Царств 26:9)

Я помнил, что это были слова Давида о Сауле, после того, как Саул отошел от Господа, ослушался Бога и активно боролся с Богом. Все же Саул оставался в очах Давида человеком, через которого изливалась Божья сила и благословения, так как я видел их изливающихся через Боба Смита.

Смит продолжал набивать деньгами чемодан, как только скоро он мог это делать.

"Демос!" сказал Эдвард, "разве ты не видишь, что делается?"

"Я вижу".

"И мы отпустим его с деньгами?"

"Почему нет, " - сказал Смит. "Это мои деньги, не так ли?" Он держал теперь чемоданчик ниже стола, загребая руками деньги.

"Да, Баб, они твои", я согласился, с трудом доверяя моему голосу. "Бог не посылает Своих денег такими способами".

"Способы", возразил Смит с пренебрежением. Вы ничего не знаете про способы. Вы глупец, Шакариян. Вы все глупцы!" Он щелкнул замочком чемодана и стоял, смотря на небольшой кружок проповедников и мирян. "Между вами произошли великие дела, а вы и этого не знаете".

Он начал отступать к двери, чувствуя раздвигающуюся занавеску. Через минуту он исчез.

Я вынужден был положить мои обе руки на плечи Эдварда и сдерживать его от погони за Смитом. "Оставьте его!" я повторял. "Чтобы мы делали с этими деньгами? Они не Божьи и я не верю, что Бог их благословит".

Опять я почувствовал, что выражал слова, которые не были моими. Когда все это закончилось, я почувствовал великую усталость людьми, собраниями, палаткой, платформами, громкоговорителями. Мы вышли опять в громадную палатку. Толпы медленно двигались по проходам к выходу. Группы добровольцев из церквей складывали стулья. После Смита не было и следа.

Я встретился с Розой и сказал ей ехать домой. Пройдут часы, прежде чем я закончу мою работу сегодня вечером. Мне следует организовать зачистку места, разбор палатки и выезд из города. Завтра я опять буду здесь с рабочими, чтобы выложить заново потоптанную траву. И я так заболел от всего этого, весьма крепко заболел.

Дома, в комнате Ричарда не было и следа человека, который жил с нами шесть недель. В чулане не было его одежды, не было его двух синих чемоданов, даже зубной щетки, которая висела около умывальника, и той не стало. Когда он сложил свои вещи никто из нас не заметил. И разумеется, никто из нашей семьи не услыхал от него прощального слова до свидания и благодарности для Розы за все время ее гостеприимства.

Шесть лет позже я услыхал о Бабе Смите. Затем, в одно утро он сам зашел в главную контору Рилаенс Номер Три, худой, небритый, бедно одетый - с видом человека без копейки. Он рассказал мне длинную, несчастную историю своей жизни и просил денег доехать до Детройта, чем я ему и услужил. Три года позже я услышал, что он умер.

Таким был первый, но не последний случай, который мы с Розой встретили. Здесь был человек с большими Божьими дарами служение ближним, но личная жизнь которого была неприличной. Иногда, как в случае со Смитом - деньги. В других случаях - алкоголь. А еще иногда - женщины, наркотики или сексуальное извращение.

Почему Бог чтит служение таких людей? Была ли это сила Священного Писания, которая действовала независимо человека, который цитировал Писание? Была ли это вера слушателей? Я не знаю.

Я был уверен только в двух вещах. Я знал, что люди, которые отдали свои сердца и кошельки Богу в таких собраниях не потеряют своей награды по причине погрешностей служащего им человека. Слова, которые я, не вполне понимая, сказал, стались верными.

"Не троньте его".

Такие люди находятся в Божьих руках. Я обнаружил эту истину без долгого раздумывания. Очень часто я размышлял над словами Чарлза Прайса, выраженные с глубокой скорбью в его очах:

"Солдаты, которые на первой линии фронта, терпят ранения".

И я думал об опасностях и искушениях в жизни таких людей и спрашивал себя, достаточно ли я молился о Бабе Смите...

Чарлз Прайс был покойным. Он умер, как ему было открыто, в 1946 году. Моя мать, хотя в постоянных болях, все еще жила. После смерти Каролины вся семья беспокоилась, что мама скоро уйдет. Толстенькие маленькие ручки Каролины, держась за высохшие руки матери, как бы удерживали ее, и были силой для ее жизни.

Было у нас еще одно незаконченное дело. Наша сестра Флоренс, в возрасте двадцати одного года была еще незамужней - что для армянской матери было невозможным в таком состоянии оставить земную жизнь. И когда Флоренс заручилась за статного молодого армянина, мать которого перед этим несколько лет умерла, моя мать приняла на себя заботу о свадьбе.

Ее сила в эти месяцы была тайной врачам, которые не могли понять, как она могла держаться на ногах. Она ходила за покупками, она шила, она почти приготовила все разнообразие пищи для банкета после бракосочетания.

И после всего, когда счастливая молодая пара уехала на медовый месяц, она опять слегла в постель. Ее болезнь, рак, прогрессировал за пределы, где медикаменты не могли уменьшить ее боли, хотя я никогда не слыхал и единого слова огорчения с уст матери, лишь благодарность Богу за все, что она могла сделать для семьи.

Др. Джон Лири, специалист, который лечил мать последние месяцы, часто заходил в большой испанский дом по утрам, чтобы, как он говорил мне, правильно начать день. Он рассказал мне, что у него были десятки пациентов, менее больных, чем мать, переживания которых его утомляли. "Но пятнадцать минут с твоей матерью, Демос, в начале дня, укрепляли меня на всякие приключения дня".

Когда она умерла в ноябре 1947 года в возрасте пятидесяти лет, я узнал как много людей укреплялось ее терпением. Ее похороны в Довней были наибольшими в истории городка. Все пришли на похороны, начиная представителями общества до бездомных, проходящих городом людей. Здесь я узнал широту гостеприимства матери.

Но во многих других отношениях, самой важной личностью здесь был самый младший член семьи, беззаботно спящий на руках Розы четырехмесячный Стефан.

Когда мы узнали о приходе нашего следующего ребенка, мы чувствовали, что это совпадает с состоянием матери и что она еще будет держать на своих руках нашего ребенка перед смертью. И так случилось. После того, как др. Лари запретил другим посещать мать, мы приносили Стефана в комнату матери. Мать гладила его мягкие черные кудри и приговаривала: - мы вынуждены были склонять наши головы, чтобы слышать - "Второй сын... Никогда, никогда подобного не случилось, чтобы

Бог послал второго сына..."