказывает о том, как попался на воровстве. Успел побывать в заключении, где сделал массу уродливых примитивных наколок. При всей физической несхожести, оба насильника ничем не отличаются друг от друга ни характером поведения, ни судьбой.

Словом, уголовные, тюремные обычаи стали частью жизни детских домов. Это страшно, но причём тут педофилия?! В историях обоих подростков-подельников речь идёт о насильственной однополой активности лиц с гетеросексуальной ориентацией в условиях иерархической системы, основанной на агрессивном подавлении слабых воспитанников детдома сильными и «приблатнёнными».

Так что же такое педофилия, какие критерии позволяют отличить её от всевозможных форм половых контактов с несовершеннолетними?

Педофили́я — сексуальное предпочтение детей допубертатного или раннего пубертатного возраста. Кое-кто выделяет гебефилию — сексуальное влечение к раннепубертатным детям (11-14 лет), но по МКБ (Международной классификации болезней), сексуальный интерес к раннепубертатным детям также безоговорочно отнесён к педофилии.

Согласно МКБ-10 для постановки диагноза «педофилия» должны быть соблюдены следующие условия: 1) «налицо сексуальное предпочтение педофилом допубертатных или раннепубертатных детей, причём само осознание этого факта и соответствующие фантазии на этот счёт причиняют ему дистресс», или 2) «он действует в соответствии со своими сексуальными фантазиями и желаниями». Согласно «Руководству по диагностике и статистике психических расстройств» Американской психиатрической ассоциации (АПА), «педофильная девиация, оценивается как таковая у лица не младше 16 лет на основании наличия не меньше 6 месяцев интенсивных сексуальных побуждений, фантазий, связанных с вовлечением в сексуальную активность допубертатных детей». Это третий из критериев, позволяющих диагностировать педофилию.

Педофилия бывает, в основном, у мужчин гетеросексуальной ориентации (их 94% в контингенте педофилов). Женщины-педофилы встречаются редко.

Казалось бы, всё предельно ясно. Если у кого-то налицо все три критерия, то он – педофил, человек, страдающий психическим расстройством. Если у него имеется дистресс, связанный с девиантным влечением, его надо лечить, а если он свои педофильные предпочтения реализует, то он – преступник и подлежит суду.

Но все эти бюрократически точно сформулированные построения теряют свою убедительность в свете того факта, что влечение к детям вполне может обойтись и без перечисленных критериев, а вопрос, считать ли педофилию психическим расстройством, и вовсе представляется сомнительным. Эти возражения – результат опытов канадских психологов. Они оснащали испытуемых мужчин-добровольцев, участвующих в эксперименте, специальными датчиками, регистрирующими половое возбуждение, и давали им смотреть эротику, как гетеро-, так и гомосексуальную, перемежая и ту и другую с педофильной. Выяснился чрезвычайно интересный факт – почти у всех испытуемых при разглядывании педофильной эротики возникала эрекция. Между тем, все эти люди вовсе не считали себя педофилами, да и не были ими.

А ведь результат канадского эксперимента можно было предсказать заранее. Реклама пользуется изображением красивых детей, чтобы вызвать интерес к самым различным товарам. Расчёт строится на том, что в подобных случаях эмоциональное воздействие достаточно мощное, но оно не осознаётся как эротическое; истинный характер воздействия на психологию потребителя рекламы замаскирован. Людям нравится видеть изображения красивых детей, но они не отдают себе отчёта в природе такого эффекта. Ведь принято считать, что дети словно ангелы: прекрасны, но асексуальны. Опыт канадцев показал, что мужчины, как правило, подсознательно реагируют на эротическую привлекательность детей адекватно, то есть эротически, но в сознание этот факт не допускается. Мало ли, что у него появилась эрекция при виде красивого ребёнка? Дети не могут быть предметом сексуального посягательства и потому её, эту неоправданную эрекцию, можно игнорировать. Таковы запреты, налагаемые европейской культурой, которые накрепко усваиваются большинством.

Но так ли абсолютны эти табу? Есть два обстоятельства, которые позволяют заподозрить, что они достаточно условны. Во-первых, выявлены биологические предпосылки сексуального влечения к неполовозрелым детям. Наблюдения над приматами показали, что матери-обезьяны не позволяют самцам приближаться к совсем юным детёнышам. Но через какое-то время этот жёсткий контроль снимается и обезьянья молодёжь допубертатного возраста становится объектом половой активности более старших самцов. Во-вторых, во многих древних культурах в той или иной форме половые контакты взрослых с детьми считались нормой. Не будем вдаваться в обсуждение вопроса, что выигрывает общество, в котором эротические контакты взрослых и детей разрешены. Но уместно напомнить, что ещё сравнительно недавно в Англии и во Франции девочек выдавали замуж с 11-13 лет. Сексолог Казимеж Имелинский пишет: “Во Франции лишь во второй половине XIX века граница возраста, в котором девочка могла вступать в брак, была увеличена с 11 до 13 лет, а в Англии только в 1929 году был упразднён обычай, по которому 12-летняя девочка считалась способной вступить в брак”. И как не вспомнить Пушкина:

«Да как же ты венчалась, няня?»

«Так, видно, бог велел. Мой Ваня

Моложе был меня, мой свет,

А было мне тринадцать лет.

Недели две ходила сваха,

Я горько плакала со страха,

Мне с плачем косу расплели

Да с пеньем в церковь повели.

Исходя из перечисленных фактов, американский психиатр Ричард Грин, поддержанный группой учёных, заявил, что не считает педофилию психическим расстройством. Это заставило психологов и психиатров задуматься. Рабочая подгруппа по парафилиям во главе с Реем Блэнчардом нашла разумный компромисс в полемике c Грином – она признала парафилию состоянием, не требующим психиатрического вмешательства, если она не причиняет никому вреда – ни тому, кто вполне осознаёт своё собственное влечение к детям, ни самим детям.

Для такого решения имеются серьёзные основания - подавляющая часть педофилов реализует свои нестандартные сексуальные потребности лишь в соответствующих сексуальных фантазиях, мастурбационных актах, общением в Интернете, просмотром порнографии соответствующего содержания и в несексуальном общении с детьми.

Мало того, наряду с «безвредными» педофилами, есть и «полезные», даже ценные. Именно таким человеком был, например, Льюис Кэрролл – «любимый всеми детьми автор классических произведений «Приключения Алисы в стране чудес» (1865), «Сквозь зеркало и что там увидела Алиса» (1871) и «Охота на Снарка» (1876), человек, три четверти свободного времени проводивший с детьми, способный часами без устали рассказывать детям сказки, сопровождая их забавными рисунками, и, отправляясь на прогулку, нагружавший свой саквояж всевозможными игрушками, головоломками и подарками для детей, которых он может повстречать, этакий Дед Мороз на каждый день». (Это цитата из его биографии, опубликованной в Англии. Образ Деда Мороза, применённый к Кэррелу, резко контрастирует с образом, найденным, Агустином Малоном, испанским профессором, который обвиняет сегодняшнее общество в раздувании педофильной истерии. Он пишет: «Социально-религиозный миф пожирателя невинных душ был воскрешён, педофил теперь занял место людоеда». Но вернёмся к Кэрроллу. Он был профессором математики в Оксфорде и отнюдь не блистал красотой (асимметричные глаза, подвёрнутые уголки губ). К тому же он заикался и был глух на правое ухо. Похоже, на успех у женщин он особо не рассчитывал. Да они его и не очень интересовали. Наибольшую радость доставляла Кэрроллу дружба с маленькими девочками. «Я люблю детей (только не мальчиков)», — записал он однажды в дневнике. Девочки (в отличие от мальчиков) казались ему удивительно красивыми без одежды. Порой он рисовал или фотографировал их обнажёнными — с разрешения матерей» (Это вновь цитата из биографии Кэрролла). Словом, он был истинным педофилом. Как, кстати, и наш гениальный соотечественник Владимир Набоков. Мы можем только догадываться (судя по гениальному роману «Лолита»), насколько Набокова тяготило и невротизировало влечение к девочкам-подросткам (тот самый дистресс). Но вот, что совершенно очевидно – оба они, и Кэрролл, и Набоков, никогда не реализовали своё сексуальное предпочтение. Они сублимировали его в своё творчество. И человечество уже в котором поколении благодарно им за их великолепные книги.

Но, увы, есть, разумеется, и разновидность педофилов, являющихся источником угрозы для окружающих. Благодаря этим педофилам-извращенцам трагические события время от времени потрясают общество. Так, недавно в Якутске изнасиловали 4-х летнюю девочку, и, похоже, (хотя полных сведений на этот счёт пока нет), это преступление совершил педофил. В марте этого года мне пришлось быть консультантом по делу 59-летнего Сергея Б., ранее уже отсидевшего 10 лет за изнасилование 10-летней девочки. Ко мне он попал после совершения второго преступления, ещё более тяжкого, чем первое. Не могу не признаться, что общаясь с ним, я всё время думал о том, зачем же его выпустили на свободу, почему не осудили на пожизненное заключение без права на досрочное освобождение?!

При всех своих преступлениях Б., казалось бы, жил абсолютно нормальной половой жизнью: с 16 лет у него было 4 добрачных связи, затем он женился, прожил с женой 24 года, имеет сына, дочь, внуков. Тем не менее, выйдя на свободу, он изнасиловал 7-летнюю соседскую девочку. Повёл её к себе, «смотреть мультики». Усадил на колени, почувствовал эрекцию, снял с неё трусики. Поначалу он попытался ввести член во влагалище, но поскольку ему это не удалось, совершил вестибулярный акт, закончившийся эякуляцией. Поскольку девочка пригрозила, что расскажет обо всём матери, он стал её душить, а затем убил несколькими ударами табуретки по голове. Для сокрытия преступления Б. утопил труп своей жертвы в фекальной яме. В беседе со мной он объяснил свой поступок тем, что был пьян. При этом Б. не выказывал никаких эмоций, не проявлял никакого сочувствия погибшей девочке. Мало того, подследственный именно её считает виновницей преступления – она, дескать, ёрзала, сидя у него на коленях, и тем самым вызвала эрекцию, что и привело ко всем последующим событиям. Рецидив преступления против детей допубертатного возраста, эмоциональная холодность преступника, его уголовные «украшения» – татуировка и гирлянда «ушей» (инородных тел, вставленных под кожу члена), а также характер результатов его тестирования по опроснику MMPI, позволили мне дать заключение: «Педофильная перверсия у шизоидного психопата».

Следует заметить, что такое преступление не совсем типично для педофилов. Если совершается убийство малолетней жертвы, то чаще речь идёт не о сокрытии преступления, а о садизме. Муки жертвы, её мольбы и беспомощность порой дают садисту такое наслаждение, что он обходится и без эрекции, и без полового акта. В качестве примера приведу супружескую пару, которая заманила к себе красивую девочку, зверски пытала её, замучив до смерти. При этом садисты-супруги записали крики и мольбы несчастной о пощаде на магнитофон, наложив страшную запись на фон весёлой детской рождественской песенки.

Обычным педофилам садистское поведение не свойственно. Самая характерная история этой парафилии рассказана педофилом Ж. польскому сексологу Збигневу Старовичу, автору книги «Судебная сексология». Её стоит процитировать вместе с комментариями Старовича.

«Обследуемый Ж., 35 лет, происходит из семьи интеллигентов, работает научным сотрудником, женат, отец троих детей. В родительской семье рос и развивался нормально. Примерно в 5-летнем возрасте в игре со сверстницей выполнял роль коровы. Он стоял обнажённым на корточках, а девочка «доила» его за половой член в ведёрко, в которое он по условиям игры должен был помочиться. Мастурбировать начал в 7 лет, причём эякуляция присоединилась к чувству оргазма только в 13 лет. Мастурбация сопровождалась сексуальными фантазиями о контактах с ровесницами. В возрасте 20 лет впервые осознанно совершил сексуальные действия в отношении девочки. По его рассказу: «Это была маленькая дочь моих приятелей, которая очень любила играть со мной. Однажды, чтобы проверить, не обмочилась ли она, без всякой задней мысли, я потрогал её трусики в области половых органов. Она обиделась, и сказала, чтобы я больше никогда не трогал её. Этот почему-то возбудило меня и в дальнейшем, когда по просьбе приятелей я часто оставался с ней за няньку, то, пользуясь тем, что она крепко спала, гладил её тело, и по возможности трогал и клитор. Затем я стал это проделывать, одновременно мастурбируя свой член. Так продолжалось несколько месяцев. Девочка постепенно совсем ко мне привыкла, и мои ласки перестали вызывать её протест, а поэтому становились всё более смелыми. Однажды мы гуляли с ней по лесу, и я решил её сфотографировать. Она охотно позировала мне в обнажённом виде, принимала предлагаемые мной позы и позволила сфотографировать себя лёжа на спине с разведёнными ногами, так, чтобы в кадр попали её половые органы. При этом я сказал, что к её пипиське прилипли вкусные крошки от только что съеденного нами торта и, под предлогом слизывания их, стал манипулировать в области клитора. Тут она сказала, что хочет пописать, это очень возбудило меня и я попросил сделать это «по-мальчишески», стоя».

В дальнейшем обследуемый подробно описал свои сексуальные действия более чем с 40 девочками. В этих контактах его возбуждало, когда они «по-мальчишески» мочились, прикасание рукой к ещё мокрым после этого половым органам, ласки и поцелуи всего их тела и половых органов, ласки клитора языком и осторожное введение пальца во влагалище. Выработалась особая стратегия знакомства с девочками. «Около жилого дома высматриваю одиноко гуляющую девочку и, улыбаясь, заговариваю с ней. Рассказываю, что я из ЖКХ и прошу её проверить список жильцов, при этом интересуюсь одной семьёй, которая живёт в их доме, называя вымышленную фамилию. Разговаривая с девочкой, глажу её по головке и плечам. Если она воспринимает это спокойно, то присаживаюсь рядом с ней на корточки и моя рука смещается ниже – глажу её ножки, начинаю говорить с ней об излюбленных детских играх. Если контакт устанавливается и я вижу, что она меня не боится, то прошу её сопроводить меня и завожу девочку в подвал или на чердак. Там, продолжая разговаривать, свободно прижимаю к себе малышку, глажу её по животу, аккуратно развожу её ножки и проникаю рукой к половым органам, нежно их ощупываю и поглаживаю. Потом мы вместе выходим и дружелюбно расстаёмся. Некоторые девочки не хотят таких ласк, а другие сами поднимают платье и с удовольствием позволяют делать с собой всё что угодно. Я всегда хотел, чтобы мне попадались девочки, воспринимающие мои ласки охотно и с удовольствием, и нередко находил таких. Вот совсем недавно я обычным способом познакомился с 8-летней девочкой. Всё произошло, как обычно, она не возражала против самых смелых ласк. Воодушевлённый этим и сильно возбудившись, я аккуратно ввёл ей во влагалище палец. Она сразу умолкла, стала мелко дрожать и я почувствовал, что мой палец стал увлажняться. Ломающимся от вожделения голосом спросил, приятно ли ей, она ответила, что очень. Спросил, хочет ли, чтобы было ещё приятнее, ответила утвердительно. Дрожа от возбуждения, положил её на спину, раздвинул ножки, ввёл во влагалище палец и стал совершать им движения, как половым членом при сношении. Она выгибалась и щебетала от удовольствия, а я ощущал как ритмично сокращается её влагалище. Попросил в награду сделать приятное и мне – она сразу же согласилась. Я обнажил половой член. Она долго рассматривала его и сказала, что никогда ещё этого не видела. По моей просьбе стала его трогать руками, развилась эрекция, возбуждение всё нарастало. Спросил – хочет ли она, чтобы из него вылилось молочко? Она ответила, что хочет. Этого оказалось достаточным, чтобы произошло семяизвержение. Ей это понравилось и она попросила повторить выделение «молочка», но я уже обессилел».

Первый нормальный гетеросексуальный акт был в 23 года с будущей женой. Никогда не испытывал затруднений в половом плане. Имел 3 внебрачных связи со зрелыми женщинами, которые тоже были сексуально успешными. Одна из этих связей продолжалась 6 лет. Супруга внешне эффектная, привлекательная женщина. Она считает свой партнёрский союз с Ж. удачным во всех отношениях, в том числе в сексуальном плане. О девиантном сексуальном поведении мужа ничего не знает».

В заключение Збигнев Старович отмечает: «Наличие у обследуемого высокого интеллекта в сочетании с определёнными артистическими и педагогическими способностями позволили ему совершать многочисленные и многолетние педофильные контакты таким образом, что он никогда не был в них уличён и заподозрен. Объяснением его девиации служит то, что в детстве Ж. воспитывался в семье, где доминирующую роль играла его мать, а отец, видный учёный, полностью находился под властью жены. То, что образом для сексуальной идентификации Ж. послужил отец, занимавший подчинённое положение в семье, и стало причиной задержки эмоционального и сексуального развития обследуемого на ранних этапах».

Высоко ценя профессионализм Старовича, я, тем не менее, не могу не упрекнуть его в досадном упущении. Он ничего не сказал о том, что поиски девочек носили у его пациента обсессивный, навязчивый характер. К тому же, чем больше времени проходит после реализации предыдущего эксцесса, тем острее у педофила чувство душевного дискомфорта. Как только реализуется новый контакт, приходит чувство облегчения, девианта «отпускает» до следующего накопления дискомфорта. Я могу настаивать на том, что Ж. страдал от всего этого, не только исходя из клиники парафилий вообще (а такая клиническая картина – важный критерий парафилии, дополняющий те, что были перечислены ранее), но и из самой истории, рассказанной Старовичем. Если бы не эта типичная форма парафилии, то Ж. не тяготился бы ею, он не обратился бы за помощью к врачу, покаявшись в своих преступлениях. Ведь, как справедливо признал автор «Судебной сексологии», его пациент так и не попал в поле зрения полиции.

И второе, что я хотел бы сказать по поводу этой истории. Возможно, Старович в чём-то и прав, рассуждая о причинах возникновения парафилии у Ж., но он не заметил главного: Ж обладал низким порогом сексуальной возбудимости. Иными словами, его нервная система отличалась особенной готовностью к переживанию оргазма. Об этом свидетельствует и необычайно раннее начало мастурбации (7 лет) и то, что она уже тогда сопровождалась ярким оргазмом. Это подтверждается также и тем, что, достигнув вполне зрелого возраста в 35 лет, Ж. способен, словно подросток, испытать оргазм среди бела дня при петтинге с 8-летней девочкой, фактически от одного только её замечания, что ей интересно посмотреть на его «молочко». На подобное обычный мужчина, разумеется, не способен. Кстати, девочка, так порадовавшая Ж., тоже обладала низким порогом сексуальной возбудимости, именно отсюда её готовность к сексуальным играм и, безусловно, способность к ощущению оргазма. Повторяю: характерной особенностью таких детей является их готовность к сексуальным играм со взрослыми, в том числе к контактам с педофилами. С Ж. они протекали в виде петтинга, но при встрече с преступником-садистом приобретают характер смертельной опасности.

Чрезвычайно важно, что дети с низким порогом сексуальной возбудимости, способны точно и эмоционально насыщенно запомнить все нюансы того, что с ними происходило при их совращении, и всё то, что они сами при этом чувствовали. В дальнейшем, после наступления половой зрелости, именно эти раздражители и будут вызывать у них половое возбуждение. Подобное явление называется запечатлением или импринтингом. Термин заимствован из зоологии. Учёные заметили, что птенцы гусей, уток и других птиц, живущих стаей, идут след в след за первым движущимся объектом, который попался им на глаза после их появления на свет из яйца. Обычно это – их мама, гусыня или утка, но в выборе птенцов могут быть и сбои, и тогда выводок будет гуськом сопровождать, например, человека. Импринтинг был описан у представителей многих животных видов. Кроме того, обнаружилось наличие и полового импринтинга, по механизму которого складываются прочные супружеские пары многих видов, например, у серых гусей.

Человек, переживший в детстве импринтинг, подчиняется необычным сексуальным раздражителям (релизингам). Сигналы, запускающие его эротическое возбуждение, имеют девиантный, извращённый характер. Именно игры Ж. с малолетней девочкой «в корову» и определили характер его девиации. Его привлекают и малолетний возраст партнёрш, и мотив мочеиспускания (в том или ином варианте), то есть всё то, что запечатлелось в его эмоциональной памяти. Постепенно у Ж. сформировался своеобразный стереотип поведения, отработанный до мелочей. Эта стереотипия, точно так же, как и навязчивое труднопреодолимое желание разрядки девиантного влечения, представляют собой необходимые атрибуты любой парафилии, любого полового извращения, в том числе, и педофилии. Артистические и педагогические способности Ж. сослужили плохую службу его малолетним партнёршам. Если эти девочки обладают низким порогом сексуальной возбудимости, то это неизбежно приведёт к возникновению у них импринтинга с потребностью особых раздражителей. Например, возраст партнёра, должен намного превышать их собственный, что к юношескому возрасту часто приводит к формированию геронтофилии – влечению к старикам. Таким людям часто необходима анонимность, острое чувство запретности и опасности сексуального контакта, в который они вступают, а порой они нуждаются и в вовсе случайных факторах – например, им нужны условия, напоминающие подвал или чердак, где проходило их совращение.

В возникновении педофилии могут играть роль не только особенности нервной системы с наличием низкого порога сексуальной возбудимости, то есть, по сути, биологические факторы, но и факторы психологические. Гумберт, герой романа Набокова “Лолита”, признаётся: “Несмотря на мужественную наружность, я ужасно робок”. Такие люди обычно неуверенны в себе, с взрослыми женщинами они чувствуют себя неуютно и неловко; душевный комфорт они испытывают, общаясь лишь с неполовозрелыми девочками. Как мы знаем, именно таким был Кэрролл.

Итак, перечислим самые важные факты. Эксперименты с визуальным восприятием эротических педофильных изображений показали, что большинством мужчин сексуальный характер восприятия ими детей не осознаётся и, главное, оно никак не может соперничать с обычным для них влечением к половозрелым партнёршам. Наряду с таким подавляющим большинством мужчин, есть и такие, кто запрещённое культурой влечение к детям вполне осознаёт. И тут возможны два варианта.

Либо в ход идёт сублимация, когда это эротическое влечение переплавляется в творчество или в талантливую всепоглощающую педагогическую деятельность. Тем самым, педофилия становится не только опасной для окружающих, но и оборачивается для них полезной стороной. Кстати, книги – книгами, но представим, сколько радости приносил Кэрролл своим маленьким подругам в их повседневной жизни!

Но, к сожалению, возможен и другой вариант – человек не может справиться со своим необычным влечением. Он либо сам страдает от своей педофилии (неоднократно уже упомянутый дистресс), либо становится опасен для окружающих. Иными словами, надо чётко помнить, что осознанное педофильное влечение может быть либо безобидной инверсией, некой особенностью сексуального предпочтения, которое нисколько не вредит юным объектам влечения, либо парафилией (половым извращением, девиацией). Последнее является поводом для лечения антиандрогенами или для сурового преследования, если извращение приводит к преступлению.

Таково современное понимание педофилии. Если перевести всё сказанное на язык повседневности, то следует сказать: разновидности педофилии, то есть инверсия или перверсия (парафилия) требуют к себе строго дифференциального подхода и оценки. В любом случае, разбрасываться этим термином не следует. В качестве иллюстрации последнего тезиса я позволю себе пойти на достаточно рискованный эксперимент. Я процитирую рассказ американского писателя Чарлза Буковски «Изверг», чтобы потом поставить диагноз герою рассказа. Отчасти это станет проверкой того, насколько точно я осветил сексологические аспекты педофилии. Отчасти же, это чтение позволит затронуть юридические аспекты педофилии. Рискованным я назвал эксперимент потому, что рассказ, точно отражая психологические особенности личности главного персонажа, очень жесток по форме. Но точно так же, как признания педофила Ж., такое точное описание полового преступления уникально. Не всякий раз педофил рассказывает о том, как он психологически «обрабатывает» своих малолетних «подружек». И, тем более, не всякий раз можно заглянуть в смрадную душу насильника. Для взрослых такая информация чрезвычайно полезна – зная секреты девиантных педофилов и насильников, они могут дать ценные советы детям, возможно избавив их от большой беды.

Итак, рискнём: Чарлз Буковски «Изверг».

«Мартин Бланшар был дважды женат, дважды разведён, а сколько раз сожительствовал, он и счёт потерял. Сейчас ему стукнуло сорок пять, он жил один и только что потерял свою двадцать седьмую работу из-за хронических прогулов и общего отсутствия интереса. Жил на чеки по безработице. Желанья его были просты: ему нравилось как можно чаще напиваться -- в одиночестве, спать допоздна и сидеть в своей квартире -- тоже в одиночестве. Еще одна странность Мартина Бланшара заключалась в том, что одиноко ему никогда не было. Чем дольше он мог пребывать в разлуке с человечеством, тем лучше себя чувствовал. Все браки, сожительства, убедили его, что сам по себе половой акт не стоит того, чего женщина требует взамен. Теперь он жил без женщины и часто онанировал.

Однажды утром он проснулся довольно рано -- около половины одиннадцатого, -- проведя ночь за киром по-тяжелому. Спал он в майке, трусах и носках; он выбрался из довольно грязной постели, вышел на кухню и заглянул в холодильник. Повезло. Там стояло две бутылки портвейна.

Мартин откупорил первую бутылку портвейна, нацедил себе хороший жирный стакан. Потом сел за кухонный стол, из-за которого открывался отличный вид на улицу -- в северном направлении. Стояло лето, жаркое и ленивое, дети в школу не ходили, и пока Мартин рассматривал длинный зелёный газон, прихлёбывая хороший остужённый портвейн, он заметил эту маленькую девочку и двоих мальчишек: те играли в какую-то игру. Стреляли друг в друга, что ли. Пиф-Паф! Девочку Мартин узнал. Она жила во дворе через дорогу с матерью и старшей сестрой. Мужчина в семье либо свалил, либо умер. Девчонка, заметил Мартин, была оторви да выбрось -- вечно норовила то язык кому-нибудь высунуть, то гадость сказать. Он понятия не имел, сколько ей лет. Где-то между шестью и девятью. Неосознанно он наблюдал за нею всю первую половину лета. А когда проходил мимо по тротуару, всегда казалось, что она его боится. Вот этого он никак не понимал.

Наблюдая, он заметил, что одета она в какую-то матроску, беленькую, а поверх, на лямочках -- очень коротенькая красная юбочка. Когда девочка ползала по траве, эта коротенькая красная юбочка задиралась, а под нею находились очень интересные трусики: тоже красные, но бледнее юбочки. И на трусиках располагались рядами такие красненькие рюшечки. Ах эти трусики. Ах эти рюшечки. Господи Иисусе Христе под голым солнцем, это невыносимо!

Мартин налил себе ещё полстакана, залпом выпил и выглянул в окно снова. Трусики выглядывали ещё сильнее, чем раньше. Господи!

Смотрел, как девчонка и двое мальчишек всё ещё играют в свою игру. Играют по-прежнему. Девчонка ползает по земле. Пух! Пиф-Паф! Что за скучная игра. Маленькая оторва. Язык показывает. Оторва маленькая, по травке ползает. Он начал одеваться. Посмотрел на свою физиономию в зеркале -- четырехдневная щетина. Какая разница. Брился он только когда ходил получать свой чек по безработице. Поэтому он натянул какую-то грязную одежонку, открыл дверь и пошёл к лифту. Оказавшись на тротуаре, он зашагал к винной лавке. Проходя, заметил, что дети умудрились открыть дверь гаража и залезли внутрь, она с двумя пацанами: Пиф-Паф!

Мартин поймал себя на том, что идёт по дорожке к гаражу. Они внутри. Он зашёл в гараж и захлопнул за собой дверь. Там было темно. Он с ними наедине. Девчонка заорала.
Мартин сказал:

-- А ну быстро заткнулись, и никому не будет больно! Только вякните -- и будет больно, это я вам обещаю!

-- А чё вы будете делать, мистер? -- услышал он голос мальчика.

-- Заткнись! Черт побери, я же сказал вам заткнуться!

Он чиркнул спичкой. Вот она -- единственная лампочка с длинным шнурком. Мартин дернул. Света в самый раз. И, как во сне -- такой малюсенький крючок на гаражной двери. Он его накинул.

Огляделся.

-- Так, ладно! Пацаны -- стойте вон в том углу, и я вас не трону! Ну-ка живо! Марш!

Мальчишки отошли.

-- Чё вы будете делать, мистер?

-- Я сказал заткнись!

Маленькая оторва в своей матроске, коротенькой красной юбочке трусиках с рюшечками стояла в другом углу.

Мартин двинулся к ней. Она метнулась влево, потом вправо. С каждым шагом он загонял её всё глубже в угол.

-- Пустите! Пусти меня! Ты, урод, отпусти меня!

-- Заткнись! Заорёшь -- я тебя убью!

-- Пусти! Пусти! Пусти!

Мартин, наконец, её поймал. У нее были прямые, мерзкие, нечесаные волосья и лицо, почти порочное для маленькой девочки. Он зажал её ноги своими, как в тисках, нагнулся и приложился своей харей к её личику, целуя и всасываясь в неё ртом снова и снова, а она всё колотила кулачками по его голове. Член его распух до размеров всего тела.

-- Он её целует! Гляди, он её целует! -- слышал Мартин голос одного мальчишки из угла.

-- Ага, -- подтверждал второй.

Он целовал, дико лишившись рассудка, с каким-то заморским голодом, паук, целующий муху. Он начал лапать эти трусики в рюшечках. Он не мог остановиться. Мартин Бланшар стащил с неё трусики, а она обмякла, перестала колошматить его по физиономии, но разница в длине их тел -- как трудно, как неудобно, очень, а, охваченный такой страстью, думать он не мог. И всё время -- под этой крошечной лампочкой -- Мартин слышал голоса мальчишек:

-- Смотри! Смотри! Он вытащил эту здоровую штуку и теперь пытается ей в щёлочку засунуть!

-- Я слыхал, так у людей дети получаются.

-- А они что -- прямо тут ребеночка родят?

-- Наверно.

Мальчишки придвинулись поближе, не отрывая глаз. Мартин всё целовал это лицо, одновременно пытаясь засунуть внутрь головку. Ничего не получалось. Он не мог ничего придумать. Тут он увидел старое кресло с прямой спинкой, в ней одной перекладины не хватало. Он поднёс её к этому креслу, все еще целуя, и всё время думая об отвратительных сосульках её волос, об этом рте, прижатом к его губам.

Вот оно. Мартин дополз до кресла, сел, по-прежнему целуя этот маленький рот и эту маленькую голову, снова и снова, и с трудом раздвинул ей ноги. Сколько ж ей лет?

Получится?

Он уже в её теле, подумал Мартин. Господи, да член у меня с половину её будет!
Изогнувшись над нею в этом кресле, не переставая целовать и раздирать её, он забыл обо всём, плевать, он так ей и голову оторвал бы запросто. И тут кончил.

Затем Мартин положил её тельце на гаражный пол. Откинул крючок. Вышел. Дошёл до своего дома. Надавил на кнопку лифта. Вылез на своём этаже, дошёл до холодильника, достал бутылку, налил стакан портвейна, сел и стал ждать, наблюдая.
Вскоре везде уже были люди. Двадцать, двадцать пять, тридцать человек.

Возле гаража.

Внутри гаража.

Затем по дорожке подъехала скорая помощь. Мартин смотрел, как её выносят на носилках. Потом скорая уехала. Ещё больше народу. Ещё больше. Он выпил вино, налил ещё. Может, они не знают, кто я, подумал он. Я редко выхожу из дому.
Но оказалось не совсем так. Дверь он не запер. Вошли два фараона. Здоровые ребята, довольно симпатичные. Один хорошенько звезданул ему по физиономии. Когда Мартин встал и вытянул руки под наручники, другой вытянул из петли дубинку и изо всех сил рубанул ему поперек брюха. Мартин рухнул на пол. Ни вдохнуть, ни двинуться он не мог. Они подняли его. Второй снова заехал ему в челюсть.

Везде были люди. Они не стали спускаться на лифте, пошли пешком, толкая его вниз по лестнице. Лица, лица, лица, наружу из подъезда, лица на улице.
В патрульной машине оказалось очень странно -- двое легавых впереди, двое -- с ним на заднем сиденье.

-- Убил бы такую мразь, как ты, -- сказал один из легавых на заднем сиденье.

Мартин беззвучно расплакался, строчки слез побежали вниз, как одичавшие.

-- У меня дочке пять лет, -- сказал один из легавых сзади. -- Я б тебя убил и не задумался!

Легавый начал лупасить Мартина по голове дубинкой. Никто его не останавливал. Мартин упал лицом вперёд, его рвало кровью и вином, легавый выпрямил его, ещё раз шарахнул дубинкой по лицу, поперек рта, вышиб ему почти все передние зубы. Потом, подъезжая к участку, его ненадолго оставили в покое».

Напомню цель, поставленную перед чтением этого жестокого рассказа – надо решить вопрос о том, был ли Мартин педофилом? Да или нет? Казалось бы, всё ясно, он зверски изнасиловал девочку, не достигшую пубертата, нанеся ей тяжелейшие физическую и психическую травмы. Тем не менее, у нас нет оснований выставить ему диагноз «педофилия». Все критерии извращения в данном случае отсутствуют. Нет знаменитых «6-ти месяцев интенсивных сексуальных побуждений, фантазий, связанных с вовлечением в сексуальную активность допубертатных детей», как нет и оснований для дистресса. Да и сама девочка ему совсем не нравится. Он чувствует отвращение к её внешности, к её «волосьям», к её повадкам «оторвы», к её независимому поведению, даже к той её игре с мальчиками, за которой он наблюдает из окна. Но в том-то и парадокс – именно то, что вызывает у него отвращение, становится для него релизингом, фактором, провоцирующим половое возбуждение. Этот парадокс вызывает у сексолога ассоциации с шизофреническим «расщеплением». Не только страшны, но и чрезвычайно странны даже для насильника нюансы его сексуального поведения: если для всех людей поцелуи – символ ласки и нежности, то у Мартина они приобретают особый оттенок, абсолютно нечеловеческий. Он чувствует себя неким пауком, высасывающим жизнь из своей жертвы. Такие ощущения вовсе не типичны ни для обычных педофилов-девиантов, ни даже для садистов. Наконец, заканчивая перечень критериев, определяющих суть педофилии и отсутствующих у Мартина, отметим, что у него нет и не может быть той стереотипии поведения, что неотделима от девиации.

Подведём итоги анализа: страшный и отвратительный персонаж рассказа не был педофилом. Речь идёт о деградированном субъекте, утратившем потребность и способность к анализу собственных импульсивных желаний и, тем более, к управлению ими. Мартин давно потерял способность к этическим оценкам своего поведения вообще. По сути, он всю связь с человечеством свёл к получению пособия, закупке спиртного и еды. Чем же объясняется эта ужасающая деградация личности? Разумеется, налицо хронический алкоголизм Мартина. Но более вероятным мне кажется процессуальный характер деградации, наличие шизофрении. Кстати, этот факт, будучи подтверждённым, не избавил бы преступника от электрического стула. Ведь ни бреда, ни галлюцинаций у него не было, невменяемым в ходе своего преступления Мартин не был.

Рассказ Буковски позволяет сформулировать важный тезис, на который я намекал в самом начале: «Термин «педофилия» не является синонимом сексуального насилия над детьми — далеко не все педофилы склонны к преступным действиям, то есть к совершению половых преступлений против детей, и вместе с тем не всякий преступник, совершивший сексуальное насилие над ребёнком, является педофилом».