ОПОЯ́З

(Общество по изучению поэтического языка) — научное общество, основанное в 1916 в Петрограде при участии В. Б. Шкловского, О. М. Брика, Е. Д. Поливанова, Р. О. Якобсона, Л. П. Якубинского и других. Не имело формальной организационной структуры, но в некоторых документах председателем ОПОЯЗа назван Шкловский, которому принадлежит первое изложение идей ещё несозданного ОПОЯЗа в брошюре «Воскрешение слова» (1914).

ОПОЯЗ стал основной организацией так называемого русского формализма — одного из наиболее значительных течений в поэтике начала 20 в. С возникшим в 1915 Московским лингвистическим кружком (МЛК) ОПОЯЗ сближали цели и методы исследования, а также ряд общих членов — Якобсон, Брик, Б. В. Томашевский. С ОПОЯЗом и МЛК был связан В. В. Маяковский (ОПОЯЗ на раннем этапе ориентировался на поэтическую практику футуристов, позднее некоторые члены ОПОЯЗа входили в ЛЕФ, руководимый Маяковским). В 20‑х гг. деятельность основных членов ОПОЯЗа, включая новых (в 1918 в ОПОЯЗ вошёл Б. М. Эйхенбаум, в 1918 или 1919 — Ю. Н. Тынянов), и их учеников продолжалась в Отделении словесных искусств Государственного института истории искусств (ГИИИ), где работали и другие учёные, в т. ч. формального, но не строго ОПОЯЗовского направления, включая Л. В. Щербу; в разное время к ОПОЯЗу примыкали учёные, не полностью разделявшие его установки и полеми­зи­ро­вав­шие с ними, например В. В. Виноградов, В. М. Жирмунский.

Основные издания ОПОЯЗа: «Сборники по теории поэтического языка» (в. 1—2, 1916—1917; в. 3 — «Поэтика», 1919; позже под этим грифом с нумерацией или без неё вышел ряд отдельных работ), «Поэтика»: Временник Отделения словесных искусств ГИИИ (в. 1—5, 1926—29), «Вопросы поэтики» (непериодическая серия того же отдела), а также вышедшие в конце 20‑х гг. сборники работ основных теоретиков ОПОЯЗа.

Первый этап деятельности ОПОЯЗа связан с изучением звуковой организации поэтической речи (включая «заумь»), отграничением её от речи практической. Значительный вклад в эту работу внесли ученики И. А. Бодуэна де Куртенэ Якубинский и Поливанов. Однако в основном для ОПОЯЗа характерно отношение к лингвистике как к источнику методологических нововведений; стремление к эмансипации науки о литературе заставляло видеть в языке лишь ближайший сопоставительный «ряд» — в отличие от МЛК и пражской лингвистической школы, для которых задачи поэтики были неотделимы от лингви­сти­ки и само обращение к поэтическому материалу было отчасти обусловлено потребностями развития лингвистической теории, особенно у Якобсона с его концепцией поэтической функции языка. В этом смысле справедливое для нашего времени утверждение о том, что современная семиотика восста­нав­ли­ва­ет традиционное единство филологии, исторически игнорирует непосред­ствен­ную преем­ствен­ность, не прерывав­шу­ю­ся в деятельности Якобсона.

В 20‑х гг. позиция ОПОЯЗа отчасти сближается с пражской, но существенно расходится с «московской», начинается полемика с поздним МЛК и с Государственной Академией художественных наук, а также, с другой стороны, со «школой Бахтина» (ср. полемику с ОПОЯЗом в книгах, вышедших под именами П. Н. Медведева и В. В. Волошинова). Методологическая эволюция начала 20‑х гг. субъективно осознавалась членами ОПОЯЗа как «анти­линг­ви­сти­че­ская»; например, Эйхенбаум именно так понимал свою полемику с немецкой «слуховой филологией» — направлением экспериментальной фонетики, понача­лу вызывав­шим большой интерес в ОПОЯЗе (особенно работы З. Зиверса и Ф. Зарана). В «нелингвистичности» упрекал ОПОЯЗ и Виноградов. На этом этапе важную роль играет разработка проблем поэтического синтаксиса и «мелодики» как соотношения синтаксиса со стиховыми факторами (работы Эйхенбаума, Брика, Жирмунского), а также поэтической семантики — прежде всего семантики слова в стихотворном контексте (книга Тынянова «Проблема стихотворного языка», 1924, перво­на­чаль­но называлась «Проблема стиховой семантики»), а также в публицистической прозе, т. е. с выходом за рамки «чистой» поэтики [специальный номер «ЛЕФ», 1924, № 1 (5), посвящённый памяти В. И. Ленина; в этом номере опубликована статья Тынянова «Словарь Ленина-полемиста»]. Идеи Тынянова ещё не вполне освоены лингвистической семантикой. Его концепция литературной эволюции как смены «эпох-систем» прямо параллельна (если не является источником) диахронической концепции пражской школы с её «антисоссюровским» тезисом о системности диахронии и иллюзорности чистой синхронии (эти принципы изложены, в частности, в совместных тезисах Тынянова и Якобсона «Проблемы изучения литературы и языка», 1928, — последнем программном документе ОПОЯЗа).

Вклад ОПОЯЗа в языкознание прежде всего определяется разработкой проблем поэтического языка (в противопоставлении «практическому»), чрезвычайно важной для выяснения границ и взаимо­от­но­ше­ний собственно лингвистики, стилистики и поэтики, а также исследованием ряда конкретных проблем поэтического синтаксиса, семантики и фонетики (например, исследования «заумного» языка имеют прямое отношение к одной из ключевых лингвистических проблем — «мотивированности» знака). К работам о специфике поэтической речи восходят исследования различий речевых жанров (Якубинский, Щерба, Виноградов). В работах ОПОЯЗа были сформули­ро­ва­ны основы научного стихо­ве­де­ния, не утратившие актуальности (Якобсон, Томашевский, который, по отзыву Якобсона, интуитивно пользовался фонологическими критериями), а в стиховедческих исследованиях были впервые выдвинуты положения новой фонологии в её пражском варианте (книга Якобсона «О чешском стихе», 1923; фонологические критерии упоминаются уже в 1922 в обзоре П. Г. Богатырёва и Якобсона). Наконец, пока ещё не полностью проанализирован и оценён материал «Кабинета звучащей речи» ГИИИ, работавшего под руководством С. И. Бернштейна. Под влиянием ОПОЯЗа или в полемике с ним сформиро­ва­лись взгляды таких языковедов, как Якубинский, Жирмунский, Виноградов, Г. О. Винокур, Б. А. Ларин, Поливанов, А. А. Реформатский и другие. Преемственно связаны с ОПОЯЗом некоторые аспекты и направления структурной лингвистики.

ЛЕФ. Под названием Левый фронт подразумевался (кроме левизны футуризма в целом) отход группы от правого крыла футуризма, чуждого социальной проблематики. В поисках новых форм контакта искусства и революции лефовцы выступили против декоративного "даже революционного по своему духу" искусства, не принятого ни "безъязыкой улицей", ни правительством. В этот период были вынуждены отойти от революции такие художники как Кандинский, Малевич. Лефовцы, не возвращаясь к традиционным формам, стали считать искусство простой ступенью к участию художника в производстве ("Я тоже фабрика, А если без труб, то, может, мне Без труб труднее",- Маяковский). Каждая область искусства, согласно концепциям Лефа, должна была осмыслить свою технику в тех понятиях и представлениях, которыми пользовалось производство. Искусство должно было раствориться в нем. Такая концепция Лефа, разработанная в основном Б.Арватовым, оказало влияние и на лирику Маяковского, выступившего против "вселенского" быта за полное растворение индивидуальных форм жизнедеятельности людей в коллективных форм. Лефовцы выдвинули теорию "социального заказа", идею "производственного" искусства. Эта группа афишировала себя как "гегемона" революционной литературы и нетерпимо относилась к другим группам. Они пришли к отрицанию художественной условности, а из литературных жанров признавали только очерк, репортаж, лозунг; отрицали вымысел в литературе, противопоставляя ему литературу факта. Отвергали принцип литературного обобщения. Характерное для Лефа социологическое понимание искусства обусловило интерес писателя к документальному, хроникальному кино. Движение киноленты ассоциировалось с движением истории или человеческой жизни. Но хроникальность понималась скорее как форма подачи материала: лефовцы не вникали, соответствует ли кинофакт действительности, поэтому высоко ценили фильм Эйзенштейна "Броненосец "Потемкин" и отвергали его же фильм "Октябрь". Лефовцы и в литературе активно осваивали принцип монтажа, который, например, в поэмах Маяковского ("Хорошо!"), Н.Асеева проявлялся в намеренной фрагментарности, в дроблении повествования на резко контрастные эпизоды - "кадры" - в их калейдоскопичной сменяемости, управляемой ассоциативным мышлением. Порой связь с кинематографом проявлялась в названиях глав и подглавок, играющих роль титров (поэма Маяковского "Про это"). ("С радостью готовы растворить маленькое "мы" искусства в огромном "мы" коммунизма"). Тем не менее в плане поэтики лефовцы ориентировались на ОПОЯЗ (Общество по изучению поэтического языка, куда входили Ю.Тынянов, В.Шкловский и др.), заявляли: "Формальный метод - ключ к изучению искусства". В 1928 г. Маяковский вышел из ЛЕФа, но не порвал с ним связи, пытаясь летом 1929 г. преобразовать ЛЕФ в РЕФ (революционный фронт искусства). Но после окрика "Правды" 4 декабря 1929 г.