Восемнадцать

– Мы в ловушке! – сказал Квиллер сиамцам, прослушав новости. – Может пройти несколько дней, пока мы отсюда выберемся! И у нас нет ни телефона, ни воды, ни холодильника, ни даже чашки кофе! И нечего тут сидеть и моргать! Что нам делать?

Затем он вспомнил о старой дороге для вывоза леса по внешнему склону горы. Она выходила из леса на шоссе к северу от города, за полем для игры в гольф и недалеко от аэропорта. «Прекрасно, мы будем выходить через чёрный вход. Пристегните ремни!»

Невозможно было узнать, что случилось с Лесморами и их домом или зданием их агентства, но, добравшись до Пикакса, он найдёт время для того, чтобы вернуть ключи и объяснить свой внезапный отъезд Долли, Сабрине, Колину и Кризалис. В спешке он оставил большую часть своих покупок, потеряв интерес к вещам, которые под настроение напокупал в Картофельной Лощине. В багаж отправились только пять накидок. Он оставил даже коробку с книгами, за исключением «Волшебной горы», и не было смысла брать с собой дорогую латку, всё равно кошки отказались пользоваться ею.

Сиамцы молчали, пока Квиллер складывал вещи в багажник машины и ставил их корзину на заднее сиденье. Вскоре он уже направлялся в сторону тропы, которую Кризалис на днях показала ему. Проезжая мимо бельведера, он остановился, чтобы полюбоваться работой Дьюи Бичема: красивая шестигранная постройка, жаль, что кошки так и не смогли оценить её. Крыша с куполом была сделана из треснувшего кедра и опиралась на шесть деревянных резных стоек. Но одна загадочная деталь озадачила Квиллера, он даже вышел из машины, чтобы проверить свои подозрения. Дверь отсутствовала! Было невозможно попасть внутрь этого сооружения! Он представил, как Бичем, сняв свою шляпу, скребёт в затылке и говорит. «Разве сказали, где нужна дверь?»

Дорога для вывоза леса представляла собой всего‑навсего колею, оставленную грузовиками, но Квиллер подумал, что, пока есть эти грязные борозды, он сможет проехать. Дорога шла то вверх, то вниз, туда и обратно, постепенно опускаясь, и чем ниже по склону горы, тем грязнее она становилась. Квиллер крепко держал руль, надеясь, что ему повезёт и он выедет на шоссе. Несмотря на тряску и резкие повороты, с заднего сиденья не доносилось ни звука, и это само по себе являлось зловещим признаком. Маленький автомобиль выбрасывало из колеи и снова бросало обратно, но он успешно преодолевал огромные лужи, пока очередное углубление на дороге не поглотило колеса и автомобиль не погрузился в грязь до уровня оси.

Квиллер давал полный газ и крутил руль – подержанный, трёхлетней давности, четырехцилиндровый, окрашенный в два тона зелёного цвета седан не двигался ни назад, ни вперед, а только глубже погружался в грязь. Оцепеневший от этого нового несчастья, Квиллер сидел за рулем; спазм перехватил горло, лицо горело. «Почему? Почему? – спрашивал он себя. – Зачем я вообще приехал сюда?»

Он решил выйти из машины и вернуться пешком в «Тип‑Топ» – около двух миль по колено в чавкающей грязи. Он представил, как идет с корзиной, в которой сидят две кошки, как скользит и падает и роняет кошек. А если остаться в машине? Никто в Спадзборо не знает, что он уехал из «Тип‑Топа». Никто не встревожится о нём. Никто не отправится искать его. И что ещё хуже, никто даже не подумает искать его в этом направлении! Иногда до него доносился шум вертолёта, но надежды на помощь не было, так как вершины деревьев образовали над тропой купол, через который сверху ничего нельзя было разглядеть.

К счастью, сиамцы молчали, и он опять стал думать о том, чтобы вернуться в «Тип‑Топ», оставив кошек в машине до тех пор, пока не найдёт помощь. Но телефоны не работали, и он не сможет сообщить о своём положении! Он обхватил руль, положил голову на руки и попытался думать логически, но ничего даже отдаленно напоминающего разумное решение не приходило в голову.

– Йау! – впервые за весь день мяукнул Коко. Квиллер не обратил на него внимания. – ЙАУ! – повторил Коко громче.

Это была не жалоба, не упрек, не выражение сочувствия. Это был взволнованный крик. Квиллер поднял голову и увидел мелькающую за деревьями приближающуюся машину. Она медленно, накренившись, поднималась по склону горы – поржавевший красный пикап с одним голубым крылом. Пикап остановился возле автомобиля Квиллера, и из окна с водительской стороны выглянула Кризалис.

– Куда вы едете? – крикнула она.

– Никуда! Я застрял!

Она выпрыгнула из пикапа и с трудом сделала шаг по грязи в высоких, выше колена, резиновых сапогах.

– Я ехала в «Тип‑Топ» посмотреть, как у вас дела. Услышала по радио о бедствии и поняла, что вас отрезало от внешнего мира.

– Да, именно так, и я был бы там, не возникни дома серьёзные обстоятельства. Мне нужно срочно попасть в Пикакс. Пожалуйста, подвезите меня в аэропорт, я возьму машину напрокат.

– Может, я смогу вас вытащить и на буксире доставить вниз, – предложила она.

– По этим крутым поворотам? Нет, спасибо! – Со своего места в застрявшей машине ему был виден крутой спуск с горы. – Лучше я перенесу багаж и кошек в вашу машину, а мою оставим здесь.

– У вас есть сапоги? Здесь очень глубоко, – сказала Кризалис.

– Я сниму ботинки и закатаю брюки.

Он связал шнурки, повесил ботинки на шею, положил носки в карман и перенёс багаж. Корзину с кошками они поставили на сиденье между ним и Кризалис.

– Красивые кошки, – сказала она. – Сиамские?

– Да. Очень хорошие товарищи и очень сообразительные.

– Йау! – сказал Коко.

– Он понимает, что мы говорим о нём, – объяснил Квиллер. – У него ограниченный запас слов, зато очень выразительный.

– Залезайте. И не беспокойтесь, что испачкаете кабину. Здесь уже столько земли, что можно выращивать землянику. Когда доедем до Медвежьей переправы, вы сможете там в ручье вымыть ноги и надеть ботинки, – сказала Кризалис. Она дала задний ход и проехала так два крутых поворота, прежде чем заехала в кустарники развернулась.

– Вы водите эту тачку как заправский водитель, – сказал Квиллер с восхищением.

– Эта старая колымага проедет везде и всюду, и она куда лучше, чем школьный автобус. – Она стала совершенно другим человеком с тех пор, как услышала об аресте подозреваемого, и Квиллер уже жалел о том, что уезжает.

– Когда вы собираетесь вернуться сюда? – спросила она.

– Возможно, никогда. Я нужен дома. Я расплатился за «Тип‑Топ», и, если вам удастся вытащить мою машину из грязи, пожалуйста, оставьте её себе. Я отдам вам ключи и вышлю права на неё. – Ещё до того, как Кризалис успела прийти в себя от удивления и поблагодарить его, он переменил тему: – Вы удивились, услышав, что произошло?

– Если честно, то нет. Мы всегда понимали, что когда‑нибудь озеро Батата затопит город. Хотя это ужасно. Ущерб уже сейчас оценивается в десять миллионов, судя по последним сообщениям. Пока никто не пострадал, но это будет чудо, если обойдётся без жертв. По всем станциям говорят только о бедствии, ни разу не упомянули о подозреваемом. Интересно, кто он. Интересно, как они нашли его. И когда же Форест сможет вернуться домой?

– Джордж Бартер из компании «Хасселрич, Беннет и Бартер», возможно, ускорит ход следствия. Он собирался прилететь сюда в понедельник, – сообщил Квиллер.

– Надеюсь, он захватит с собой сапоги, – сказала она.

– Его приезд может отложиться из‑за этого стихийного бедствия – я уверен, что сообщение о случившемся здесь передаётся по национальным программам новостей, – но когда он приедет, у него уже будут хорошие известия для вас. Фонд Клингеншоенов хочет основать здесь заповедник, чтобы спасти Малую Бульбу. Представители фонда купят всю землю, выставленную на продажу, чтобы застраховать её от любого коммерческого использования в дальнейшем. У бульбиков есть выбор: они могут продать свои участки с сохранением пожизненного права пользования собственностью. И цены будут справедливыми. Без обмана.

– Не могу поверить в это! – воскликнула Кризалис. – Я слышала об идее охранных зон, но и мечтать не смела, что подобное может произойти с Малой Бульбой! Это вы предложили, Квилл? Нам просто повезло, что вы приехали сюда! Как нам благодарить вас?

– В горах все должны помогать друг другу, – ответил он.

Из клетки раздалось подтверждающее: «Йау!»

Позднее в машине, взятой напрокат в аэропорту, Квиллер пытался привести в порядок противоречивые чувства, связанные с Картофельными горами. Ливни и грозы! Коррупция и предрассудки! И в то же время никогда раньше он не видел такой радуги… такого живописного неба… не ощущал волшебства, разлитого в самом горном воздухе! И как много всего произошло за эту неделю! Неужели только неделя? Квиллеру казалось, что прошёл год! В горах происходит искривление времени.

И опять он с сиамцами провёл ночь в мотеле «Горное очарование», знаменитом своими неудобными кроватями и убранством в деревенском стиле. Несмотря на недостатки, это было единственное место в округе, где разрешали останавливаться с домашними животными. После ужина он включил телевизор, убрал звук, чтобы Коко и Юм‑Юм могли развлечься. Шла передача о природе, и сиамцы уселись на одной из кроватей, глядя на экран, а Квиллер расположился на другой кровати, пытаясь читать газету. Но он не мог сосредоточиться на международных новостях. Его мучили вопросы, оставшиеся без ответа. Что именно вызвало сердечный приступ у Уилсона Уикса? Поддерживала ли инвестиционная фирма Роберта Лесмора Фонд Горячей Картофелины? Был ли Йейтс Пенни действительно пекарем или он был агентом ФБР?

Потом он подумал о том, что, если бы Коко не обнаружил тот ключ за картиной и ту дверь за письменным столом, Форест Бичем провёл бы в тюрьме всю оставшуюся жизнь. Осознавал ли Коко свои поступки? Или он просто реагировал на запах клея, которым была приклеена марка, или на запах собачьей подстилки? Ну а что касается ключа, может, у Коко хобби – сдвигать картины? Или он понимал, что какой‑то предмет находится не там, где ему положено быть?

Хотя Квиллеру трудно было признать поведение Коко осознанным, он мог понять, почему Шерри спрятала ключ именно за картину – женщины склонны прятать вещи в сахарницу, за часами, под ковром или в белье. Шерри не хотела, чтобы кто‑нибудь проник в кабинет отца до тех пор, пока она сама не найдёт время исследовать его.

Квиллер взял книгу, надеясь, что приятное чтение отвлечет его от этих мыслей, но не мог найти страницу, на которой остановился. Юм‑Юм не только развязывала шнурки на обуви – она ещё и вытаскивала книжные закладки.

Коко либо потерял всякий интерес к жизни бразильских жуков, либо понимал, о чём думал Квиллер. Потянувшись и зевнув, он перепрыгнул к нему на кровать, радостно сказав своё «йау!».

– Привет! – ответил ему Квиллер. – Это всё, что ты можешь сказать? Послушай, когда ты принюхиваешься к наклейке на бутылке шерри, тебя возбуждает запах клея? Или ты пытаешься сказать мне что‑то? А когда ты валялся у шкафа Фитцуоллоу, ты знал, что под ним есть что‑то интересное? Тебя привлекали собачьи игрушки? Или комок пепельно‑седых волос?

Большие глаза Коко, которые казались чёрными в тусклом свете гостиничных ламп, блестели, и Квиллер сказал себе: «Он пытается передать мне свою мысль: я должен расслабиться, я должен стать восприимчивым».

Однако внимание Коко было сконцентрировано на пауке, ползшем по стене; кот подпрыгнул, сбил его вниз и съел.

– Отвратительно! – сказал Квиллер и вернулся к событиям невероятной недели, проведённой в горах. Он вспомнил, как заблудился в лесу, вспомнил неприятный эпизод в гольф‑клубе, потом страшный случай у водопада, боль и беспомощность, последовавшие за этим. И, наконец, мощный поток воды, который смывал всё на своём пути, и перспектива остаться в «Тип‑Топе», отрезанным от всего мира, тяжёлое испытание на грязной Дороге…

– Прежде всего, я не знаю, почему я поехал в эти Картофельные горы! Ты не знаешь, Коко?

Но он сам ответил на свой вопрос. Он вспомнил вечеринку по случаю наследства… друзья… скучная еда… кто‑то предложил поехать отдохнуть в Картофельные горы… он ухватился за эту идею и, как дурак, упорно добивался этого, несмотря на все противодействующие обстоятельства, он согласился платить тысячу долларов в неделю за ненужную вещь. Почему? Что привлекало его? Чем объяснить это упрямство?

Коко наблюдал за Квиллером, и усы его подергивались. Джим потрогал свои усы. Кот медленно поднялся на кровати. Спина его выгнулась дугой, хвост сделался упругим, и он начал кругами скакать по матрасу на негнущихся лапах. Квиллер наблюдал за представлением, раздумывая над тем, означало оно что‑нибудь или нет.

Коко кружился и кружился перед ним, пока Квиллер не вспомнил хоровод на Малой Бульбе – молчаливо вышагивающие люди с огнями, они твердо верили в силу мысли и горячо желали, чтобы их земляк вернулся к ним.

«Нет! – подумал он. – Как могло их влияние ощущаться в Пикаксе, за сотни миль?»

– Это невозможно, – сказал он вслух и опять прикоснулся к усам, и, пока он размышлял о космических тайнах, Коко поймал ещё одного паука.

[1]Spudsboro– от «spud», здесь: картофелина (англ)

[2]Райт Фрэнк Ллойд (1867‑1959) – знаменитый американский архитектор

[3]Abien tot! – до скорой встречи (фр)

[4]День отца – третье воскресенье июня; В этот день принято делать подарки отцам

[5]Forest– лес (англ)

[6]Дарджилин – сорт чая, выращиваемый в Западной Бенгалии (Индия)

[7]Закрытый внутренний двор в древнеримском жилище, куда выходили остальные помещения. В центре был бассейн, над ним отверстие для стока дождевой воды