По Африке и Европе

Вернувшись из Америки домой, я начал подготовку ко второму этапу своей кругосветки – трансафриканскому (от самой южной точки Африки – мыса Игольный в ЮАР – до самой северной точки африканского континента – мыса Рас-Энгела в Тунисе). И сразу же за ним планировался третий этап – евразийский, от самой западной точки Европы мыса Рока в Португалии до Новосибирска.

Стал искать спонсоров. И первым делом, естественно, обратился в концерн «Вольво», на машине которого «Вольво-240» проехал 30 тыс. км через всю Америку. С трудом, через Internet, вышел на руководство концерна. И получил ответ: «Мы восхищены Вашим пробегом, но модель 240 уже давно снята с производства, поэтому рекламировать ее нам нет смысла. Желаем успеха в дальнейшем путешествии». Тогда я написал, что готов проехать через Африку на любой модели «Вольво», выпускаемой ныне, если концерн предоставит мне такую машину. Последовал ответ: «Мы вкладываем деньги в большие проекты, а частные предложения не поддерживаем». Вот так оказалось далеким от реальности предположение, что крупные западные фирмы запросто вкладывают деньги в рекламу своей продукции.

Тут появился другой вариант – с АО «Москвич» (бывшим АЗЛК). Во время автопробега Москва-Новосибирск-Москва на пресс-конференции в Новосибирске генеральный директор «Москвича» господин Асатрян на вопрос моего знакомого Василия Забайкина (с которым я планировал ехать по Африке) заявил во всеуслышание, что даст нам свою новую машину на этапы по Африке и Европе и даже перешлет (за счет АО «Москвич») машину в ЮАР. Но одно дело – заявить (и пообещать), а другое дело – выполнить свое обещание. Короче, продержав нас в неопределенности 1,5 месяца (я, в частности, потерял неделю в Москве, ожидая решения этого вопроса), руководство «Москвича» отказалось от своего обещания.

Спонсоров, желающих поддержать будущую экспедицию, находилось очень мало. Поэтому я обратился в «Аэрофлот. Международные линии» с просьбой провезти меня и Забайкина в Йоханнесбург бесплатно, в виде спонсорской помощи. В ответ я обещал часто фотографироваться в Африке с рекламным плакатом «Аэрофлот» в руках или на борту машины. Просьба к господину Окулову была передана в апреле. И потянулись томительные дни ожидания – авиакомпания не отвечала. А в связи с плачевным финансовым состоянием экспедиции дело обстояло так: если «Аэрофлот» не выделяет мне билет в Йоханнесбург, то моя трансафриканская экспедиция срывается – денег на авиабилет у меня не было. Забегая вперед, скажу, что лишь через три (!) месяца, в начале июля, из центрального офиса «Аэрофлота» пришел ответ (положительный) относительно билета Москва-Йоханнесбург (к тому времени уже отказался от поездки по Африке Забайкин, а на просьбу спонсировать мне также и билет Новосибирск-Москва «Аэрофлот» ответил отказом). Мне был выписан служебный билет на 21 июля – на последний рейс «Аэрофлота» в зимний (по южноафриканским меркам) период. Таким образом, выяснилась и дата моего вылета в ЮАР – 21 июля.

Определился и состав нашей экспедиции: от ЮАР до Египта я еду один, в Египте ко мне присоединяется Виталий Мельничук, и далее мы вдвоем едем через Египет, Ливию, Тунис (и, возможно, Алжир и Марокко) до Лиссабона, а оттуда уже втроем (к нам здесь добавляется Виталий Дегтерев) – к мысу Рока, затем через Португалию, Испанию, Францию, Бельгию, Германию, Чехию, Словакию до Харькова (где к нам присоединяется Вася Забайкин) и далее – до Москвы и Новосибирска.

Кроме финансовой, возникла еще проблема пересечения земным путем границы Судана из Уганды или Эфиопии. Дело в том, что через Восточную Африку проложено всего три сквозные дороги: (1)через Уганду и Судан, (2) Эфиопию и Судан, (3) Эфиопию и Эритрею. Но так получилось, что между всеми этими тремя парами соседних государств во время нашей подготовки к экспедиции (либо в ближайшем прошлом) шла война; в частности, Эфиопия и Эритрея бомбили друг друга и до, и во время моего путешествия по Африке. Война на юге Судана между властями и проугандийски настроенными партизанами не прекращалась, и консул посольства Судана в Москве мне сразу отказал в проезде через угандийско-суданскую границу. Оставалась лишь дорога через Эфиопию и Судан. Но в прошлом году Эфиопия «оттяпала» у Судана здесь большой кусок территории, и бывший суданский населенный приграничный пункт Курмук стал теперь эфиопским. И хотя консул суданского посольства в Москве мне сразу не отказал, а сделал запрос в Хартум (столицу Судана) о возможности моего проникновения в эту страну через Курмук, но ответ я должен был получить не раньше, чем через полмесяца, в суданском посольстве в Найроби (Кения). И судя по всему, ответ этот должен быть отрицательным. Реально мне могли лишь позволить прилететь в Хартум и оттуда уже ехать на машине до Египта. Но все-таки некоторая надежда на положительный ответ на просьбу о наземном проникновении из Эфиопии в Судан у меня оставалась, поэтому я получил в Москве и эфиопскую визу (одну из самых дорогих в мире – она стоит 60 долларов).

Исходя из реальной ситуации, сложившейся перед моим отъездом (первое – отсутствие достаточного для нормального путешествия от ЮАР до Египта количества денег, второе – почти наверняка будет невозможным въехать в Судан на машине, а это означает, что купленный ранее автомобиль придется в Эфиопии или Уганде просто бросить либо продать за копейки), я принял решение от ЮАР до Египта передвигаться на арендованных (у фирм или частников) машинах, а в Египте, куда Витя Мельничук должен был привести деньги, мы собирались купить автомобиль и проехать на нем через Египет, Ливию, Тунис (и, возможно, Алжир и Марокко). А уже в Европе поедем на моем «Вольво-240», который предстоит сначала переправить из Буэнос-Айреса в Лиссабон.

Пришлось решать и новую, возникшую в связи с этой переправой, проблему. Последний день разрешенного восьмимесячного пребывания моей машины на территории Аргентины был 28 июля (после этой даты машина конфисковывалась аргентинскими властями). А последний (до 28 июля) паром в Лиссабон уходил 17 июля и через месяц прибывал в Португалию, поэтому я решил переправить автомобиль именно этим рейсом. Но выслать машину из Буэнос-Айреса без проблем не удалось. После восьмимесячного отдыха она не «захотела» ехать в порт (не завелась), поэтому пришлось ремонтировать ее электронику (на это «ушло» 500 долларов). А в сумме (на ремонт машины и на пересылку ее в контейнере из Буэнос-Айреса в Лиссабон) я вынужден был заплатить 2700 долларов, то есть значительно больше стоимости самой машины. Знал бы я заранее, что потребуется столько денег на это, то, конечно же, отказался бы от пересылки автомобиля. Но первоначально речь шла о 2000 долларов, а мне очень хотелось въехать в Москву и Новосибирск на машине, которая прошла через всю Америку – от Аляски до Аргентины.

Итак, 21 июля пришло время выезжать в Африку. Я приехал в Шереметьево-2 к рейсу Москва-Йоханнесбург, и тут оказалось, что моя поездка может закончиться, не успев начаться. Несмотря на мой (лежащий в кармане) служебный билет, моя фамилия оказалась лишь на «листе ожидания». А так как этим рейсом из Москвы с Всемирных Юношеских Игр возвращалась домой команда Намибии (кстати, большинство из ее членов – симпатичные белые девчонки-гимнастки) и часть команды ЮАР, то оказалось, что желающих улететь в Йоханнесбург больше, чем свободных мест в экономическом классе. Такая ситуация была полной неожиданностью для меня – я-то был уверен, что раз Аэрофлот выписал мне служебный билет, то я лечу точно. Оказалось, что в таких случаях фамилия владельца служебного билета попадает в список на «листе ожидания». Почему-то в таком же положении оказались еще три румына и пара западных туристов. И эта ситуация разрешилась для нас положительно лишь из-за наличия свободных мест в бизнес-классе. В общем, я все-таки вылетел в ЮАР 21 июля и в Йоханнесбурге оказался на следующий день. Затем перелетел в Кейптаун, куда прибыл уже вечером.

Переночевал в молодежном хостеле для бэк-пакерс (туристов с рюкзаками) «Ambler's Back Packers Intl». Здесь мне крупно повезло. Познакомился с Томом Керсандтом, который на своем «Ниссане» собирался через день ехать до Питерсбурга (это – недалеко от границы ЮАР и Зимбабве). Договорился с ним, что за 200 долларов он меня возьмет с собой и мы будем вести машину попеременно. Даже удалось его «уломать» доехать до границы с Зимбабве. Кроме того, условились с ним, что завтра вместе съездим до самой южной точки Африки – мыса Игольный (Агалас или Ла Галас, Cape Agulhas; это недалеко от Кейптауна) – и обратно.

Утром 23 июля доехали сначала до городка Каледон, а затем до мыса Игольный. Еще до Каледона дорога вошла в горы, стали встречаться резковыраженные хребты, густые сосновые боры (это – в Африке-то!), а также деревья «люком». Дорога была хорошей, но лишь в один ряд движения в каждом направлении. Кстати, в ЮАР – левостороннее движение. После хвойного леса опять пошли поля (на них выращивали сырье для приготовления пива). Днем температура была около 180С (это – зимой-то! в июле!).

На мысе Агалас стоит маяк, построенный в 1849 году. Работа его очень важна, так как в воде вокруг него в радиусе 26 миль – рифы. В здании маяка – музей, посвященный разным (раскинутым по всему свету) маякам, который я посетил и расписался в книге гостей. Мыс Игольный разделяет мировой океан на Индийский и Атлантический.

После возвращения в Кейптаун походил по городу, осмотрел его, побывал в парке отдыха, где бегают и прыгают… белки. В общем, очень похоже на Европу и США. Да и сам Кейптаун – красивый современный европейский (или американский) город. Ощущение, что ты находишься не в Африке, а в каком-нибудь штате США. Здесь белых больше, чем негров. К сожалению, в парке отдыха у меня украли постеры (плакаты) с видами ЮАР.

Присутствовал при драме (или псевдодраме) – потенциальный самоубийца решил спрыгнуть с высотного здания. Полиция перекрыла движение по дороге, приехала пожарная машина с лестницей, собралась большая толпа зевак. Прошло полчаса, а парень все никак не прыгал. В общем, я ушел, не дождавшись развязки.

Посетил Вотерфронт (Waterfront) – весьма интересный район Кейптауна.

Еще в самолете Москва-Йоханнесбург заметил, что белые люди из Намибии и ЮАР очень похожи на русских людей внешне. Мы сильно отличаемся от американцев, англичан. А здесь лица – сплошь русского типа. Много красивых и милых девушек. И одеваются все, как в России, а не в США.

Создалось впечатление, что уровень жизни в городах ЮАР выше, чем в России. А транспорт и еда – дешевле, чем у нас.

Бензин в ЮАР стоит столько же, сколько и в США – немногим ниже 0,4 доллара за 1 литр (примерно 0,37 дол/литр). Впрочем, цена варьируется в зависимости от октанового числа. Бензин 91 Ultra Unleaded стоит 2,29 ранда/литр, а бензин 93 Ultra – 2,33 (официальный курс обмена был 1 доллар=6,28 ранда). При аренде машины нужно платить (кроме ежедневной таксы 15-20 дол/день) еще, как минимум, 1 ранд за 1 км (то есть 1 доллар за 6 км), что очень дорого.

24 июля рано утром выехали из Кейптауна и к вечеру добрались до Претории (более 1,5 тыс. км), где сделали остановку на ночь и полдня.

Нужно сказать, что хай-вэй между Кейптауном и Преторией – двух-трехрядный (в каждом направлении), сначала на дороге были установлены светоотражатели на разделительных полосах, а потом они то исчезали, то опять появлялись. Полотно дороги хорошее, лишь местами подпорчено. Ограничение скорости в целом 120 км/час, но местами и 90, и 100 км/час. Дорожные знаки хорошо заметны в темное время – они тоже «светятся» при освещении их фарами. Никаких проблем при движении по хай-вэю нет. Надписи на дорожных знаках на двух языках – английском и африканос (бурском, измененном голландском).

Сначала нас окружала степь, а затем – саванна. Появились кусты.

Дорога иногда платная (примерно по 2 доллара за машину на каждом шлагбауме). Ехали по дороге М1. Она идет от Кейптауна до Мессины (расположенной недалеко от границы с Зимбабве).

От Йоханнесбурга до Претории максимальная дозволенная скорость 120 км/час, минимальная – 40 км/час. Четыре полосы (ряда) движения. Вечером и ночью трасса освещена.

Претория – столица ЮАР. Сфотографировал плакаты своих спонсоров на фоне музея Трансвааля и памятника Преториусу (по имени которого назван город).

Если в Кейптауне я удивлялся, что там белых больше, чем негров, то в Претории всё стало на свои места: подавляющее большинство местных жителей – негры. Белых встречаешь так же редко, как, скажем, в Дар-эс-Саламе.

25 июля добрались до Питерсбурга, отдохнули, а утром 26 июля были на границе ЮАР и Зимбабве в Бейтбридже, где я попрощался с Томом.

26 июля в Бейтбридже на зимбабвийской стороне «поймал» попутную машину, едущую в Виктория Фоллс, и за 200 долларов договорился с ее хозяином, что вести машину буду, в основном, я. К вечеру мы добрались до Виктория Фоллс.

В Зимбабве – однорядная асфальтовая дорога. Полотно – хорошего качества. Движение – левостороннее. Мало машин. Вокруг – настоящая дикая Африка. Мало селений, мало строений.

Первыми пасущимися животными, которых я увидел, были… ослы. А следующими – коровы.

Зоны отдыха на дороге почти чисто символические – небольшие площадки слева от трассы и 1-2 стола.

Дорога – простейшая, минимальное количество развилок (если не считать развязку в Булавайо). Попутных и встречных машин очень мало. Едешь себе и едешь. Лишь немного сдерживает официальное ограничение скорости 80 км/час.

Дорога проходит, в основном, по равнине, над которой возвышаются отдельные пики (типа сопок). Земля – глинистая. Сначала плотность «размещения» растущих деревьев была умеренной (расстояние между деревьями, в среднем, было около пяти метров), но потом стали встречаться более густые заросли из деревьев-кустов. Саванна.

Бензин в Зимбабве стоит 5,12 зимбабвийского доллара/литр=0,3 американского доллара/литр (1 доллар США=19$ Zm), то есть даже немного дешевле, чем в ЮАР.

27 июля сплавился по реке Замбези ниже водопада Виктория вместе с клиентами турфирмы «Shearwater» (заплатил за это 82 американских доллара). Затем сходил к водопаду Виктория. Его высота 108 метров и ширина 1,7 км, что не может не впечатлять. Столбом стоит водяная пыль. «Висит» радуга. В общем – здорово.

28 июля пересек границу Зимбабве и Замбии и оказался в Ливингстоне, где и «застрял» почти на три дня – не мог арендовать машину у частников (хозяева-частники за поездку до границы Замбии с Танзанией требовали более тысячи долларов), а «car hire» (сдача в аренду машин) здесь отсутствует. Но узнал, что через 2-3 дня в Арушу (Танзания) едет один местный житель. Попытки уехать раньше не увенчались успехом, поэтому я договорился с хозяином машины (старого «Datsum»), едущей в Арушу, что за 400 долларов он меня возьмет, мы будем вести автомобиль попеременно и даже доедем до танзанийско-кенийской границы (она – рядом с Арушей).

Выехали из Ливингстона 31 июля и переночевали в Лусаке.

Интересно общепринятое обращение (как в Зимбабве, так и в Замбии) к африканским женщинам – «Мама».

Постепенно привыкаю к левостороннему движению. Официальное ограничение скорости в Замбии (как и в Зимбабве) – 80 км/час.

Удивительно, но пока никак не могу отвыкнуть от привычки благодарить испанским словом «Грасиас», приобретенной во время двухмесячного автопробега по Центральной и Южной Америкам. Хотя, казалось бы, благодарить на английском было бы для меня естественнее (ведь я испанский знаю очень плохо, а английским владею, в общем-то, почти свободно).

Деревьев стало меньше, чем в Зимбабве. Высокая сухая трава.

Большие мандарины продаются по 100 квача за 1 штуку, а обмен местных (замбийских) денег идет по курсу 1 доллар=2000 (1970—2030) квача.

Дорога по-прежнему хорошая, асфальтовая, но однорядная. Ямы в асфальте встречаются редко.

Еще раньше, в Зимбабве, дорожных знаков стало мало, а некоторые отличались от наших: например, знак «Стоп» совсем другой, но надпись та же – «Stop». На знаке «Уступи дорогу» так и написано: «Give way». А в Замбии знаков еще меньше. Правда, один из них был своеобразным – «Slow Down» («Спокойнее», «Снизьте скорость»).

Бензин в Замбии стоит 1078 квача/литр=0,5 дол/литр, то есть дороже, чем в ЮАР и Зимбабве.

Когда я въехал в Зимбабве из ЮАР, то до Виктория Фоллс не встретил ни одного белого человека. Зимбабве – уже чисто негритянская страна (хотя раньше это была Южная Родезия, где правили белые). Правда, в Виктория Фоллс много белых туристов – только с одной фирмой «Shearwater» ежедневно сплавляются по Замбези 80-100 туристов. Ну, а Замбия – тоже чисто негритянская страна. До Лусаки не видел ни одного белого, а в Лусаке – лишь несколько человек.

Замбия не понравилась, откровенно нищая страна.

В Лусаке переночевал в отеле «Ндеке», на проживание в котором (на основании соответствующего официального списка гостиниц) должна была распространяться 50%-ная скидка для обладателей карточки ETN (European Trаvel Network, эту карточку мне подарил перед поездкой Виктор Шумилов), но в отеле «Ндеке» впервые слышали о такой карточке и спросили меня, что с ней делать (они ее явно воспринимали как кредитную карту). В конце концов пришли к компромиссу – мне дали какой-то номер для прислуги без туалета, но заплатил я действительно на 50% меньше от стоимости хорошего номера.

После Лусаки появился знак ограничения скорости 120 км/час (а до этого было 80 км/час).

Сельское хозяйство в Замбии развито достаточно хорошо – много обрабатываемых полей, посадок, в том числе яблонь, фисташковых деревьев (растут, конечно, и апельсины, и мандарины, и помидоры, выращивают рис, пшеницу). Регулярно замечаешь пасущихся коров.

В деревнях дома такие же, как в Эфиопии (и даже похожи на жилье папуасов на острове Новая Гвинея) – сечением в виде круга (если смотреть сверху) с соломенными конусообразными крышами.

На равнине время от времени встречаются небольшие холмики (диаметром 5-10 метров), на которых особенно плотно растут деревья.

Но постепенно деревьев вокруг становилось всё меньше и меньше, появились большие чистые (без деревьев) участки земли с высокой травой.

В маленьком городке Кабве обнаружил сразу четыре большие бензозаправки и несколько маленьких. Бензин «Premium» здесь стоит 1067 квача/литр=0,5 дол/литр по-прежнему.

Трасса от Лусаки на север была сначала очень хорошей, но после Кабве, однако, несколько испортилась – появились отдельные ямы, и дорога (хотя и оставаясь по-прежнему асфальтовой) стала похожей на российские.

В Мпике – только магазин, заправки нет.

Ям на асфальте становилось все больше и больше. Спустило переднее левое колесо, пришлось ставить «запаску». Кстати, на всякий случай я взял из России и все время вез с собой запасную камеру, насос и минимальный набор ключей.

Проехали столб с надписью «Муколтека», а самой деревни видно не было.

Постепенно дорога вошла в горы. Из-за частых колдобин на ней темп продвижения снизился.

До перевала еще есть одна заправка.

Затем трасса пошла вверх на перевал (образуя длинный «тягун»), при этом ее покрытие опять ухудшилось. По сторонам дороги – отдельные большие камни и скалы.

В Исоке перекусили.

2 августа достигли границы Замбии и Танзании в Наконде, пересекли ее и попали в танзанийское селение Тундума.

Опять возникли проблемы с обменом денег на границе. Лишь только на границе ЮАР и Зимбабве есть обменные пункты с обеих сторон (работающие с 8 часов утра), а на границах Зимбабве и Замбии, Замбии и Танзании таких пунктов нет. Поэтому приходилось сильно переплачивать при обмене у частников. Например, в Замбии «на руках» мне поменяли каждый доллар на 1700 квача, а в официальных обменных пунктах было бы 1970.

Впрочем, нужно заметить, что при пересечении на машине официальных границ между странами бывшей английской Африки проблем почти совсем не возникает, в отличие от Центральной Америки. При въезде в Зимбабве из ЮАР нужно заплатить всего 6,5 доллара. А если сказать, что машина не арендованная, а твоя (это никто не проверяет), то за дополнительную страховку нужно платить лишь 2,2 доллара. В ином случае (если машина арендована) – 54 доллара.

Еще меньше проблем в Замбии. Когда я проходил паспортный и таможенный контроль на замбийской стороне границы Зимбабве и Замбии, то лишь вдогонку мне (когда я уже выходил из таможни) таможенник нехотя поинтересовался, на машине ли я еду. Создалось впечатление, что такие вопросы его не очень волнуют.

В танзанийском пограничном пункте Тундума местный пограничник неожиданно стал требовать от меня доказательства, что у меня международный паспорт, а не внутрироссийский (для использования только в России). Он сказал, что в моем паспорте нигде не написано, что с ним я имею право посетить Танзанию (и показал мне замбийские паспорта, в которых на второй странице было указано, что с этим документом можно побывать в Танзании, Кении и ряде других стран). На мой довод о том, что у меня в паспорте стоит танзанийская виза, полученная в посольстве Танзании в Москве, бдительный страж границы ответил, что, мол, в танзанийском посольстве в России могли поставить мне визу ошибочно. Пришлось доказывать «международность» своего паспорта тем, что в моем документе много слов на французском языке, чего не должно было бы быть во внутрироссийском паспорте, где использовались бы только русские слова. В конце концов меня в Танзанию впустили.

Танзания, в целом, оказалась явно цивилизованнее Замбии. Плотность населения здесь намного выше, чем в замбийских горных районах. Домики – уже квадратного сечения, но с соломенными крышами.

Дорога, по которой мы ехали от границы с Замбией, была отличной, но иногда на ней появлялись колдобины. Движение по-прежнему левостороннее. Знаков ограничения скорости движения долгое время не было вообще, поэтому вел машину со скоростью 100 км/час. Затем перед селениями стал появляться знак ограничения скорости 50 км/час. По пути на дороге частенько встречались полицейские посты.

До Мбеи время от времени привлекали внимание хвойные деревья, но в целом деревьев становилось все меньше и меньше. Степь, поля.

На заправках бензин «Extra» стоил 450 шиллингов/литр=0,65 дол/литр, а «Premium» – 471 шиллинг/литр=0,67 дол/литр. Пока это самый дорогой бензин на моем пути.

На границе Замбии и Танзании менял 1 доллар на 650 танзанийских шиллингов, а уже в Мбеи – лишь на 550.

Из Мбеи позвонил в Москву Виталию Мельничуку, выяснил, что он вылетает в Египет не второго, а восьмого августа.

Между прочим, я уже проехал по Африке от мыса Игольный около пяти тысяч километров.

После Мбеи – по-прежнему хорошая асфальтовая дорога. Правда, далеко не везде нанесена разделительная полоса. Появились знаки, запрещающие скорость больше 80 км/час. Хотя в Танзании официальное ограничение скорости именно такое (80 км/час), но, видимо, есть отдельные участки, где можно ехать быстрее.

Неожиданно после долгого редколесья встретились густые леса, причем смешанные – лиственные и хвойные.

По-прежнему много полицейских постов.

Заехали в город Иринга, который находится на горе, в стороне от основной трассы. Затем дорога вошла в горы Усагара.

Иногда на пути встречались искусственные бугры («лежачие полицейские») для снижения скорости движения транспорта.

Проехали селения Чалинзе, Хале.

Многие полицейские (с оптическими трубками-спидометрами) ловят водителей на превышении скорости – как это похоже на Россию!

Специально остановились в Моши – мне хотелось сделать эффектные фотокадры: я с машиной (с рекламными наклейками) на фоне Килиманджаро, высочайшей вершины Африки, но… Тут меня ждала стопроцентная неудача – вершина Килиманджаро была «наглухо» закрыта облаками. Даже из ресторана гостиницы «Кофи Три» на пятом этаже (а это лучшая обзорная точка в городе) абсолютно ничего не было видно. Так что эффектных кадров сделать не удалось. Тогда я сходил к реке Каранга, по которой сплавлялся в феврале 1993 г. В тот раз меня здесь крупно обворовали (украли рюкзак со всеми вещами, документами и деньгами), а моему напарнику Гене Копейке (правда, уже в Дар-эс-Саламе) грабители порезали руку ножом.

После Аруши дорога по-прежнему асфальтовая, но уже без разметки.

Видел возле трассы молодых парней (14-15 лет) из племени суахили, одетых в черные одежды (без брюк), с накрашенными чем-то белым лицами и с палками в руках – эти ребята либо готовились, либо уже прошли обряд обрезания (посвящения в мужчины). Но сфотографировать их не удалось, так как уже наступили сумерки. А взрослые суахили ходят в красных одеждах.

На языке суахили «э» означает «да», а «ката» – «нет».

Границу Танзании и Кении в Наманге я пересек утром 4 августа, и, арендовав здесь машину, через три часа был уже в Найроби, столице Кении. В Кении после танзанийско-кенийской границы была хорошая асфальтовая дорога, хотя местами на ней встречались колдобины.

На «черном рынке» 1 доллар США стоил 56 кенийских шиллингов, а официально – 58.

В тот же день посетил посольство Судана в Найроби, заполнил анкеты и попросил дать мне транзитную визу через Судан из Эфиопии в Египет. Мне сказали прийти завтра или послезавтра. Затем (в течение двух суток) съездил в Мояле (это на границе с Эфиопией; кстати, после Исиоло дорога – грунтовая).

6 августа днем я снова оказался в суданском посольстве, и меня принял консул. Он вежливо и проникновенно стал рассказывать, что возле Курмука (а именно здесь дорога пересекает границу Эфиопии и Судана) рвутся снаряды и бомбы, так как рядом находится граница Эфиопии и Эритреи, а между последними двумя странами в настоящий момент идет война. Дорога в Судан из Эфиопии постоянно обстреливается. «Вы хотите быть убитыми? Летите лучше в Хартум и оттуда на машине поедете в Египет». На мое предложение поехать в Курмук на свой страх и риск, консул заметил, что он не имеет права рисковать жизнью такого знаменитого путешественника, и такую ответственность (разрешить мне въехать на машине в Судан из Эфиопии) взять на себя не может. Если я хочу, то могу сделать запрос в посольство России в Судане, чтобы это посольство обеспечило мне вооруженную охрану на пути следования от эфиопо-суданской границы до Хартума. Только при наличии такой вооруженной охраны правительство Судана может (в течение месяца) рассмотреть вопрос о возможности моего въезда в Судан наземным путем. А лично сам консул имеет право дать мне въездную суданскую визу (кстати, стоимостью 45 долларов), только если портом моего прибытия в Судан будет Хартум…

Делать было нечего. Пришлось согласиться с консулом. Теперь придется после Уганды (или Эфиопии) вернуться в Найроби и перелететь в Хартум.

Во второй половине дня посетил национальный парк «Найроби» недалеко от столицы Кении. Видел диких львов, жирафов, носорогов, газелей. В парке еще обитают леопарды и буйволы. Львы ходят семьями (глава семьи, две-три жены и дети). А носороги часто – по одиночке.

Бензин «Super» в Кении стоит 39,91 шиллинга/литр, а «Regular» – 38,75, то есть около 0,61 дол/литр.

В Найроби меня удивили молодые монахини, одетые во все черное, но в ярких шикарных туфлях. Где же их отрешенность от мирских соблазнов?

Впечатление от Найроби в целом положительное. Практически все его жители охотно откликаются на просьбу указать, где находится то или иное учреждение. Но, как мне сказали в российском посольстве (оно находится на улице Ленана), довольно часты убийства белых людей. Не обошли эти несчастья и нашу диаспору. Например, весной была расстреляна в своей машине на уличном перекрестке жена одного из наших служащих.

Центральная часть города красивая. Но чем дальше от центра, тем все грязнее и непригляднее. В восточной части города Истлэй (Eastleigh) меня просто поразила огромнейшая куча мусора в центре перекрестка, имеющая вид конуса с диаметром основания около 50 метров. И запашок был соответствующий. Но местные жители, видимо, к этому уже давно привыкли.

В центре Найроби встретил достаточно много белых людей (в основном, туристов), а на окраинах их практически нет.

Так как в Замбии я чем-то заболел, то побывал на приеме у врача нашего посольства в Найроби Елизаветы Григорьевны. Она меня тут же направила на анализы крови – общий и на малярию. И хотя анализы оказались вроде бы хорошими, однако Елизавета Григорьевна считала, что я все же успел переболеть малярией (а сейчас выздоровел), но переболел в слабой форме, так как с начала июля (начиная еще в России) в больших дозах употреблял антималярийные лекарства (делагил и палудрин) и эту заразу, в конце концов, в себе убил.

7 августа стал свидетелем страшного взрыва возле американского посольства в Найроби – бомба находилась в машине, оставленной между посольством, «Фунди Кооператив Хаус» и «Кооперативным» банком. Я (еще накануне) планировал к 11 часам прийти на международный телефонный переговорный пункт, находящийся как раз возле американского посольства, чтобы позвонить в Россию. А до этого утром хотел съездить в северо-восточную часть Найроби. Так я и поступил. Однако из-за многочисленных автомобильных «пробок» на улицах я появился в районе американского посольства лишь в 11.20. Во всех близлежащих зданиях были выбиты все стекла. Оказалось, что в 11 часов (за двадцать минут до моего прибытия на это место) возле посольства США произошел страшный взрыв, в результате которого в радиусе 2 км были выбиты почти все стекла во всех зданиях. Было очень много жертв (сначала объявили, что погиб 81 человек, но затем эта цифра превысила сто). Зрелище было ужасным. Я заснял его на фотопленку. Впоследствии оказалось, что подобный взрыв в это же время (в 11 часов утра) прогремел и в столице Танзании Дар-эс-Саламе (и здесь также погибло много ни в чем не повинных людей), а планировалось такие же теракты совершить еще в двух странах (в частности, в Эфиопии), но они были раскрыты заранее местной полицией. Сначала кенийские средства массовой информации стали «грешить» на Саддама Хусейна (лидера Ирака). Но впоследствии американцы определили, что взрыв совершили террористы из Судана, после чего американцы бомбили Судан.

В середине дня на арендованной машине отправился в Момбасу, находящуюся на побережье Индийского океана, откуда вернулся в Найроби за полночь.

Так как суданские власти не разрешили (обосновав это заботой о моей безопасности) въехать мне в Судан наземным путем (ни из Уганды, ни из Эфиопии), то мне хотелось (чтобы не прерывалась нитка стран пробега) кратковременно побывать либо в Эфиопии, либо в Уганде. Основным вариантом была Эфиопия. Но, во-первых, до границы Кении и Эфиопии я уже доехал. А во-вторых, всё равно придется возвращаться в Найроби, чтобы оттуда вылететь в Хартум (из-за войны между Эфиопией и Суданом, в результате которой первая отхватила кусок суданской территории, отношения между этими странами – так же, как и между Угандой и Суданом – были очень плохими, и ни из Аддис-Абебы, ни из Кампалы не было авиарейсов в Хартум, а из Найроби были). Терять дней пять, чтобы лишь бы «застолбить» Эфиопию я не хотел (меня с 9 августа будет ждать в Египте Виталий Мельничук; к тому же, ранее я уже путешествовал по Эфиопии на автомашине; а забегая вперед, скажу, что позднее – через год – я всё же пересек Эфиопию от границы с Кенией (от Мояле) до границы с Суданом (практически до Курмука), посетив при этом селение Дамот вблизи границы с Сомали; кстати, а в Сомали нас не пустили из-за непрекращавшейся там уже второй десяток лет гражданской войны), поэтому решил проделать с Угандой ту же процедуру, что планировал с Эфиопией – въехать в нее, промахнуть две-три сотни километров по ней в сторону границы с Суданом и затем вернуться в Найроби. На все это мог уйти один день. В этом случае я смог бы улететь в Хартум из Найроби 8 августа вечером.

Рано утром 8 августа прибыл в Бусиа – пограничном поселке на кенийско-угандийской границе, которая этот поселок делит пополам. Кстати, незадолго до этого – перед селением Вихига – пересек экватор. Я планировал быть в Уганде не более 6 часов. Поэтому быстро доехал до Тороро, а затем до Мбале, и потом вернулся в Бесиа на границу Уганды и Кении. И всё было бы хорошо, но тут случился большой скандал. Я хотел снять на фотопленку угандийский пограничный комплекс (так же, как это я делал ранее в Замбии и Танзании), но не придал значения находящемуся в кадре человеку в темно-синем плаще. А, как это вскоре выяснилось, зря. Этот человек оказался полицейским, который поднял большой шум относительно того, что я, якобы специально, его фотографировал. Меня повели в местное отделение госбезопасности, где обвинили в шпионаже и стали намекать на возможный арест. Когда страсти немного улеглись, мне был предложен компромиссный вариант – я отдаю им фотопленку, а они меня отпускают. Делать было нечего, пришлось согласиться с этим вариантом, хотя при этом я лишался большинства своих угандийских фотокадров. Меня с поспешностью выдворили из Уганды. Я опять въехал в Кению, а дальше была гонка до Найроби (впрочем, заехал в селение Кисуму, находящееся на берегу озера Виктория; здесь довольно красиво, вокруг – горы). И я все-таки успел на самолет.

Прилетел в Хартум в 23 часа. Из аэровокзала всех ночью выгоняют, и народ толпится на улице. Находиться всю ночь на улице в незнакомой стране было весьма небезопасно, поэтому я нанял такси, и меня отвезли в ближайшую дешевую гостиницу (впрочем, не очень дешевую – 12,5 дол/ночь), в которой к тому же не было света. Из-за духоты в комнате пришлось спать на улице, где я был искусан комарами и мошкой.

Перед тем, как попасть ночью в эту гостиницу, я увидел рядом с ней припаркованную машину. Утром я спросил о ней регистрирующего приезжих служащего, и тот ответил, что эта машина скоро поедет в сторону селения Вади Хальфа, куда мне и нужно было. Я дождался хозяина автомобиля, но тот сказал, что до Вади Хальфы не едет, а только в Атбару. Атбара была примерно на одной трети пути до Вади Хальфы, и я попросил его взять меня с собой и дать возможность наравне с ним вести машину. Хозяин после некоторых колебаний согласился.

В Хартуме стояла жара – более 300С. Кстати, был (когда я сюда прилетел) резкий контраст между погодой в Кении и Суданом: в суданской столице было намного жарче и влажнее.

Хартум – одноэтажный город. Мало кто здесь говорит по-английски, все – на арабском. В столице Судана соединяются Белый и Голубой Нил, и образуется река Нил.

Народ здесь, в целом – малоконтактный в отношении к иностранцам. Даже в аэропорту в Хартуме таксисты сами не подходят к тебе. Кстати, выезд каждой машины из аэропорта фиксируется – контролируют, куда именно такси едет.

Большинство суданцев ходит в белой мусульманской одежде.

Дорога из Хартума в Вади Хальфу идет через Атбару и Абу-Хамед. Сначала дорога – неплохая, хотя и неразмеченная, но с асфальтовым покрытием. Движение – правостороннее.

Из всех дорожных знаков на пути попадались только знаки с указанием крутых поворотов. Судя по всему, официальное ограничение скорости 80 км/час – быстрее в районе Хартума никто не ездит.

Дорога идет вдоль Нила, на прибрежной полосе которого густая растительность.

Бензин – дорогой, 1-1,5 доллара/литр (кстати, в Судане обмен денег производится по курсу 1 доллар=200 суданских динаров=20 суданских паундов).

Вскоре началась Нубийская пустыня, часть Большой Сахары. Вокруг – унылая картина. Песок, отдельные кусты и отдельные клочки травы. Тоскливо, как в Перу между тихоокеанским побережьем и Андами. Лишь иногда в оазисах и поливаемых местах все-таки встречаются густые кусты и деревья. Иногда видна обрабатываемая земля с какой-то растительностью. Местные жители выращивают, в частности, кукурузу.

Животный мир представлен, в основном, ослами и верблюдами.

Дома-крепости местных жителей огорожены забором по всему периметру. Заборы еще «работают» и от заноса песком.

Вдали видны отдельные хребты и сопки. По сторонам дороги встречались большие нагромождения камней – они смотрелись как пирамиды.

Затем настала очередь еще более суровой пустыни. Дорогу иногда заносило песком. Но вести машину по ней было легко: качество полотна – отличное (ям нет), мало встречных машин, дорога почти все время прямая, я часто мысленно сравнивал Судан с Перу (в бедной стране Перу был отличный хай-вэй).

Реально скорость движения никто не контролирует, поэтому я шел на отдельных участках со скоростью 100 км/час (некоторые водители идут еще быстрее).

Жара уже стояла более 400С, почти 500. На солнце я чувствовал себя просто как на сковородке. Машина – раскалена.

Полицейские посты встречались лишь перед большими селениями и мостом через реку Атбара, впадающую в городке Атбара в Нил с правой стороны.

Заправки бензином – редкие. Если в Хартуме бензин стоил 200—300 динаров/литр=1-1,5 доллара/литр, то в Атбаре – уже 400 динаров/литр=2 доллара/литр. Это пока рекорд среди 21 страны, через которые я уже проехал.

В Атбаре застрял на сутки – попутных машин не было, а арендовать какую-либо из местных машин было невозможно – здесь таковые просто отсутствуют, если не считать развалюх «Волг» шестидесятых годов выпуска. Ночевал в мини-гостинице, в которой были сплошь мусульмане в белых одеждах. Они молились буквально в двух шагах от меня (я был в самой восточной комнате) на большой подстилке. Так что я себя здесь чувствовал лишним, и мне было неудобно.

К слову, ко мне в эту мини-гостиницу заходил один из местных полицейских и потребовал денег. «Почему я должен давать вам деньги?», – спросил я. «Кушать хочется», – ответил полицейский. «Мне – тоже», – сказал я. Полицейский ушел.

Если говорить откровенно, то в Судане я чувствовал себя абсолютно инородным телом. Я не говорил по-арабски, а местные жители очень плохо говорят по-английски. И второе. Судан – чисто мусульманская страна. Очень похожа на Пакистан в этом отношении. Тут нельзя сказать ни одного лишнего слова. Ведь именно мусульмане-террористы взорвали бомбы в Найроби и Дар-эс-Саламе. И, наконец, уровень жизни так низок, что, видимо, это самая бедная страна на моем пути.

Удивительно, но, в целом, мне было комфортабельнее и удобнее среди негров, говорящих по-английски, чем среди суданцев, хотя и были исключения.

В связи с тем, что стоимость бензина астрономически возросла (от Хартума до Вади Хальфы и обратно только на бензин потребуется 450 долларов), то говорить уже об аренде частного автомобиля не приходилось, и теперь предстояло ловить попутную машину.

Нужно заметить, что Судан – весьма низкоразвитая страна. Вокруг глубочайшая антисанитария. В Атбаре меня поразило то, что в «ресторанах» подают в ковшах, как питьевую, воду из Нила, грязную и мутную (я уже не говорю о бактериях и прочей заразе). И все люди пьют эту грязную воду. Я объездил весь мир, но чтобы люди в столовых, где в холодильниках стоят бутылки «Пепси-Колы», пили при этом мутную воду из реки – такого я еще не видел.

Из-за жары пришлось в гостинице принимать душ из этой грязной воды.

Но была одна приятная неожиданность. Во многих селениях продавали охлажденную «Пепси-Колу» (для охлаждения использовали термостат со льдом). При температуре воздуха 500С пить холодную «Пепси» было единственным спасением от жары. Никогда в жизни я не пил так много этого напитка – только в Атбаре я «вылакал» 12 бутылок (кстати, стоимость одной бутылки лишь четверть доллара – 50 динаров, что достаточно дешево).

В Атбаре со мной познакомились друг и сестры одного из местных парней, который сейчас учится в Казани (там он живет уже 7 лет). Они хотели, чтобы я позвонил ему в Казань и попросил прислать им письмо (за 7 лет тот звонил лишь один раз и не прислал ни одного письма). Как это почти всегда бывает в разговоре с женщинами, сестры спросили меня, женат ли я или нет, и узнав, что у меня лишь одна жена, предложили заиметь вторую, суданскую (по мусульманским порядкам, царящим в Судане, мужчина может иметь четыре жены). Правда, сразу же за этим предложением последовал вопрос, который делал предложение нереальным: мусульманин ли я? (почему-то они считали: раз хороший человек – значит, неприменно мусульманин; пришлось их разочаровывать).

Гостеприимные хозяева тоже предложили мне воду из Нила. Правда, потом заменили ее на «Пепси-Колу». После этого хотели меня чем-то накормить, но я решил вернуться в гостиницу, в которой моя кровать оказалась уже занятой одним из правоверных мусульман, но тот, узнав, что это – вроде как моя кровать, спокойно уступил ее мне.

Кстати, интересно (и крайне удивительно), что многие из суданцев знают не только имя президента России, но и о некоторых президентских вредных привычках.

10 августа на попутном джипе «Тойота» доехал до Абу-Хамеда, а на следующий день (11 августа) – до Вади Хальфы (выехали из Абу-Хамеда в 5 часов утра). Вели машину попеременно с ее хозяином.

После Атбары асфальт на дороге исчезает, и далее идет грунтовая песчаная дорога. Ее то и дело заносит зыбучий песок.

Севернее Абу-Хамеда дорога проложена прямо по пустыне в чистом виде, крайне тоскливой. Селений на этом участке (до Вади Хальфы) практически нет, только минимально обустроенные железнодорожные станции (их всего – 10), на которых кратковременно останавливаются поезда. Автомобильная дорога проходит сравнительно недалеко от железнодорожной.

В этих местах при поездке на автомашине приходится для охлаждения двигателя возить с собой большие запасы воды, так как она в радиаторе часто закипает.

Прохождение участка Абу-Хамед – Вади Хальфа было крайне неприятным. Жара (более 500С). Пылище. Песок во рту, в ушах, волосах, за пазухой – в общем, везде. И как гвоздь, мысль в голове – хоть бы не заглох мотор, иначе расплавлюсь и испарюсь. Постоянно пил «Пепси-Колу». С собой взял три большие пластиковые бутылки с этим напитком. Горячая «Пепси» опротивела, но другого ничего не было – нильская мутная вода еще хуже. Местами дорожную колею полностью засыпало песком.

Хозяин джипа, на котором я доехал до Вади Хальфы, отказался брать с меня деньги («Ты – наш гость»).

От Вади Хальфы (Судан) до Саад-эль-Али (Египет, перед Асуанской плотиной) ходит теплоход по Нилу, вернее, по Асуанскому водохранилищу. Автодороги между этими населенными пунктами нет.

Чтобы отправиться из Судана (из Вади Хальфы) теплоходом в Египет, нужно сначала много побегать – необходимо отметиться в полиции, у пограничников, заплатить деньги за непонятно что. При попадании на судно у меня раз десять спрашивали паспорт, требовали бумажку из полиции, а таможенники устроили 100%-ную проверку всех моих вещей (это было впервые за все время моего путешествия по Африке). В общем, процедура выезда из Судана достаточно унизительная (въезд в Египет в этом отношении намного проще, при этом египетские таможенники даже улыбаются). Но единственным приятным (очень приятным) сюрпризом было то, что теплоход оборудован кондиционером. Я моментально пристроился к нему, и часа через четыре мне даже стало холодно.

Из Вади Хальфы отплыл 12-го августа, а в Египет прибыл 13-го. В Саад-эль-Али арендовал машину (ее хозяин поехал вместе со мной) сначала до Асуана, а затем до Харгады, где меня должен был ждать Виталий Мельничук.

Дорога до Асуана покрыта хорошим асфальтом, правда, не всегда на ней есть разметка полос. А вот от Луксора в сторону Каира идет отличная трасса. Путь на Харгаду лежал направо от Кены (Гины) через гористую местность. Возле Сафаги я выехал на побережье Красного моря. Отсюда остается немногим более 50 км до Харгады (Эль-Гурдаки). Движение на египетских дорогах (как и в Судане) – правостороннее. Встретилось несколько полицейских чек-постов (на всякий случай при проезде через них машину вел хозяин автомобиля). В городах максимально разрешенная скорость 80 км/час, на хай-вэях – 120. Стоимость бензина 0,9-1 египетский паунд/литр=0,28-0,3 доллара/литр (официальный курс обмена в это время был: 1 доллар=3,38 паунда), то есть бензин довольно дешевый.

В Харгаде в гостинице «Нью Рамоза» безуспешно пытался найти в течение вечера Виталия Мельничука – в списках постояльцев гостиницы он не значился, и подавляющее большинство русских женщин и девушек (а именно они составляют основной контингент гостиницы) о нем ничего не знало. Лишь девушка Аня из Иваново сообщила, что в комнате 407 живет человек, собирающийся куда-то ехать. И еще одна женщина из Смоленска подтвердила это. Но в комнате 407 никто не жил (я это проверял до часу ночи). Поэтому в конце концов я снял номер в гостинице и ушел спать, оставив для Мельничука у дежурной записку, что я прибыл и нахожусь в комнате 408.

На следующее утро в 9 часов меня разбудил стук в дверь, из-за которой затем возникла радостная физиономия Витюли. Он, оказывается, с 21 часа спал в своей комнате 404 и только сейчас увидел мою записку. Виталий тут же предложил мне посетить коралловые острова, на которые собирался через пять минут ехать (автобус уже ждал его). Это удовольствие будет стоить 20 долларов. В конце концов он уговорил меня поехать, о чем впоследствии я не пожалел.

Посещение коралловых островов с маской и ластами оказалось удивительно эмоциональным делом. Тысячи рыб всевозможной окраски плавали среди кораллов. Это была непередаваемая словами игра красок. Да и просто плавание в маске и ластах среди кораллов доставило большое удовольствие. Кроме того, мы еще позагорали на роскошном песчаном пляже.

Затем стали узнавать насчет покупки машины в Харгаде для дальнейшего путешествия. У Виталия на приобретение автомобиля была только тысяча долларов (а я, вообще, приехал в Харгаду со 130 долларами в кармане). Как оказалось, за 1000 долларов никакую машину купить в Харгаде не было возможности. Поэтому мы решили либо приобрести автомобиль в Каире, либо опять заняться арендой машин.

17 августа прибыли в Каир.

18 августа посетили древние пирамиды Эль-Гизы. Самая большая пирамида – Хеопса (Хупу), вторая – Чефрена (Хафре), третья – Мисеринуса (Менкауре). Остальные три не сохранились. Заходили внутрь второй пирамиды (Чефрена) и осмотрели гробницу. В Эль-Гизе также понравился сфинкс (Абул-хол).

19 августа утром арендовали (в общем-то дешево – за 50 долларов) машину и, ведя ее попеременно с хозяином автомобиля, за 2,5 часа доехали до Александрии, раскинувшейся на берегу Средиземного моря. Таким образом, я пересек Африку от мыса Игольный в ЮАР, омываемого Атлантическим и Индийским океанами, до египетского побережья Средиземного моря. Но мне еще хотелось доехать до самой северной точки Африки – мыса Рас-Энгела в Тунисе.

На следующий день добрались до Эс-Саллума (на границе Египта и Ливии),

В этот раз нам не удалось проехать по Ливии (въездные визы нам не дали), но позднее мы все-таки пересекли эту страну от границы с Египтом до границы с Тунисом по маршруту: Умм Саад Эль-Барди Тобрук Дерна Эль-Бейда Эль-Мардж Бенгази Адждабия Марса-эль-Бурейка Сурт Мисрата Либда (Лептис Магна) Эль-Хомс Триполи (Тарабулус) Эз-Завия Сабрата Зувара Рас Адждир.

Для начала я дам общее описание Ливии и ее исторических мест, а уже затем поделюсь полученными впечатлениями.

Большую часть Ливии занимает пустыня Ливийская Сахара, причем она расположена в основном на высоте 400—500 метров над уровнем моря. Встречаются песчаные дюны до 120 метров высотой. В пустыне обитают газели и антилопы, встречаются шакалы, лисы, барсуки и гиены. На территории Сахары имеются большие запасы нефти и природного газа.

Город Бенгази второй по величине (после Триполи) и главный коммерческий центр страны. Недалеко от него вдоль побережья раскинуты руины римской эпохи.

Также недалеко от Бенгази, в окрестности Сулука, расположен мавзолей Омара Мохтара, героя ливийского Сопротивления во время итальянской оккупации.

Античный город Лептис Магна (Либда) был основан как порт финикийцами, хотя окончательно сформировался в 6 веке до нашей эры под управлением Карфагена. Город вырос в устье Вади Либды, где был небольшой порт, через который экспортировались в значительном количестве зерно и оливы. Его присоединил к себе Рим в 111 в. до н.э., и Лептис Магна стал римской колонией при императоре Траджане (98-117 г.г. нашей эры). Город расцвел при правлении императора Септимуса Северуса (193—211 г.г. н.э.). Большинство зданий Лептиса Магны построено в этот период. Были построены новый форум, амфитеатр, базилика, храм, бани. Тогда же была вымощена и монументальная дорога через город. С падением династии Северусов Лептис Магна пришел в упадок.

Столицей Ливии является город Триполи, или Тарабулус-аль-Гарб («Город на западе Арабии»). Он основан финикийцами в 7 веке до нашей эры под названием Оеа. В Триполи есть старый город Медина, который окружен высокими каменными стенами. Основные улицы в Медине проложены в римский период. В 8 веке исламский правитель воздвиг стену также и со стороны моря. В Медине расположен дворец Аль-Сарайа Аль-Хамра. В музее этого дворца хранятся экспонаты античной истории Ливии, включая финикийский, греческий и римский периоды, а также исламский период. Напротив дворца Зеленая площадь.

Триполи город исламской цивилизации. В нем много мечетей, включая мечети Караманли, Эн-Нака, Гурги. Мечеть Гурги наиболее известна, она построена в 1833 году. В городе также есть римская триумфальная арка, воздвигнутая в честь императора Маркуса Аурелиуса во 2 веке, и испанская крепость, построенная в 16 веке.

В Триполи можно увидеть оливковые и апельсиновые деревья, пальмы, виноградные лозы.

Но самым интересным в Ливии для туриста, с моей точки зрения, является античный город Сабрата. Он расположен на берегу Средиземного моря в часе езды на машине от Триполи на запад. Основан в 6 веке до нашей эры канаанитами (Canaanites). Служил финикийцам как перевалочная база товаров из Африки. Был частью недолго существовавшего Нумидианского королевства перед тем, как его захватили римляне. Восстановлен во 2 и 3 веках нашей эры.

Так же, как и Лептис Магна, Сабрата использовалась во времена правления Карфагена для работ, связанных с морем. В 4 веке н.э. город был перевалочным пунктом товаров из Сахары, а еще раньше, в 3 веке н.э. слоновой кости из центральной Африки.

Вторгшиеся из Европы захватчики разрушили город, и он оставался заброшенным до 533 г. н.э., когда Византия оккупировала его и начала восстанавливать самую большую достопримечательность Сабраты церковь Джустина с красивыми мозаичными полами.

Среди публичных зданий в городе выделяются базар, суд и несколько храмов. В римскую эпоху построены публичные арены, несколько храмов, форум, театр, судебная арена. Трехэтажный театр Сабраты с 96 колоннами был самым большим римским театром в Африке. Под римским городом в месте, расположенном между форумом и морем, найдены руины ранних финикийских поселений.

Главный монумент Сабраты Амфитеатр, используемый в настоящее время как театр и концертный зал. Здесь разнообразие публичных бассейнов, храмов и фонтанов. Первоклассная мозаика украшает как Амфитеатр, так и соседний музей, в котором находится часть восстановленных предметов византийской эпохи.

А теперь я поделюсь информацией, полезной для путешествия по Ливии на автомашине. В этой стране литр бензина стоит 1,1-1,3 динара=0,7-0,8 доллара, а литр дизельного топлива («мазута», как здесь говорят) 1,05-1,1 динара=0,65-0,7 доллара (1 дол=1,6 ливийского динара), то есть стоимость последнего отличается от стоимости бензина незначительно, в отличие от Туниса, где дизельное топливо в 1,6 раза дешевле бензина. Дороговизна ливийского топлива, скорее всего, является следствием международной изоляции страны и того, что в Ливии, видимо, мало нефтеперерабатывающих заводов, хотя при этом страна обладает огромными запасами нефти.

Официальное ограничение скорости на дорогах 60 км/час, но водители «выжимают» и 100, и 120, и 140 км/час (за этим практически никто не следит).

Кроме арабского языка, жители страны (и то лишь некоторые) знают только французский, кое-кто итальянский. Все надписи, в том числе и на дорожных знаках только на арабском (надписи латинскими буквами отсутствуют), что сильно затрудняет путешествие, в городах очень сложно ориентироваться и искать дешевые гостиницы. В то же время, когда едешь по магистрали (которая идет вдоль побережья страны), то если с нее никуда не сворачивать, то пересечешь всю страну без особых проблем. Хотя иногда лишь по форме дорожного знака догадываешься о его назначении, например, это относится к знаку «Стоп».

Природа Ливии разнообразна есть и небольшие лиственные леса, и пальмы, много оливковых деревьев, на некоторых пальмах растут плоды «тмар» (вроде фиников), в то же время встретилась и настоящая пустыня. В Триполи есть и очень красивые места, и очень грязные.

В столице обнаружил много плакатов с изображением Лукашенко, в том числе и на действующей мечети.

Большинство женщин в платках, и, конечно, ни одной из них в юбке. Страна мусульманская, хотя и называется социалистической.

Таможенный режим для граждан России мягкий, наши вещи не досматривали вообще. Если в Ливии перед границей с Тунисом всего один чек (контрольный) пост, то в Тунисе после границы с Ливией таковых сразу пять или шесть, то есть в Тунисе боятся людей, едущих из Ливии.

Раньше я думал, что порядки в социалистической стране Ливия похожи на порядки, бывшие в СССР. Но ничего подобного. В самой Ливии достаточно мягкий режим для иностранцев. Мы ночевали в дешевых гостиницах (что иностранцу в СССР сделать было невозможно).

Народ Ливии мало чем отличается от египтян и тунисцев. Основное отличие лишь в значительно меньшем знании иностранных языков, это сказываются антизападная политика правительства страны и то, что официальный язык в Ливии только один арабский.

В Ливии популярны автомобили «Вольво» здесь много «Вольво-244», есть и двестисороковые. Также много «Мерседесов», а «Тойот» меньше, чем в России.

Не оправдались опасения, что будут проблемы с обменом денег. Еще до поездки я «узнал» из одного из российских туристических сайтов Интернета, что, мол, обмен валюты на ливийские динары возможен только в банках по заниженному в несколько раз курсу, «на руках» менять очень опасно (мол, посадят в тюрьму), а при выезде из страны нужно показать вывозимые доллары и справку, сколько валюты ввез в Ливию. На самом же деле всё было не так. На «черном рынке» меняют спокойно и вселюдно по курсу, близкому к реальному. Сам я тоже менял все деньги «на руках». А таможенники не проверяли у нас деньги ни при въезде в страну, ни при выезде. В общем, сейчас Ливия более туристическая страна, чем ранее. Однако ливийские власти сами сдерживают поток туристов, так как ливийскую визу получить очень сложно.

24 августа мы оказались в Тунисе возле тунисско-ливийской границы и уже ночью доехали до столицы страны – города Тунис. При этом приятно поразил хай-вэй между Сусом и столицей (140 км протяженностью). Великолепное полотно дороги, раздельные полосы движения (по два ряда на каждой полосе). Никогда бы не подумал, что в Тунисе может быть такое. Конечно, хай-вэй платный (в среднем, платили по динару на каждом шлагбауме). Официальное ограничение скорости 110 км/час, но я вел машину все время со скоростью 120—140 км/час.

Мы ехали на автомобиле «Рено», арендованном на два дня в компании «First Class Rent Car» при стоимости аренды 70 тунисских динаров в сутки (это – примерно 63 доллара, в то время 1 доллар США равнялся 1,136 динара) при любом «накатанном» на машине километраже.

25 августа рано утром (в 8 часов) посетили посольство Алжира. Увы, нам было отказано во въезде в эту страну. Выяснилось, что ни туристские, ни транзитные визы алжирские посольства сейчас не дают, так как алжирские власти не могут гарантировать безопасность иностранцев в стране – здесь бесчинствуют мусульманские экстремисты. К тому же, из-за враждебных отношений между Алжиром и Марокко, алжиро-марокканская граница закрыта, причем еще с 1994 года.

Сразу же после посещения посольства мы купили билеты на паром Тунис-Трапани (Сицилия, Италия) на пятницу 28 августа (раньше паромов туда не будет).

Вообще должен заметить, что Тунис произвел на нас впечатление полуевропейской страны, а город Тунис – полуевропейского города. Если в Александрии вечером все пьют чай и курят кальян, то в Тунисе (городе) чай практически не пьют, а употребляют кофе и напитки типа «Колы».

Теперь нам предстояло сделать самое главное – добраться до мыса Рас-Энгела. А заодно доехать до тунисско-алжирской границы (селения Оум Тебоул).

К слову, нужно отметить, что в Тунисе сравнительно дорогой бензин («Супер» стоит 0,65 динара=0,6 доллара за литр), то есть в полтора раза дороже, чем в США. Кстати, один динар состоит из тысячи миллимов.

Движение на дорогах в Тунисе – правостороннее. В городах скорость движения ограничена 50 км/час, на больших дорогах – 90, на автострадах – 110 км/час (в районе Джербы везде ограничение 70 км/час).

Тунис – бывшая французская колония. Поэтому здесь все говорят по-французски и мало кто – по-английски (опять перед нами возник определенный языковый барьер).

Поздним утром 25 августа, сразу после посещения алжирского посольства и приобретения билетов на паром, мы отправились на мыс Рас-Энгела (Голова Ангела), самую северную точку Африки. До Бизерте доехали без проблем, а там дорогу до Рас-Энгелы нашли со второй попытки (пришлось ее искать самим, так как практически никто в Бизерте по-английски не говорит). На мысе Рас-Энгела стоит маяк. Сфотографировались возле него. Вот так фактически и завершился второй (трансафриканский) этап кругосветки от самой южной точки Африки (мыса Игольный в ЮАР) до самой северной.

Затем мы съездили к тунисско-алжирской границе (до селения Оум Тебоул). Сфотографировались на фоне тунисской таможни. И направились обратно, в столицу Туниса. При этом нас покорили великолепные пейзажи в районе города Табарка (недалеко от границы Туниса и Алжира). Не зря же здесь известный курорт.

Итак, африканский этап успешно завершен. Теперь впереди Европа. Через два дня паромом переплываем на Сицилию.

27 августа посетили Медину – старый город в самой столице Туниса. Очень понравился. Вспомнили Александрию. В Медине тоже пьют чай и курят кальян. Белокаменный город. Длинные галереи, переходящие одна в другую (все это внутри огромного здания).

На следующий день мы должны были покинуть Африку, перебраться в Европу (в Италию) и дня через три после этого оказаться в Лиссабоне, где нас должны уже ждать моя машина «Вольво-240» и Виталий Дегтерев. Но… Связавшись по телефону со своим отцом, я узнал, что паром, на котором моя машина следовала из Буэнос-Айреса в Лиссабон, столкнулся в Атлантическом океане с другим судном, получил повреждения и прибудет в столицу Португалии лишь в сентябре (когда именно – неизвестно). Поэтому нас ни машина, ни Дегтерев в Лиссабоне не ждут.

29 августа утром прибыли паромом в Трапани. На пароме познакомились с певцом (классического репертуара) Люком Бертомье из Парижа, возвращавшимся из путешествия по Тунису на своем стареньком «Рено». После того, как мы объяснили ему, кто мы такие, Люк моментально согласился с тем, чтобы мы путешествовали по Италии (и далее по Франции) вместе с ним на его машине-фургоне. Да и вообще, он оказался очень хорошим парнем. Например, для нас он провел экскурсию по Риму. Люк так же, как и мы, имел мало денег, поэтому во время путешествия по Италии мы ночевали в полевых условиях: Люк и Виталий – в машине, я – «на улице» в спальном мешке. Правда (так как автомобилю Люка было 22 года), мы ехали медленно (скорость более 100 км/час машина не развивала; кстати, в Италии и Франции ограничение скорости на хай-вэях 130 км/час, на обычных дорогах – 90) и пересекли Италию за три дня (за первый день – Сицилию, вторую ночевку сделали за Неаполем, а третью – уже возле княжества Монако). Проехали через Неаполь, Рим и Флоренцию.

На Сицилии прекрасное впечатление оставил город Палермо. Да и вообще вся Сицилия понравилась – очень красивые места.

Поразила организованность паромной переправы между Сицилией и континентальной Италией – с момента прибытия в сицилийский порт Мессина до швартовки в Реджо-ди-Калабрия на континенте прошел лишь один час.

В Ватикане посетили Сикстинскую капеллу, видели «Страшный суд» Микельанджело, осмотрели залы, расписанные Рафаэлем и другими известными художниками. Ватикан и Рим не могут не нравиться.

Забегая вперед, скажу, что мы также увидели княжество Монако (оно находится практически сразу после пересечения итало-французской границы).

Но что в Италии не понравилось – это очень высокие цены на бензин (1800—1900 лир/литр, то есть примерно 1,1-1,2 доллара/литр; в это время обменный курс был примерно 1600 лир за 1 доллар) и большие таксы за использование хай-вэев (например, за проезд между Римом и Генуей мы заплатили более 40 тысяч лир, то есть 25 долларов). Поэтому сначала (почти до Неаполя) мы ехали по бесплатным дорогам, но при этом «накрутили» в два раза больше километров, чем если бы ехали по хай-вэю, и затратили в четыре раза больше времени. Почти за два дня пути мы смогли добраться только до пригорода Неаполя. После Помпеев на дороге были сплошные «пробки», и мы решили дальше ехать по хай-вэю. Кстати, в Помпеях осмотрели разрушенный лавой, вытекшей из вулкана Везувий, старый город. Часть его до сих пор покрыта пеплом.

Впрочем, путешествие по Италии было омрачено двумя обстоятельствами. Первым было то, что у меня украли свитер (это случилось утром после первой «полевой» ночевки). Нужно сказать, что в Африке, впервые за мои двадцать заграничных экспедиций, у меня ничего не украли (если не считать постеров-плакатов в ЮАР). Перебравшись в Европу, я расслабился («уж здесь-то не воруют») и сразу же поплатился за это. Трагикомичность ситуации заключалась в том, что мой свитер украла… собака. Там, где мы ночевали в первую ночь в Италии, была заброшенная стройка, и на ней жила молодая черная собака (большой щенок). Утром я ее покормил хлебом, но у нее проявилось желание утащить что-то теплое и пушистое. Она при нас дважды пыталась унести спальный мешок Люка. Но эти попытки происходили на наших глазах, поэтому сразу же нами пресекались. А за полчаса до этого (когда я еще не знал о таких наклонностях собаки) она вертелась возле моих вещей, однако я достаточно благодушно к этому отнесся. Вечером же оказалось, что свитера уже нет. Так что все-таки и в этом путешествии меня обворовали.

Вторым огорчительным моментом было то, что еще на Сицилии у нас лопнула покрышка на переднем левом колесе (при этом сама камера осталась невредимой), а домкрат Люка оказался не в рабочем состоянии. Наши попытки найти возле дороги какое-нибудь бревно-рычаг не увенчались успехом, поэтому пришлось (достаточно долго) пытаться остановить проходившие мимо машины, но сицилийцы не очень-то желали останавливаться. Наконец, Виталику удалось разжалобить даму в одном из проезжавших мимо нас автомобиле, и та приказала своему мужу (ведшему машину) остановиться. Мы быстро сменили колесо некондиционное на запасное. Однако, ввиду отсутствия денег у нас и Люка, француз решил ехать дальше без «запаски». И это решение почти оправдало себя – всю Италию мы проехали без происшествий, однако, как только пересекли итало-французскую границу, лопнуло переднее правое колесо. Пришлось (ввиду отсутствия домкрата и монтировки) долго возиться с двумя некондиционными колесами (в одном была порвана покрышка, в другом – камера), чтобы целую камеру из одного колеса вставить в целую покрышку другого колеса. Это могло бы продолжаться еще дольше, если бы из ближайшего дома не вышла симпатичная мадам и не предложила взять из ее машины домкрат и монтировку. Дело закипело, мы быстро разбортовали оба колеса, из них смонтировали одно целое и установили его на место.

Была еще одна проблема, касавшаяся только меня. В свое время (в самом начале июля) я получил в консульстве Германии в Новосибирске шенгенскую визу на период с 14 августа по 1 сентября. Тогда мне казалось, что до 1 сентября я наверняка доберусь до Лиссабона и затем до Германии, а если и опоздаю с выездом из стран Шенгенского соглашения, то лишь ненамного. Незапланированные потери дней в Египте, Тунисе и трехдневный путь по Италии отодвинули дату нашего прибытия в Лиссабон, и 31 августа мы все еще были в Италии (хотя и недалеко от итало-французской границы). Поэтому я стремился пересечь эту границу 31 августа до 24 часов, чтобы не иметь возможных неприятностей с французскими пограничниками. Мы опоздали на два часа (то есть попали во Францию в 2 часа ночи 1 сентября), но, как это я и предполагал, на европейских хай-вэях пересечение границ между странами Шенгенского соглашения идет без проверки паспортов проезжающих. Так что я попал во Францию без осложнений. Правда, мне еще предстояло пересекать франко-испанскую и испано-португальскую границы, так что проблема, связанная с окончанием действия моей шенген