Стр. 51

настроения, или ограничиться тем количеством сцен, которые указаны автором, и может быть, даже следует вычеркнуть не­которые. Словом, перед ним развертывается целая програм­ма работ в разных направлениях. Чем глубже он заглядыва­ет в произведение, чем критичнее он относится к самому се­бе, тем сложнее становится его сочинительская работа.

Таким образом, до перехода к работе с исполнителями, художником и т. д., то есть до начала своеобразной инстру­ментовки произведения, которую он задумал, режиссер дела­ет наброски, иногда фиксируя их, иногда сохраняя в памяти, зацепляется за самое необходимое, чтобы в дальнейшем на­чать конструировать замысел, лежащий в разворачивающемся спектакле.

Затем он находится в таком состоянии, когда пишет как бы клавир и все режиссерские темы становятся для него ясны. Это еще не разросшееся в полифонию произведение, где в основном есть все, что потом перейдет в линию творчества актеров, в линию творчества художника, к музыканту, к ос­ветителю, к шумовику и т. д., «о это заключено как бы в некой сжатой форме будущего целого. Это и есть внутрен­ний образ, т. е. смысл спектакля.

Так описательно я позволяю себе характеризовать слож­ный процесс подхода к композиционной работе режиссера, пока она не развернулась в широких практических формах, т. е. работу режиссера на предварительной ступени, период глубокого анализа произведения, когда режиссер раскапывает идею произведения, когда в нем складывается и развивается внутренний образ спектакля.

Из вышеизложенного я позволю себе сделать тот вывод, что процесс композиции в создании спектакля, процесс, це­ликом находящийся в руках режиссера, требует прежде все­го глубокого специалиста, человека не только определенных знаний, но и яркой фантазии специфически режиссерского типа.