Еще кое-что о пратьяхаре, дхаране, дхьяне и самадхи

Вопрос: Как связаны между собой пратьяхара и дхарана?

— В состоянии «дхарана» пратьяхара происходит автоматически. Слово пра­тьяхара часто используют просто для описания того, что происходит с восприятием в дхаране. Мы не можем думать о тысяче разных вещей и при этом говорить, что приближаемся к пратьяхаре. Пратьяхара — результат дхараны, дхьяны или самадхи. В «Йога-сутрах» пратьяхара упоминается раньше, чем эти состояния, но не потому, что она им предшествует, а скорее из-за того, что она связана с ощущениями, а не с умом и поэтому в большей степени, чем дхарана, относится к внешнему миру. Я не могу просто взять и принять решение, что буду полчаса или час выполнять асаны, затем двадцать минут делать пратьяхару, после чего в течение часа заниматься дхараной. Это невозможно.

В: Давайте рассмотрим две разные ситуации. В первом случае я совсем не осознаю информацию, которую посылают моему уму органы чувств, во втором случае мой ум регистрирует поступление информации, но я решаю не реагировать на нее. В чем разница между этими двумя ситуациями? Например, я музыкант. В момент полной поглощенности игрой, я замечаю, что кто-то ждет возможнос­ти поговорить со мной. Я могу это проигнорировать, доиграть пьесу, а затем спросить человека, чего он хочет. Можно ли считать, что это пратъяхара? Или пратьяхарой можно назвать только такое состояние, в котором я даже не заме­чаю, что меня кто-то ждет?

— Не надо думать, что когда мы пребываем в дхаране, дхьяне или в самадхи, то наши чувства мертвы. Есть прекрасные стихи, которые были написаны мудрецами в состоянии «самадхи».

Находясь в самадхи, человек может петь прекрасные слова. А когда мы поем, мы используем свой слух и голос. Но каким образом эти мудрецы использовали свои чув­ства? Они заставляли чувства служить уму и духу, а не отвлекать их. Разумеется, чувства не мертвы. Разница между тем, что описано выше, и нашим обычным состо­янием в том, что здесь чувства помогают уму сфокусироваться на одной точке.

Например, мы хотим описать увиденное нами прекрасное изваяние Бога. Для этого мы должны взглянуть на его ступни, лодыжки и т. д.— мы должны видеть его*. Но в данном случае наше зрение служит только для того, чтобы составить описание изваяния. Если мы начнем размышлять, где был добыт камень, из которого изваяли статую, или каков его геологический состав, ум отвлечется. Если же мы смотрим на стопы и видим в них только стопы изваяния божества, наши чувства работают в гармо­нии с умом. Естественно, что в это время чувства не мертвы. Пратьяхара означает служение чувств уму, которое происходит во время дхараны, дхьяны и самадхи.

В: Продолжает ли воспринимать объекты тот, кто находится в состоянии «пратьяхара»? Происходит ли непосредственное и спонтанное восприятие объектов? Имеет ли место дискурсивное мышление? Будет ли происходить восприятие без посредни­чества мысли?

— Это зависит от разных причин. В моем примере с храмовым изваянием мыш­ление задействовано. Но мыслительный процесс имеет место исключительно в связи с объектом. Память функционирует лишь настолько, насколько это касается объекта. В этом примере пратъяхары чувства не отвлекают нас, потому что мы полностью сосредоточены на объекте медитации и они реагируют только на него.

Если я комментирую что-то из «Йога-сутр» и тут мое внимание внезапно при­влекает запах пищи из кухни, это не пратъяхара. Но если я продолжаю объяснение, не отвлекаясь на запахи готовящейся еды, то это пратъяхара. В дхьяне сохраняется возможность взаимодействия с объектом, и это взаимодействие может происходить посредством мышления. Но в самадхи нет даже такого типа работы мысли. Ум чист. Он постиг сущность объекта.

В: Мне еще не совсем ясен вопрос о пратъяхаре в дхьяне.

— Чем глубже мы погружаемся в объект медитации, тем больше изменений замечаем в деятельности своих чувств. Я использую слово «объект» за неимением лучшего термина. Под объектом может пониматься просто чистый белый свет или сутра. Объект медитации— это все, что используется, чтобы помочь уму сфокуси­роваться. Во время медитации чувства подчинены состоянию дхьяны.

* В индуизме предписано начинать созерцание мурти (храмового из­ваяния) со стоп, постепенно поднимая взгляд до лица. — Прим. ред.

Пратьяхара возникает как результат этого состояния, ее нельзя вызвать отдельно. Конечно, что­бы было легче достичь пратъяхары, мы можем использовать созерцание и мудры в сочетании с пранаямой.

Но сами по себе эти методы— еще не пратъяхара. Пратъяхара— это момент, когда чувства служат уму. И пратъяхара имеет место, когда мы пребываем в дхьяне.

Дхьяной называют разные действия, вроде пранаямы или молитвы, но на самом деле они не более чем вспомогательные инструменты для достижения медитативного состояния. Некоторые учителя рекомендуют упражнения для пратьяхары. Напри­мер, они советуют: «Закройте глаза, глубоко вдохните и направьте дыхание в лодыжки». Подобные техники напоминают практику пранаямы— это упражнения, помогающие сфокусировать ум определенным образом, чтобы он не рассеивался. Но найти настоя­щий момент достижения пратъяхары очень сложно, потому что чем больше мы думаем о своих чувствах, тем активнее они становятся. Тем не менее мы можем со­здать условия, в которых чувства теряют свое обычное влияние и просто служат уму, пребывающему в дхьяне.

В: Как это происходит? Мы не можем просто сесть и заниматься дхьяной напо­добие пранаямы. Как же возникает дхъяна?

— Всегда требуются определенные усилия, связанные с двумя аспектами. Когда мы пытаемся выполнять упражнения, например пранаяму, нам всегда что-то мешает. Это «что-то» находится в уме. Одна сила внутри нас хочет заниматься, тогда как другая (старые привычки) хочет нас остановить. Это значит, что если мы хотим заниматься, нам нужно приложить усилия. Но дхъяна начинается в тот момент, когда нам уже не нужно тратить силы. Вот почему Патанджали говорит в первой главе «Йога-сутр»: «Абхъяса необходима»*. Мы должны двигаться в определенном на­правлении к определенной цели. Чем дальше мы продвигаемся, тем меньше отвлекаемся на другие возможные варианты движения. Затем приходит день, когда нам уже не нужно говорить себе: «Ну вот, пора позаниматься!»

* «Йога-сутры» 1.12. Для достижения состояния йоги необходимо одновременно трудиться (абхьяса) " не привязываться (вапрагъя).

Представьте, что я занимаюсь пранаямой и в это время почтальон приносит пись­мо от друга. Один голос внутри меня шепчет: «Пойди, прочитай письмо!» Другой голос говорит, что прежде я должен закончить заниматься пранаямой. Эти колеба­ния ума заставляют меня затрачивать силы. В момент дхьяны никаких усилий не требуется.

В: Представьте, что вы студент и должны написать работу. У вас уже есть идея. Когда вы садитесь и начинаете сосредоточиваться, вы в состоянии «дхарана». Если вы по-настоящему поглощены стремлением понять идею и перенести ее на бумагу, явля­ется ли это состоянием «дхьяна»?

— Да.

В: А что в этом примере будет состоянием «самадхи»?

— Представьте, что посреди работы вы зашли в тупик. Вы не знаете, как про­должить, поэтому делаете перерыв и переключаетесь на что-то другое. И когда вы заняты этим другим делом, в какой-то момент вас вдруг осеняет: «Вот оно!» Конеч­но, у вас в голове не появилась вся работа целиком, но вы поняли, что делать дальше. После этого вы снова садитесь за стол и заканчиваете работу. В этот момент вы полностью сливаетесь с ее предметом, отождествляетесь с ним и поэтому легко може­те довести свой труд до конца. Это и есть самадхи.

В: То есть различие в том, что в дхъяне я осознаю, что я еще думаю, тогда как в самадхи знание просто приходит само собой?

— Да. В самадхи расстояние между умом и объектом концентрации намного меньше, и понимание приходит так быстро, что нам уже не приходится думать. То, как происходит самадхи, описывается в первой главе «Йога-сутр». Сначала мы раз­мышляем. Это называется витарка. Следующий шаг — изучение объекта. Это вичара. Когда внимательное исследование достигает более тонкого уровня, мы вне­запно обретаем понимание. В этот момент мы испытываем ощущение глубокого счастья (ананды) и твердо знаем, что мы едины с объектом медитации. Это асмита*. На последнем этапе мы чувствуем, что поняли то, что хотели понять. Термин «асмита» здесь относится к слиянию ума с объектом медитации. Так протекает процесс вхож­дения в самадхи. Поначалу ум колеблется, затем поверхностная логика отступает и процесс переходит на внутренний, глубокий, тонкий уровень. В конечном итоге раз­мышление утончается до момента, когда я узнаю, что обладаю пониманием. Здесь нет места сомнениям.

В: Я все еще не совсем понимаю разницу между дхараной и дхъяной.

— Позвольте мне привести еще один пример. Прежде чем провести урок, я обычно обдумываю и планирую его, но я не знаю, как он пройдет на самом деле. В начале занятия я спрашиваю, есть ли у кого-нибудь вопросы по тому, о чем мы говори­ли ранее. Это начало дхараны: я еще не создал связь, я только сориентировал себя таким образом, чтобы знать, как продолжить разговор о йоге с учениками. Дхарана— это подготовка и ориентация. Чем глубже я погружаюсь в предмет беседы, тем боль­ше я приближаюсь к состоянию дхьяны. В дхаране моя чувствительность к отвлекающим факторам выше, чем в дхъяне. Вот в чем разница между этими двумя состояниями.

В: Нужно для достижения дхараны, дхьяны и самадхи сидеть в определенном месте или их можно пережить при разных обстоятельствах, например наблюдая за прекрасным закатом?

— Да, мы можем пережить эти состояния во время прекрасного заката. Исполь­зовать для медитации внешние объекты даже полезно, особенно на первых порах. Именно для этого существуют изваяния в наших храмах и кресты в христианских церквах. Эти объекты поклонения помогают начинающим достичь дхараны. Но это только первый шаг. Не важно, сидите вы или стоите. Если вы во что-то погружены, вы можете идти и не замечать, что идете. В Индии есть школы, в которых обучают медитации при ходьбе. Если что-то настолько простое, как ходьба, нарушает нашу дхарану, это говорит о слабости нашей концентрации. Но в самом начале лучше выбрать самое простое — удобную сидячую позу и объект медитации, который вам нравится.

* «Йога-сутры» 1.17.

Допустим, что вы не верите в Шиву, одного из высших богов индуистского пантеона, а я говорю вам: «Медитируйте на Господа Шиву!» Это вызовет в вас внутренний протест. Начинать нужно с чего-то, чему вы доверяете. В йоге говорится, что начи­нать нужно оттуда, где вы находитесь, и с того, что вам нравится. В конечном счете выбранный вами объект медитации не имеет принципиального значения. Важно, что­бы он не доставлял вам неудобств и не мешал фокусировать внимание. Поэтому я советую выбирать объект, соответствующий вашему темпераменту и убеждениям. Индийскому мусульманину, например, будет чрезвычайно трудно медитировать на слог Ом— священный звук культуры индуизма.

В: Сохраняются ли в дхъяне индивидуальные качества медитирующего и объект медитации?

— Да. В дхъяне есть ощущение, что «я» пребывает в состоянии медитации. Самосознание сохраняется. Многие люди используют слово «дхьяна», чтобы охарак­теризовать человека, близкого к состоянию «самадхи», как если бы в дхъяне был только объект. Но нам следует рассматривать эти три состояния как три ступени или три этапа. Сначала идет дхарана, когда мы концентрируемся на выбранном объекте и закрываемся от внешних раздражителей, за ней следует дхьяна, связь или установле­ние отношений между «я» и объектом, и наконец, на последнем этапе происходит самадхи, когда мы так глубоко погружаемся в объект, что чувство «я» исчезает.

В: Сохраняет ли объект нашего внимания свои отличительные свойства во время самадхи?

— Конечно. Объект не медитирует — медитируем мы. Объект может изме­ниться, как и любая другая вещь, но это не будет результатом самадхи. С другой стороны, один и тот же объект может вызывать у разных людей совершенно разные ощущения. Допустим, мы решили подумать о концепции Ишвары. Мы много про­читали на эту тему и начинаем подробное исследование. Чем дальше мы продвигаемся, тем больше понимаем. Это происходит не потому, что Ишвара меняется, а потому что углубляется наше понимание. Мы не вызываем изменений в объекте нашего ис­следования, мы не властны над ним. Меняется только наше понимание объекта, потому что ум становится чище, и мы получаем возможность видеть то, что раньше было от нас скрыто.

Приведу еще один пример. Исследовать природу гнева— это дхьяна, но нахо­диться в разгневанном состоянии— это не дхьяна. Все классические тексты уделяют большое внимание тому, что же в действительности происходит в состоянии самадхи. В санскрите есть слово «праджня», которое переводится как «очень ясное понима­ние». Древние тексты говорят, что в самадхи превалирует рита-праджня, то есть все, что мы видим, — истина. Это означает, что в самадхи мы достигаем истинного понимания сути объекта, пусть даже этим объектом является гнев. Мы можем ви­деть, откуда он появляется, как он развивается и какие плоды он приносит. Но если мы оказываемся во власти гнева, то теряем в нем себя. В этом состоянии ум полностью окутан авидьей, в то время как в самадхи ум абсолютно свободен от авидъи. Поэтому в состоянии «самадхи» мы можем видеть вещи, которые прежде были от нас скрыты. Переживание самадхи проявляется не в сидении со скрещенными ногами и закрыты­ми глазами с многозначительным выражением на лице. Мы узнаём, что переживаем самадхи, когда обретаем возможность видеть и понимать вещи, которые не видели и не понимали раньше.

В: Говорят, что в йоге мы должны распознать различие между пурушей и пракрити. А теперь вы говорите о самадхи как о состоянии, где нет дистанции между субъектом и объектом. Как связаны друг с другом эти две концепции?

— Дистанция исчезает, потому что происходит наблюдение. Я сказал, что мы видим и узнаём что-то, прежде от нас скрытое. Например, когда мы смотрим в зеркало, мы видим там себя. Но это не настоящие мы, а только наше отраже­ние. Хотя кажется, что отражение в зеркале и мы сами— одно и то же, мы в состоянии отличить их друг от друга. Когда мы смотрим в зеркало, мы не можем убрать оттуда отражение нашего лица, пока не отвернемся. Это то, о чем гово­рится как о слиянии видимого с видящим. Это также предполагает исчезновение всего, что находится между ними. Как я уже говорил, пуруша видит объект через ум.

Если ум чем-то окрашен, мы не сможем видеть ясно. Если ум очень чист, это почти то же, что отсутствие промежуточной среды. Мы видим объект точно таким, какой он есть. Проблемы, с которыми нам приходится сталкиваться в жизни, основаны на осевших в нашем уме последствиях наших поступков, то есть проблемы возникают из наших санскар. Мы не можем отличить загрязненное изображение в своем уме от реального объекта. Например, иногда я говорю: «Да, я понимаю»,— а через пять минут добавляю: «Но мне это не совсем ясно». То же самое «я», которое думало, что понимает, теперь говорит, что не понимает. В самадхи «я» почти не существует, путаница в уме исчезает. Но мы можем понять это до конца, только испытав на собственном опыте.

В: Может ли ученик, который начинает переживать все эти состояния, зани­маться один или он должен обратиться за помощью к учителю?

— Как и в любой другой ситуации, небольшой совет всегда полезен. Теоре­тически все кажется очень простым, но на практике есть много сложностей. Например, что вам выбрать в качестве объекта и с чего начать — как на нем сконцентрироваться? Поскольку мы все находимся в разных исходных условиях, будет лучше, если вы найдете человека (которого уважаете и с которым вам легко общаться), способного направлять вас. Учитель помогает вам, потому что он может наблюдать за вами. Во времена написания «Йога-сутр» было само собой разумеющимся, что ученики приходили к учителю, поэтому в текстах нет об этом специальных упоминаний. Изначально йога передавалась изустно, записи были сделаны намного позже. Ученики жили со своими учителями, пока не узнавали их как следует. Я считаю, что лучше всего проходить индивидуальное обучение.

* «Йога-сутры» 3.28.

В: Может ли дхъяна возникнуть при выполнении асан? Можем ли мы ис­пользовать тело в качестве объекта и позволять взаимодействию между умом и телом перерасти в дхьяну?

— Да. Этому посвящена третья часть «Йога-сутр». Если объект вашей ме­дитации — Полярная звезда, вы можете постичь движение всех звезд, а если вы медитируете на пупочную чакру, то можете добиться понимания всего тела*. Тело, несомненно, может быть объектом медитации. Это позволит лучше по­нять его. А если вы используете в качестве объекта медитации дыхание, вы будете лучше понимать дыхание.

В: Тогда можем ли мы достичь самадхи, занимаясь асанами?

Не будет ли это мешать выполнению движений?

— Разве во время выполнения асан у нас нет всех необходимых элементов— ума, объекта и их взаимодействия? В чем тогда проблема? Единственная разница в том, что во время выполнения асан наше внимание концентрируется на другом. Например, если мы хотим прочувствовать поворот, все, что нам нужно, — это полностью сфокусировать на нем свое внимание. Тогда мы поймем, что такое по­ворот. Когда мы выполняем асаны, у нас есть много объектов, подходящих для дхьяны. Это может быть вся идея асаны или ее отдельный элемент, например, поворот, течение дыхания или что-нибудь еще. То, что мы видим в дхьяне, зависит от выбора объекта. Мы часто находим рекомендации относительно того, куда в зависимости от цели нашей медитации следует направить внимание. Именно поэтому в Индии так много богов. Глядя на улыбающегося Вишну, мы испытыва­ем определенные чувства. Совсем иные эмоции вызывает у нас вид могущественной богини Дурги. Когда мы смотрим на добрую богиню Шакти, это снова пробужда­ет в нас другие ощущения. Конкретный объект медитации, который мы выбираем, оказывает влияние на наше понимание.

В: Говоря о дхаране, вы сказали, что в ней есть три элемента: наблюдатель, объект и связь между ними. Затем, говоря о дхьяне, вы сказали, что тот, кто смотрит, и то, на что смотрят, объединяются, и связь углубляется. И, если я вас правильно понял, вы сказали, что в самадхи остается только объект, ни наблюда­тель, ни связь между ним и объектом наблюдения не имеют значения. Что же тогда происходит со связью?

— Я сказал, что в дхьяне между наблюдателем и наблюдаемым устанавлива­ется связь. Говоря о самадхи, я имел в виду, что в этом состоянии нет мыслей. Мыслительный процесс отсутствует. В нем нет необходимости, потому что мы очень тесно связаны с объектом. Нет нужды говорить: «Это похоже на то, а то­на это». Конечно, мы, наблюдатели, остаемся на месте, но мы обретаем такое глубокое и насыщенное понимание объекта наблюдения, что нам становится неза­чем думать и анализировать. Вот что я хотел сказать, когда говорил, что связи больше нет.

* Йога-сутры» 3.28, 3.29.

Разумеется, есть разные уровни и степени интенсивности самадхи. Те уров­ни, которые я сейчас описал, выше, чем те, на которых еще имеют место мышление и взаимодействие.

В: Правда ли, что каждый раз, когда мы узнаем что-то новое, мы вкушаем немного от дхараны, дхьяны и самадхи?

— Конечно! Это не обязательно такой же глубокий процесс, как тот, что описан в книгах по йоге, но его суть та же самая. Когда мы что-то понимаем, наш ум в этом активно задействован. Это дхарана и дхьяна.

Встает также вопрос о том, перманентны ли состояния дхараны, дхьяны и самадхи? Когда кто-то пребывает в самадхи, он находится в нем целиком и пол­ностью, то есть самадхи господствует безраздельно. Человек в самадхи почти не может вспомнить, что его ум когда-то был беспокоен и в нем царила неразбериха. Но когда тот же самый человек возвращается в состояние беспокойства и смяте­ния, у него остается, в лучшем случае, лишь воспоминание о самадхи.

Обычно мы колеблемся между дхараной, дхьяной и самадхи, с одной сторо­ны, и состояниями беспокойства и смятения, с другой. В самадхи мы даже не осознаем, что когда-то были в смятении. А в смятении человек сохраняет лишь смутное воспоминание о самадхи. По мере продвижения вперед человек, занима­ющийся йогой, все больше времени проводит в самадхи и все меньше в состоянии беспокойства. Может наступить момент, начиная с которого он будет находиться в самадхи постоянно. Мы надеемся на это!

В: Значит, конечная цель йоги — постоянное самадхи?

— Конечная цель йоги — постоянное внимательное наблюдение, позволяю­щее никогда не делать ничего такого, о чем мы потом могли бы пожалеть.

Кришнамачарья в падмасана-урдхвамукхе (вверху) и падма-бхуджангасане.