Социальный детерминизм

К. Маркс, являющийся основоположником концепции социального детерминизма, попытался разрешить ту проблему, которая как раз и явилась камнем преткновения для французских материалистов: обнаружить специфику социально организованной материи, ту материальную субстанцию общества, которая имеет полную самостоятельность и несводима к веществу природы. Попытка удалась блестяще.

Безусловно, в решении задачи немаловажную роль сыграла личная одаренность К. Маркса, его умение мыслить масштабно и конструктивно. Однако дело не только в этом. К середине XIX века (время создания марксистской философии) наука получает в свое распоряжение мощный инструмент исследования реальности — диалектику, метод познания, разработанный классиками немецкой философии И. Кантом и Г. Гегелем.
К. Маркс, с энтузиазмом воспринявший идеи идеалистической диалектики, не только материалистически интерпретировал их, но применил основные положения диалектического метода к изучению общества.

Как минимум, две диалектические идеи оказались необычайно продуктивными. Суть первой заключается в следующем. Анализируя социальные проблемы, К. Маркс исходит не из абстрактного понимания тождества
и различия природы и общества (что характерно для метафизического мышления), а из конкретного: общество и есть, и не есть природа. Генетически человек и общество имеют своей основой природу, и эта связь,
как уже отмечалось, никогда не может прерваться: человек при всей его социальности по многим параметрам биологичен, а общественное производство невозможно без природного контекста (еще Г. Гегель подметил, что труд есть процесс, когда природа действует против природы в интересах человека). Более того, одни и те же регулярности и закономерности (например, законы диалектики) действуют в природе и обществе. С другой стороны, общество уже не есть природа, существенно отличаясь от нее
по ряду основополагающих признаков: в обществе действуют иные
законы — социальные, а само общество есть результат социальной деятельности людей.

Эта диалектически противоречивая идея и определила стратегию теоретических поисков К. Маркса: если общество есть естественное (природное) образование, то оно должно быть материально, но если общество
не есть естественное природное явление, то его материальность должна быть совершенно иного свойства. Указанные соображения и легли в основу другой диалектической идеи: материальное не может быть сведено только к веществу, к природной материи, а включает в себя самые различные формы материи, в том числе и социально организованную.

Справедливости ради необходимо сказать, что и французские материалисты вплотную подошли к такой точке зрения. В уже упомянутой работе П. Гольбаха «Система природы» материя определяется как все то, что каким-то образом воздействует на наши чувства. Но ведь именно так определяют материю и марксисты: материя есть объективная реальность. Однако подобное понимание материи оказалось у П. Гольбаха не более чем счастливой находкой, не вписывающейся в концепцию натурализма и не востребованной ею. Фигурально говоря, «заглянув в будущее», П. Гольбах возвращается назад: по его мнению, общество есть природное, натуральное образование плюс сознание человека, придающее специфику социальной реальности.

По иному пути идет К. Маркс. Разумеется, и К. Маркс видит специфику общества в наличии сознания, однако факт существования сознания
в обществе ровным счетом ничего не объясняет; скорее, он сам требует объяснения: почему сознание возникает и функционирует только в социуме? Ход рассуждений К. Маркса, как нам представляется, следующий. Все предметы реальности обладают различными, многообразными свойствами, которые можно классифицировать следующим образом: свойства субстанциональные и функциональные.

Субстанциональные свойства образуются самой сущностью предметов, их природой. Это такие свойства, которые отражают качественную определенность предмета, делают предмет тем, что он есть: так, любое физическое тело имеет размеры, вес, строение и т. д. Субстанциональные свойства присущи предмету изначально и проявляют себя через отношения
к другим предметам. Например, о весе предмета можно судить по его деформирующему воздействию на другой предмет.

Иными характеристиками обладают свойства функциональные. Они изначально не присущи предметам, а появляются у них при определенных обстоятельствах. Если субстанциональные свойства «дремлют» в самих предметах и проявляются через отношения к другим предметам, то функциональные свойства появляются, возникают в отношениях предметов. Например, глыба гранита обладает набором своих природных, физико-химических свойств и может выполнять функцию постамента для памятника. Функциональное свойство гранита, таким образом, не содержится
в самой структуре, сущности данного предмета, безразлично к его собственному существованию, оно как бы надстраивается над «собственными» его свойствами. Социальные свойства предметов есть свойства функциональные, которые появляются у вещей и предметов в случае, когда они включаются в систему общественных отношений. Так, зерно в качестве природного образования обладает определенными размерами, весом, влажностью и т. д., но, включившись в социум, в социальные отношения «неожиданно» обретает свойства быть стоимостью, меновой стоимостью, капиталом. Точно так же молоток, пила, рубанок есть социальные характеристики предметов.

При этом следует особо подчеркнуть, что названные нами функциональные свойства предметов являются свойствами материальными. Еще
И. Кант как-то заметил, что одно дело 100 талеров у человека в голове
и совершенно другое — в кармане. Функциональные свойства материальны потому, что они отвечают всем признакам объективной реальности: существуют вне сознания человека, независимо от сознания и как фрагмент самой действительности — реально, а не в воображении человека.

Специфика функциональных материальных свойств заключается в том, что их невозможно обнаружить с помощью органов чувств: мы, например, не сможем ни увидеть, ни осязать стоимости. Вот почему К. Маркс говорил, что при анализе экономических форм бессильны и микроскоп, и химические реактивы; то и другое должна заменить сила абстракции. Происходит так потому, что в социальных свойствах, качествах предмета «нет
ни грана вещества» (К. Маркс), т. е. эти свойства материальны, но не вещественны, являя собой совершенно не известную природе реальность. Вот почему, кстати, все поиски специфики материальных оснований общества
у французских материалистов были «запрограммированы» на неудачу, ведь материя и вещество были для них синонимами.

Сложность и необычность свойств социально организованной материи заключается еще и в их «мистическом» характере: они появляются
при включении предметов в социальную систему и исчезают, аннигилируются при выходе из нее. К. Маркс, в частности, говорил: железная дорога (социальное качество предмета), по которой никто не ездит, не есть железная дорога, а (добавим от себя) фрагменты природной материи (железо, дерево). То же самое можно сказать и по поводу любого другого социального предмета: он социален лишь постольку, поскольку существует
и функционирует в обществе.

Являясь существом материальным и деятельностным, человек производит материальные социальные условия своего существования (производство, предметы потребления, общественные отношения и т. д.),
т. е. производит то, что К. Маркс называл общественным бытием. Именно из потребностей общественного бытия и возникает необходимость своего рода его «инфраструктуры» — общественного сознания.

Итак, К. Марксу удалось открыть то, что тщетно пытались найти предшествующие материалисты — специфику социально организованной материи. Но это был не итог, а, скорее всего, начало дальнейших изысканий родоначальника марксизма. Обнаружение материальной основы общества и, прежде всего, материального производства позволило К. Марксу взглянуть на развитие общества как на естественноисторический процесс, который обладает своей собственной логикой. Причем эта логика складывается не по программам сознания (хотя сознание активно воздействует
на протекание социальной жизни); а определяется внутренними объективными законами общества. Задача сознания — познать эти объективные законы и действовать в соответствии с ними.

Объективная же логика такова, что общество проходит в своем развитии ряд стадий (формаций). Закон смены общественно-экономических формаций и выражает собою генеральное поступательное развитие общества, которое не в силах отменить никакое сознание; оно может лишь ускорить или замедлить этот процесс. Последовательно пройдя первобытную, рабовладельческую, феодальную и капиталистическую формацию, человечество вступает в фазу коммунизма, с которой и начинается действительная история — история свободного человека в свободном обществе.

К. Маркс и Ф. Энгельс неоднократно подчеркивали, что наступление коммунизма есть историческая необходимость, а не субъективное пожелание теоретиков. Так, в совместной работе «Немецкая идеология» они утверждают: коммунизм не есть идеал, с которым должна согласовываться действительность, коммунизмом можно назвать движение, которое уничтожает его теперешнее состояние. Иначе говоря, сама история работает
на наступление коммунизма, он неизбежно следует из ее собственной логики развития. Вот почему В. И. Ленин многократно говорил, что в учении К. Маркса нет ни тени утопии, что это учение есть единственно правильная интерпретация сущности общества и его развития: учение К. Маркса всесильно, потому что оно верно.

Можно усомниться в том, что марксизм есть единственно верное социально-философское учение. Однако то, что марксизм содержит весьма серьезные и фундаментальные теоретические наработки — это бесспорно. Не случайно многие великие философы XX века оценивали это учение очень высоко (Ж.-П. Сартр, М. Вебер, Р. Арон и другие), правда, далеко
не во всем соглашаясь с К. Марксом. Практически невостребованной оказалась для западной философской мысли идея коммунизма как явно прожектерская и утопическая. Да и сама практика построения социалистического общества работала отнюдь не на эту идею.

Здесь-то и возникает весьма не простой вопрос: последователи К. Маркса исказили теорию Маркса и строили «не тот» социализм или сама теория ошибочна? Современные сторонники социалистической идеи имеют на этот счет свой взгляд: по их мнению, необходимо строить либерализованный социализм, социализм с «человеческим лицом». Возможно ли это? Практика этого пока не подтвердила, поскольку охотников создавать подобную модель социализма пока не нашлось. Существует, однако, загадочный китайский вариант, где создан странный симбиоз из коммунистического руководства и рыночной экономики. Может быть, это и есть искомый вариант социализма? Однако как его соотнести с краеугольной идеей К. Маркса об уничтожении частной собственности?

Но вернемся к вопросам теории. Если оставить в стороне вопрос
о практической возможности построения социалистического (коммунистического) общества и переключиться на рассмотрение общей социально-философской картины философии истории, созданной К. Марксом, то
без какой-либо тени иронии можно констатировать ее фундаментальность, логичность, обоснованность. Тем не менее, это — не единственно возможный вариант объяснения исторического процесса. Ведь такое сложное явление, как общественный процесс, вряд ли может быть исчерпывающе объяснено с помощью одной-единственной концепции. Вот почему в современной философии выдвигаются и иные философско-исторические концепции, явно претендующие на статус новой парадигмы социальной философии. Одна из них — концепция формальной рациональности. Кстати, в ней содержатся не только позитивные наработки, но и достаточно убедительная критика концепции социального детерминизма, что способствует, на наш взгляд, более объективной оценке марксисткой теории.