Вице-адмирал Иван Григорьевич Руднев 1 page

Борис Никольский

РУДНЕВ Иван Григорьевич командир пароходо-фрегата «Херсонес»»,
градоначальник Севастополя

Идя навстречу 155-летию героической обороны Севастополя и 225-летию Черноморского флота, мы рассазываем об очередном герое Крымской войны Иване Григорьевиче Рудневе.
Город, который в борьбе за честь и достоинство России дважды был залит кровью лучших ее сынов, достоин того, чтобы о его подвигах помнили в веках.
С верой и надеждой на национальное и духовное возрождение, на восстановление условий для поддержания исторической памяти, мы продолжаем знакомить читателя с биографиями не столько малоизвестных, сколько изрядно подзабытых героев первой обороны Севастополя. Вашему вниманию предлагается описание боевой деятельности адмирала Ивана Григорьевича Руднева, командовавшего во время обороны Севастополя пароходо-фрегатом «Херсонес», во время войны с Турцией 1877-1878 годах, по своей должности старшего флагмана Черноморской флотилии, руководившего Очаковским оборонительным районом и закончившим свою многолетнюю и многотрудную службу в должности Севастопольского градоначальника.

Служба на кораблях с 1837 по 1853 гг.

Иван Григорьевич Руднев родился 5-го января 1820 года в семье потомственного дворянина, помещика Горбатовского уезда Нижегородской губернии, Григория Ивановича Руднева.
В прошении на «высочайшее имя», о зачислении десятилетнего сына кандидатом для поступления в Морской кадетский корпус, Григорий Иванович именует себя «потомственным дворянином, не имеющим чина», при этом упоминает о родственнике Дмитрии Семеновиче Рудневе, штаб-лекаре морского ведомства, и ссылается на свое родство с адмиралом Рудневым Даниилом Владимировичем, участником русско-шведских войн 1788-1790 и 1808-1809, командовавшим отрядом гвардейских десантных судов, а на момент подачи прошения, – командира 1-й бригады 1-й Балтийской дивизии. При всем желании найти хоть какие-то признаки прямого родства между тульскими Рудневыми и нижегородскими, нам не удалось.
В 1829 году Иван Григорьевич был оформлен кандидатом, а 3 января в 1830 года был зачислен для Обучения и воспитания в Морской кадетский корпус. Директором Морского корпуса в те годы был знаменитый адмирал Иван Федорович Крузенштерн. Отличный моряк и ученый, он знал и любил морское дело; понимал, что рост флота, усложнение техники, появление паровой машины на кораблях требуют коренной перестройки всего процесса подготовки морских офицеров. Большая заслуга Крузенштерна как директора корпуса заключалась в том, что он пригласил в качестве преподавателей многих крупных ученых: математиков Остроградского и Буняковского, химиков Соловьева и Гесса; физиков Купфера и Ленца, астронома Тарханова, артиллериста Дядина. То были лучшие умы отечественной науки той поры, ее гордость и слава. Большинство из них являлись членами Петербургской академии наук. Приглашенные Крузенштерном академики расширили и углубили курсы своих предметов применительно к специальной деятельности будущих морских офицеров. Их программы оказались настолько обширными, что дали повод известному немецкому естествоиспытателю Александру Гумбольту, посетившему Россию в 1829 году, сказать полушутя-полусерьезно: «Как счастлив я был бы, если бы мог знать все, что знает русский морской кадет».
За шесть лет обучения в корпусе, Иван Григорьевич изучил основы навигации, астрономии, морской тактики, морской практики, начертательной геометрии, геодезии, теории кораблестроения, фортификации, корабельной архитектуры, теоретической механики. В курс обучения морских кадетов входило изучение иностранных языков, отечественной и иностранной истории, русской словесности и литературы и прочих общеобразовательных дисциплин. То обстоятельство, что учебный план предусматривал новые в то время науки – начертательную геометрию, теорию кораблестроения, корабельную архитектуру и теоретическую механику, говорит о том, что Морской корпус готовил своих питомцев не только к корабельной и строевой службе, но и давал инженерные знания и навыки.
В 1836 году Иван Руднев произведен в корабельные гардемарины. В 1836 и 1837 годах плавал на кораблях «Императрица Александра» и «Память Азова» в Балтийском море. В 1837 году Иван Руднев произведен в мичманы с назначением на Черноморский флот. С присвоением первого офицерского звания, он к своей фамилии получил приставку – Руднев 5-й. Это означало, что во флотских структурах к этому времени уже служили Рудневы: надворный советник Департамента корабельных лесов Морского ведомства Феофан Данилович (1803-1888) за №1; лейтенант Павел Данилович (1805-1866) за №2; лейтенант Федор Николаевич (1807-1857) за №3; поручик ластовых экипажей Роман Данилович (1812-1850) за №4. Все однофамильцы Ивана Григорьевича, как уже говорилось, принадлежали к роду адмирала Руднева Даниила Владимировича, потомка знатной боярской рязанской фамилии Сидоровых-Рудаков, отселившихся на жительство под Тулу в конце семнадцатого века. К этой семье принадлежит и контр-адмирал Руднев Всеволод Федорович (1855-1913), в 1904 г. – командир легендарного крейсера «Варяг».
В 1838 году на корабле «Султан Махмуд» и фрегате «Браилов» мичман Руднев крейсировал у абхазских берегов и участвовал в высадках десанта в поддержку наших войск, действовавших на кавказской береговой линии против чеченцев. В составе высадочной партии с корабля участвовал в высадке десанта в районе Туапсе, Шапсухо и Новороссийска.
В январе 1838 года, по представлению генерала Вельяминова, была учреждена должность начальника Кавказской береговой линии, и для исполнения этой должности назначен был генерал-майор Раевский, сын известного героя войны 1812 года. Ему было разрешено занимать, по своему усмотрению, береговые пункты с привлечением сил флота. Сборным пунктом войск, состоявших под командованием Раевского, была назначена Анапа, куда и прибыли корабли Черноморского флота под начальством адмирала М.П. Лазарева.
12 мая была произведена высадка войск у реки Туапсе и там устроено укрепление Вельяминовское. Потом был занят берег у реки Шапсухо, и там устроено укрепление Тенгинское. В обеих высадках, при захвате участков берега и удалении от него горцев, участвовал сводный флотский батальон, командиром которого был капитан 2 ранга Путятин – будущий руководитель обороны Петропавловска-Камчатского при нападении английского флота во время Крымской войны. Участвуя в этих десантных высадках, отличился мичман Руднев, получив за это знаки отличия ордена Св. Анны 4 ст. на кортик с надписью «за храбрость».
В этом же году десантным отрядом генерал-майора Симборского со стороны Абхазии, занята была местность у реки Сочи и там построено укрепление Новагинское. Затем отрядом генерала Раевского построено укрепление в Суджунской бухте, на северо-западном берегу реки Цемес, названное Новороссийском. В высадках десантов в этих пунктах также принимал участие мичман Иван Руднев.
В 1839 году был построен форт Раевский у реки Мессаге, на сообщении Анапы с Новороссийском, а на береговой линии, при содействии флота, возведены укрепления: у реки Субаши форт Головинский, а у реки Псезуапе форт Лазарев. При занятии указанных мест нашими войсками, в составе групп высадки, принимал участие и Иван Руднев, за что был отмечен командованием флота. Этими операциями было закончено занятие береговой линии нашими войсками. Вся береговая линия была разделена на три отделения, а с присоединением к ней Самурзакани и Гурии было учреждено в 1843 году четвертое отделение Кавказской оборонительной линии.
В кампаниях 1843-1845 годов мичман Руднев служил на фрегате «Мессемврия», при выполнении им задач у абхазских берегов. Чтобы представить себе специфику службы на кораблях Черноморского флота, обеспечивавших действия наших войск на Кавказе, достаточно только ознакомиться с хроникой борьбы моряков со стихией.
Самая ужасная бора (сильный северо-западный ветер, осенью и зимой иногда превращается в разрушительный ураган) случилась в Новороссийске 12 января 1838 года. На рейде находились суда: «Мидия» под флагом контр-адмирала Юрьева, командир – капитан 1 ранга Касторф; корвет «Пилад», командир – капитан 2 ранга Юрковский; бриг «Паламед», командир – капитан-лейтенант Вердеман; шхуна «Смерч», командир – лейтенант Колчак; тендер «Струя», командир – капитан-лейтенант Леонов; транспорт «Гастогай», командир – лейтенант Щеглов; пароход «Боец», командир – лейтенант Дандри. В этот день с утра начали проявляться признаки боры; затем ветер начал усиливаться. В половине второго часа дня на корвет «Пилад» набежал смерч, силой которого корвет накренило в левую сторону, причем лопнули одна за другой обе цепи от бриделя. Суда стремительно обрастали снаружи толстой массой льда, отрывавшиеся с рангоута и снастей льдины падали на работавших на палубе людей, которые обдаваемые брызгами, замерзавшими на них, коченели от стужи, а непрерывное напряжение всех сил истощало их. Сильным волнением у брига «Паламед» выбило погонный борт, он начал дрейфовать, а через час ударился кормой об отмель. Ветер, усиливаясь, превратился в настоящий ураган, при -20°С; густой мрак, несущаяся по воздуху ледяная пыль в виде тончайших иголок, треск, свист и гул, все смешивалось в хаос. Такое состояние продолжалось около трех суток без ослабления. Все офицеры и большая часть команды брига, свезенные местными жителями на берег, поступили в госпиталь с обмороженными руками и ногами. Примерно такая же участь постигла и другие корабли. Более печально сложилась судьба экипажа тендера «Струя». 14 января, когда мрак стал несколько проясняться, все увидели, что над местом, где стоял тендер, возвышалась верхушка его мачты, которая символизировала собой крест над влажной могилой 52 человек экипажа. В числе погибших были: командир – капитан-лейтенант Леонов, мичманы Обольянинов и Ковалевский, корпуса штурманов прапорщик Скогорев. Из служивших на тендере, в живых остались только мичман Данилевский и с ним четверо матросов, посланные на берег и остававшиеся там из-за начавшегося шторма.
В 1838 году, 30 мая по всему восточному побережью Черного моря разразилась аналогичная, ужасная буря. В это время на рейде Туапсе находились: пароход «Язон» под командованием капитан-лейтенанта Хомутова, бриг «Фемистокл» под командой капитан-лейтенанта Панфилова и «Скорый» под командой лейтенанта Кислинского, транспорт «Ланжерон» под командой лейтенанта Моцениго и восемь коммерческих судов, доставивших разные грузы для войск отряда, занимавшего местность и строивших укрепления. При совершенном безветрии, парусные суда не могли выйти в море, а пароход опоздал, сдавая доставленный груз. С полудня задул сильный ветер, который скоро превратился в жестокий шторм от юго-запада. На пароходе были немедленно подняты пары, и у всех судов были отданы вторые якоря. Ветер и волнение моря достигли таких размеров, что судно продрейфовало к берегу вместе с якорями. Австрийское судно, стоявшее ближе других к берегу, предвидя неминуемую гибель, обрубило якорные канаты и выбросилось на берег. Экипаж его спасся кроме одного матроса, раздавленного другим навалившим на него судном. Затем началось выбрасывание на берег остальных судов, сначала коммерческих, а потом военных.
Тендер «Скорый» успел «срубить» мачту и был выброшен против устья реки Туапсе. Из остальных судов «Язон», на котором залило топку, «Ланжерон» и все коммерческие суда были выброшены внутри расположения нашего лагеря, а «Фемистокл» и «Луч» – в 150 саженях от наших аванпостов, под горой. Из всех пострадавших судов оказалось возможным снять с мели и исправить только пароход «Язон» и тендер «Луч». Из служивших на пароходе «Язон» утонули: лейтенанты Данков и Бефани, мичман Гораненко, кондуктор Басов и 37 матросов, а два матроса умерли от ушибов. На бриге «Фемистокл» утонул прапорщик корпуса штурманов Бедан и один унтер-офицер. На тендере «Луч» убит черкесами один матрос, ранено четыре, утонуло два и травмировано четверо. В тоже время у Сочи были выброшены на берег: фрегат «Варна» под командой капитана 2 ранга Тишевского и корвет «Мессемврия» под командой капитан-лейтенанта Бутакова. На корвете погибло 12 человек, и взяты горцами в плен лейтенант Зорин, штурманский офицер Горюшкин, юнкер Филатов и девять человек команды. Кстати, именно на этом корвете и предстояло служить ближайшие пять лет Ивану Рудневу.
Мы позволили себе несколько подробно остановиться на сложностях борьбы с морской стихией, чтобы читателю стало понятней, в каком суровом подвижничестве проходила служба на кораблях у негостеприимного восточного берега Черного моря. В разное время, до Крымской войны, потерпело крушение у этих берегов 23 военных судна разных рангов, не считая тех, которые после крушения могли быть исправлены для дальнейшего использования. Такое неприглядное положение осложнялось еще и другими тяжкими обстоятельствами. Так, отсутствие рынков по всей этой линии лишало моряков возможности иметь свежую провизию; а пополнение запасов пресной воды производилось под военным прикрытием, и приходилось иногда брать воду с боем у враждебных горцев. Летом сильная жара, особенно при полнейшем безветрии, с неутолимой жаждой от солонины, без достаточного движения по палубе, притупляла мысль, располагая к полной апатии, а между тем, требовалась зоркая наблюдательность за обстановкой.
Но особенно тяжело было в зимние месяцы, когда преимущественно господствуют сильные бури с дождем и туманом, вследствие чего на кораблях не было места и возможности просушиться после утомительной вахты в промокшей одежде, так как в то время не было дождевиков, а течь из иллюминаторов превращала койку в сырое ложе. Только твердая уверенность в необходимости своей деятельности придавала силы терпеливо и безропотно выносить такое опасное для здоровья, безотрадное положение. Моряки пребывали в постоянной борьбе за целость рангоута и самого судна, а равно и за собственное существование, в уверенности, что в случае крушения спасение на берегу могло быть иногда хуже смерти, потому что легко было попасть к враждебным горцам, под гнет дикого рабовладельца.
Насколько такое крейсерство нарушало сообщение горцев с Турцией, препятствуя доставке оружия и боевых припасов, до сих пор сказать сложно. Английский агент Бель, в своем дневнике (Морской сборник. Шавров) сообщал, что в продолжение 17 дней он видел только один раз два русских крейсера, находившихся вдали от берега; тем не менее, принадлежавшая Белю шхуна «Виксен» была задержана бригом «Меркурий» под командой капитан-лейтенанта Вульфа. Однако следует признать, что деятельность английских агентов была настолько успешна, что позволила горцам разгромить укрепления приморской береговой линии с помощью оружия, привезенного англичанами. Горцы настолько хорошо были вооружены и обеспечены, что позволяли себе состязаться с нашими боевыми судами. В 1846 году корвет «Пилад» и бриг «Паламед», встретив несколько шхун горцев, атаковали их своими вооруженными гребными судами; но шхуны противника не только вступили с ними в бой, но повели его настолько успешно, что заставили русские суда выпустить все свои огнестрельные снаряды, причем на них были убиты один офицер и несколько матросов, после чего шхуны горцев свободно пристали к берегу у Вардана. Впрочем, нельзя и ожидать многого от морской блокады, обеспечиваемой семью парусными судами, выходившими поочередно для обхода участков береговой линии на протяжении более трехсот миль, особенно при тех тяжких обстоятельствах, в какие были поставлены корабли, участвовавшие в блокадных действиях. С другой стороны, такая крейсерская служба представляла превосходную школу для молодых черноморцев. После нескольких таких кампаний, освоив привычку, выносить хладнокровно все суровые невзгоды в тягостном испытании их стойкости и самообладания, они представляли собой особый тип бывалых людей, готовых ко всякому отчаянному предприятию, неустрашимых в опасности, находчивых в непредвиденных ситуациях. Некоторые из молодых офицеров так заражались потребностью сильных ощущений в плаваниях на восточной береговой линии, что, списавшись с одного оканчивавшего плавание судна на другое командируемое, по несколько лет не жили на берегу. Именно к такому типу моряков принадлежал и герой нашего повествования – мичман Иван Руднев. Кстати, 11 апреля 1843 года Ивану Рудневу было присвоено очередное звание «лейтенант». Фрегат «Мессемврия», на котором служил лейтенант Руднев, исключительно активно использовался командованием флота для решения широкого спектра задач.
Теперь, когда получено представление о специфике службы на кораблях Черноморского флота в 30-40-х годах XIX столетия, более емкими и многозначащими становятся строки послужного списка Ивана Руднева. Так, в 1846 году лейтенант Руднев на бриге «Фемистокл» крейсировал в Черном море. В том же 1846 году, но уже на шхуне «Вестник», выполнял задачи по недопущению контрабанды оружия на кавказское побережье.
Здесь своевременно будет заметить, что именно при адмирале Лазареве, впервые в практике Российского военно-морского флота, корабли выполняли задачи в море в осенне-зимний период. Именно практика службы на кораблях при выполнении ими задач у кавказского побережья в осенне-зимний период формировали особую категорию морских офицеров, так называемой, «лазаревской школы». Непосредственно, к ученикам школы адмирала Лазарева относились адмиралы: Корнилов, Нахимов, Истомин, Новосильский, Панфилов, Путятин, Станюкович, Юхарин, Рогуля, Кутров, Кислинский, Зарин. Наиболее даровитые из учеников адмирала Лазарева, адмиралы Корнилов и Нахимов, подготовили свою, не менее достойную смену.
В нее вошли, прежде всего: Протопопов П.Д., Коцебу М.М., Барановский П.И., Ключников А.А., Ставраки М.И., Винк А.Х., Спицин А.П., Скоробогатов А.Н., Микрюков, Ергомышев, Юрковский, Попандопуло, Никонов, Керн. В эту категорию вошли командиры линейных кораблей, фрегатов. Следом за ними шла группа капитан-лейтенантов; командиров корветов, шхун, тендеров. Авангард этой группы составляли: Андреев А.Н., Бирилев Н.А., Бутаков Г.И., князь В.И. Барятинский, П.В. Воеводский, Волоцкий, Д.В. Ильинский, П.И. Купреянов, П.Ф. Лихачев, Лесли, Ивков, А.А. Попов, Серебряков, Стеценко, Орлов, граф Эдуард Наленч-Рачинский, Шестаков, Швенднер 3-й. К этой группе с полным на то основанием относился и герой нашего повествования, – Иван Григорьевич Руднев.
Как мы уже отмечали, специфика, и условия службы в то время способствовали исключительно жесткому отбору кандидатов на командные должности на кораблях. Перечисленные нами офицеры вполне соответствовали самым высоким требованиям по своим профессиональным, морским и моральным качествам. Мы перечислили в последней группе только офицеров – ровесников Ивана Руднева, 1818-1822 годов рождения. К началу Крымской войны эти офицеры прослужили на флоте по 16-18 лет, пройдя в полном объеме курс подготовки под руководством адмиралов Корнилова и Нахимова. Боевая биография каждого из этих офицеров заслуживает отдельного исследования и описания. Герой же нашего повествования, Иван Руднев, был равным среди достойных. Каждый офицер этой группы являл собой сплав несгибаемой воли, холодного рассудка, хорошей морской практики и исключительной работоспособности. В этом не было ничего удивительного. Даже внешностью они чем-то неуловимо напоминали друг друга. Их послужные списки можно было бы перепечатывать под копирку, меняя только названия кораблей, на которых они служили. Даже очередные звания и ордена они получали обычно в составе своей «команды». Это был поистине золотой фонд для дальнейшего развития флота. Но судьбе было угодно распорядиться так, что головы свои многие из них сложили не в морском бою, а на опаленных солнцем и залитых кровью бастионах Севастополя.
Стараясь дать хорошую морскую практику молодым офицерам, адмирал Лазарев оставлял для плавания в осенне-зимний период небольшие корабли: шхуны, тендеры, фрегаты, – плавание на которых особенно результативно способствовало росту морского мастерства у командиров и офицеров кораблей, давало хорошую практику командам.
Для сравнения: 1831 г. – по ходатайству адмирала Лазарева лейтенант Корнилов получил в командование тендер «Лебедь»; 1835 г. – капитан-лейтенант Корнилов – командир построенного в Николаеве брига «Фемистокл»; 1842 г. – капитан 2 ранга Корнилов командует 120-пушечным кораблем «Двенадцать Апостолов». Рассмотрим аналогичный период службы Ивана Руднева. В 1846-1847 годах лейтенант Руднев служил на бриге «Фемистокл»; в 1849-1851 гг. проходил службу на корабле «Двенадцать Апостолов», – то есть на кораблях, где вся организация службы была поставлена Корниловым. Правда, в эти же годы, лейтенант Руднев крейсирует на шхуне «Веста» в кампании 1847 года; в 1848 году на корвете «Калипсо» Руднев участвовал в переходе из Одессы в Севастополь, а из Севастополя в Архипелаг и обратно. После продолжительных плаваний на корабле «Двенадцать Апостолов», в 1851 году, лейтенант Руднев награжден орденом Св. Анны 3 ст. Период становления молодого офицера переходит в новую фазу, – в период кампании 1852 года, командуя пароходом «Инкерман», Руднев выполнял рейсы между Таганрогом и Ростовом. В кампанию 1853 года, командуя шхуной «Забияка» и пароходом «Дунай», Руднев ходил по реке Буг и Днепровскому лиману, – району чрезвычайно сложному в навигационном отношении.
Ивану Рудневу, в известной степени, повезло: имея хорошую теоретическую подготовку, полученную в Морском корпусе, основательную морскую практику службы на парусных кораблях, он уже имел значительный опыт плавания на паровых судах. Видимо, это и сыграло немаловажную роль в его дальнейшей карьере. 3 февраля 1854 года Ивану Рудневу было присвоено очередное звание «капитан-лейтенант».
К началу Крымской войны, Черноморский флот был в своей основе парусным флотом, располагая небольшим отрядом паровых судов. В составе флота имелись следующие паровые корабли – пароходо-фрегаты: «Владимир» (мощность машины 400 л.с.); «Крым» (270 л.с.); «Херсонес»,«Громоносец», «Одесса», «Бессарабия» и «Эльбрус» (по 260 л.с.); «Туман» (180 л.с.); «Дунай» и «Турок» (по 100 л.с). Следует сказать, что эти пароходы были отмобилизованы для Черноморского флота.
Предписание командования Черноморского флота М.Н. Станюковичу о мерах по обеспечению боевой готовности флота. 5 октября 1853 года, секретно.
… На пароходо-фрегаты Константинопольского сообщения, поступающие в состав военного флота, поставить предназначенную им артиллерию и снабдить командами и всем вообще по военному положению, причем иметь в виду, что пароходо-фрегат «Херсонес» получит дополнительную команду из 43-го флотского экипажа и что на пароходах этих надлежит иметь котлы в камбузе по новому числу команд, имея притом в расчет перевозку на них войск…
И.д. Главного командира Черноморского флота и портов адмирал Берх.
Начальник штаба генерал-адъютант Корнилов.
РГА ВМФ. – ф. 13. – Оп. 4. – д. 352. – л. 43.
Донесение А.С. Меншикова Николаю I с изложением известий, полученных из Турции и доставленных на пароходе «Крым» 8 октября 1853 г.
… С открытием военных действий… «Херсонес» уже вооружился…
Князь Меншиков
РГА ВМФ. – ф. 19. – оп. 4. – д. 114. – л. 160-161.
Выписка из вахтенного журнала 84-пушечного корабля «Императрица Мария»18-19 ноября 1853 г.
В период Синопского сражения…
В 1/4 сего часа фрегат «Кулевчи» стал на якорь… В это время присоединились к эскадре пароход: «Одесса», «Крым» и «Херсонес». Они показались в море при начале сражения и погнались за уходившим из Синопа турецким пароходом, но безуспешно.
Список офицеров, отличившихся в Синопском сражении и представленных П.С. Нахимовым к награждению 29 ноября 1853 г.
… Пароход «Херсонес». Представляются:
Командир капитан-лейтенант К. Штофреген к ордену Св. Анны 2 ст. «За храбрость во время сражения с неприятельским пароходом, за содействие при окончательном истреблении неприятельских судов и за деятельность при выводе своих поврежденных кораблей в море».
Лейтенант А. Львов к ордену Св. Владимира 4 ст. с бантом «Старшего офицера на пароходе; за храбрость и быструю распорядительность во время действий этого парохода».
Мичманы: Н. Ильин, П. Обезьянинов, Р. Альтман к ордену Св. Анны 4 ст., с надписью «За храбрость» «За точное выполнение распоряжений командира с отличным присутствием духа.
Мичман А. Польской «К монаршему благоволению» «За точное выполнение распоряжений командира».
Подпоручик корпуса морской артиллерии А. Зенников к ордену Св. Анны 4 ст. с надписью «За храбрость» «За приведение артиллерии в должный порядок и за точное выполнение распоряжений командира с отличным присутствием духа».
Вице-адмирал Нахимов 1-й.
РГА ВМФ. – ф. 283. – Оп. 3. – д. 4540. – л. 43-54.

В начале 1854 года капитан-лейтенант Руднев назначается командиром пароходо-фрегата «Херсонес». По мощности машин, по вооружению, по уровню подготовки экипажа, «Херсонес», в планах командования, все чаще следовал за пароходо-фрегатом «Владимир», по праву являвшимся флагманом отряда пароходов. Для капитан-лейтенанта Руднева назначение командиром «Херсонеса» после слабосильного парохода «Дунай» было значительным повышением по службе. Одновременно с Рудневым паровыми судами Черноморского флота командуют: капитан-лейтенант Бутаков Григорий Иванович – пароходо-фрегатом «Владимир», капитан-лейтенант Попов Андрей Александрович – пароходом «Эльбрус»; капитан-лейтенант Протопопов Павел Дмитриевич – пароходо-фрегатом «Крым». Их имена в скором времени услышит вся Россия и они впишут героические страницы в ее морскую историю…
Использование военных пароходов и пароходо-фрегатов вплоть до событий Крымской войны имело свои плюсы и минусы. Паровые корабли с трудом, но настойчиво завоевывали свое место в строю боевых кораблей. Первоначально их функции рассматривались как вспомогательные при эскадрах парусных кораблей. Становление их было сложно, прежде всего, потому, что любая техническая новинка требует опыта эксплуатации, в том числе и боевого. Да и психология командиров-«парусников», укоренившаяся во флотах всего мира за столетия, продолжала господствовать среди старых моряков. При всем нашем глубочайшем уважении памяти П.С. Нахимова, последний, иначе как «самоварами», военные пароходы не называл и с видимым сожалением относился к морякам, служившим на паровых кораблях. Прямо противоположную позицию по этой проблеме занимал начальник штаба Черноморского флота, адмирал Корнилов, признанный авторитет парусного флота, но при этом, – убежденный сторонник парового флота. Кстати, и у Нахимова, и у Корнилова были весьма веские основания по отстаиванию своих позиций. Возьмем, к примеру, бой российского парусного корабля, фрегата «Флора», с тремя турецкими пароходо-фрегатами. Фрегат «Флора» под командованием капитан-лейтенанта Скоробогатова, идя из Севастополя в Сухуми, встретил три турецких парохода, с которыми имел бой. Во время боя, притягивая к себе внимание турецких кораблей и отвлекая их от шхуны «Дротик», оказавшейся по стечению обстоятельств поблизости, не допуская артиллерию турецких кораблей действовать продольно, он во все время боя заставлял их держаться соединенно, что позволяло ему наносить туркам наибольший вред.
Во время боя командир фрегата приказал целить преимущественно в турецкий корабль под адмиральским флагом, и с удовольствием отметил, что этот пароход был поврежден более других, а потому, отойдя от фрегата на довольно большое расстояние, этот пароход был взят на буксир другими пароходами. Через час, не выдержав напряженного боя, турки постыдно бежали на запад, оставя поле сражения парусному фрегату, получившему от них только две надводные пробоины. К сожалению, пример этого боя, явился серьезным аргументом в пользу рьяных парусников, в противовес сторонникам паровых кораблей.
После начала войны с Турцией, суда Черноморского флота, в том числе и пароходы, начали активно действовать на коммуникациях противника. Так, в ноябре 1853 года пароходо-фрегат «Бессарабия» у Анатолийского побережья захватил и привел в Севастополь турецкий коммерческий пароход. «Меджари-Теджарей» (у нас получил название «Турок»), а пароходо-фрегат «Владимир» под командованием Г.И. Бутакова в результате успешного боя с турецким военным пароходом «Перваз-Бахри», захватил его и привел в Севастополь.
Особый интерес представляют крейсерства пароходов «Эльбрус» и «Тамань» в 1854 году, в период господства на Черном море англо-французского флота. «Эльбрус» 6-го июня пришел из Николаева в Севастополь, а 30 июня вышел оттуда в крейсерство к турецким берегам. Пароход был в 15 милях от Босфора; он уничтожил два турецких брига и захватил кочерму, на которую высадил взятых в плен турок.
3-го июля «Эльбрус» благополучно возвратился в Севастополь, а 7 августа вновь вышел в крейсерство вдоль Анатолийского берега. Хотя «Эльбрус» не дошел до Босфора из-за плохого качества угля, но успел уничтожить турецкий коммерческий бриг, шедший с грузом угля в Константинополь. Все эти походы совершались под общим командованием капитан-лейтенанта А.А. Попова, впоследствии знаменитого адмирала, конструктора и судостроителя.
В коротком крейсерстве побывал пароход «Тамань». После установки на него новых котлов в Николаеве, 31 июля он прибыл в Севастополь, а 1-2 августа находился в крейсерстве. 9 августа пароход пришел из Севастополя в Одессу. Эти походы осуществлялись также под общим командованием А.А. Попова. Следует иметь в виду, что последний переход происходил уже после высадки союзников в Евпатории.
Бывали случаи, когда пароходы не обеспечивали стоящих перед ними задач. 31 марта 1854 года неприятельский пароход приблизился к Севастополю. В 5 часов утра, при отступающем тумане, он был замечен на телеграфных постах. На флагманском корабле «Великий князь Константин» были подняты сигналы: «пароходу «Херсонес» развести пары, фрегатам «Кулевчи» и «Коварна» приготовиться к походу, брандвахте развести бон». Неприятельский пароход имел австрийский флаг и шел от NW, мимо Качи и Бельбека, миновав последний в 6 часов 15 минут, он лег на NW для перехвата русского купеческого судна «Св. Александр Невский», идущего в Евпаторию. В это время адмирал Корнилов заметил, что выделенные для перехвата фрегаты, поставив паруса, ожидают освобождения им дороги пароходом «Херсонес», и приказал поднять сигнал: «адмирал требует скорого исполнения», выражая этим свое неудовольствие задержкой движения. Между тем, неприятельский пароход навалил на купеческое судно, взял его на буксир, заворотил кливером к W, дал ход, подняв английский флаг. В 7 часов фрегат «Коварна» вышел из-за Константиновской батареи, неприятель тут же обрубил буксир, спустил флаг и поспешил в море. Наши суда преследовали его некоторое время, но безуспешно, – время было упущено.
Как уже говорилось, вице-адмирал Корнилов, придавал большое значение пароходам. Согласно составленной им 18 марта 1854 года инструкции, в случае нападения на Севастополь с моря, пароходы должны были активно участвовать в отражении неприятельского десанта, действовать по брандерам, оказывать помощь своим кораблям и т.п. В некоторых ситуациях пароходы были незаменимы. Это были и транспортные перевозки по внутреннему рейду, и перемещение линейных кораблей по рейду в безветрие, и буксировка по выводу кораблей на внешний рейд. Пароходы принимали участие во многих ответственных перевозках флота, причем, часто в штормовых условиях. Так, например, в сентябре 1853 года из Севастополя на Кавказ была перевезена 13-я пехотная дивизия (16000 человек с лошадьми и орудиями), а в марте 1854 года с помощью пароходов сняли гарнизоны укреплений Черноморской оборонительной линии.