Глава 12. Колобков что‑то невнятно проурчал

Колобков что‑то невнятно проурчал. Чертанов сглотнул. Не каждый день доводится увидеть человека, сделанного из драгоценных камней.

Кожа из мелких бриллиантов. Изумрудные пластинки‑волосы. Рубиновые губы. Ярко‑синие сапфиры вместо глаз. Словно бесценная статуя изумительной работы.

Однако эта статуя – живое существо. Губы гневно кривятся, в глазах светится ярость, бриллиантовые пальцы медленно сжимаются. Теперь стало понятным, как Радаге удалось расправиться с цветочным монстром – имея алмазные кулаки, можно сразиться даже с драконом.

Гена посмотрел на Радагу с сочувствием. Вспомнилось собственное превращение в каменную статую. А заодно вспомнилась чудовищная сила, которой он обладал, пока не окаменел окончательно. Телохранителю подумалось, что одолеть бриллиантового человека будет очень нелегко. Тут даже огнестрельное оружие вряд ли поможет.

– Гы… – неуверенно произнес Колобков. – Серега, ну ты успокой мужика, скажи, чтоб не кипятился… Что ж мы, звери какие, не понимаем?

Чертанов послушно перевел. Радага медленно разжал кулаки. Однако настороженность и подозрение из из сапфировых глаз не исчезли. Только подойди, только тронь, только попробуй отколупнуть!..

– Да уж… – вздохнул Колобков, опирая подбородок на костяшки пальцев. – Видывал я припонтованных, но чтоб ТАК себя брюликами утрамбовать…

– Это ж сколько, интересно, в ём карат, Иваныч? – задумался Угрюмченко.

– Я так думаю – не меньше миллиона, – предположил Колобков.

– Das ist zu teuer! – произнес Грюнлау, качая головой. – Das ist…

– Да уж, тут целый грузовик баксов потребуется, – согласился Колобков. – Хотя, конечно, тут еще бабушка надвое сказала… Серега, ну‑ка спроси, он весь алмазный? Внутри тоже, или только снаружи?

Чертанов перевел вопрос.

– Не знаю, – мрачно ответил Радага. – Не проверял. Но я не ем и не пью. Наверное, внутри тоже алмазы. Или еще какие‑нибудь камни.

– Не ешь и не пьешь, значит?.. – наморщил лоб Колобков. – А в туалет ходишь?

– Нет.

– Жалко…

– Почему это?

– Ну а вдруг бы ты по‑большому тоже бриллиантами ходил? Тебе б тогда вообще цены не было!

Все присутствующие невольно представили себя описанную картину. На лицах отразились смешанные чувства.

– Я не хожу в туалет, – повторил Радага.

– Да поняли уже.

Колобков перевернул фляжку и с грустью посмотрел на вытекшую капельку. Кашинг кончился.

– Ладно, бриллиантовый ты мой, рассказывай, – хмыкнул Колобков, пряча фляжку в карман. – Как это тебя угораздило таким красивым стать? Только не говори, что родился таким.

– Нет, конечно! – фыркнул Радага. – Я родился самым обыкновенным человеком. Как вы все. Только не белым.

– Значит, все‑таки негр…

– Я родился в Машикаве, – произнес Радага. – Бедная семья, отец – матрос на торговце, мать – прачка, шестеро братьев и сестер… Я рано ушел из дому. Несколько траханых миллентумов скитался по всему архипелагу в поисках счастья. Зарабатывал, чем придется. Нанимался на разные корабли, наемничал. И однажды услышал одну историю. Историю о сказочном сокровище. Алмазы, изумруды, рубины, сапфиры! Тысячи, даже миллионы! Клад, за который можно всю купить всю Юберию!

– И где это?! – подался вперед Колобков.

– Я их нашел… – криво ухмыльнулся Радага. – После долгих поисков я с двумя товарищами нашел маленький остров, затерянный в океане. Там никто не жил. Но в центре его, в джунглях, стояла белая башня. А в подвале ее – бесчисленные самоцветы…

– Что‑то ужасно знакомое… – пробормотал Чертанов, охваченный скверным предчувствием.

– Мы забрались в подвал и стали набивать мешки. И тут двери распахнулись и появились хозяева – три странных старика. Увидев нас, они завопили, замахали руками… а дальше я ничего не помню.

Чертанов тихо застонал.

– Потом я очнулся, – продолжил Радага. – В том же самом подвале. Траханые старики исчезли. Мои товарищи лежали мертвыми. Одному размозжили голову, как пустую тыкву, другой обгорел до неузнаваемости. Уже не думая ни о каких сокровищах, я бросился наутек… и только через несколько минут обнаружил, что стал… вот таким. Живым бриллиантом.

– Опять наши деды дали стране угля! – осклабился Колобков, испытывая какую‑то странную гордость.

– С тех пор моя жизнь – настоящая пытка, – мрачно закончил свою историю Радага. – И не только потому, что я больше не могу есть, пить и трахаться – это я бы пережил! Главная беда в том, что теперь за мной самим постоянно охотятся! Мое тело стоит бешеных денег – каждый траханый его кусочек! Вы даже не представляете, насколько трудно жить, когда каждый встречный видит в тебе ходячее сокровище!

Земляне молча переглянулись. Потом все взгляды невольно обратились к Колобкову. Тот важно почесал подбородок, обдумывая ситуацию.

– Значитца, так… – начал он, но тут его перебили.

Бамакабамашура Датакаси Забаб, о котором за разговором все позабыли, сначала просто стоял, остановившимся взглядом рассматривая бесчисленные самоцветы. Потом в глазах у него засверкали злоба и алчность. Рука поползла за пазуху, а сам он медленно и осторожно двинулся вдоль частокола…

И вот теперь Бамакабашура неожиданно для всех объявился за спиной Радаги. С какой‑то звериной яростью он повис на бриллиантовом человеке, набрасывая ему на горло удавку. Пальцы плотно сжались и побелели, со всей силы тяня гибкий шнур на себя.

Радага захрипел и задергался, пытаясь ослабить хватку напавшего. Но Бамакабамашура только удвоил нажим, затягивая удавку все сильнее.

– Помогите мне!.. – рявкнул он на землян. – Помогите же!.. Прикончим его, и мы все сказочно богаты!

– Э, Укупник, хорош дурковать! – нахмурился Колобков. – Ты что, очумел? Я тебе что, беспредельщик – человека за бабки мочить?

– Как хочешь! – процедил Бамакабамашура, изо всех сил душа Радагу. – Тогда все мое!

– Геныч, а ну врежь этому мокрушнику! – скомандовал Колобков.

– А! О! – метнулся вперед телохранитель.

Однако этого не потребовалось. Радага вдруг прекратил хрипеть. В глазах‑сапфирах отразилось легкое недоумение… а потом рубиновые губы искривились в ухмылке. Алмазные ладони стиснули запястья Бамакабамашуры… и тот страшно закричал. У него затрещали кости.

– Совсем забыл, – произнес Радага, не обращая внимания на удавку. – Я ведь уже давно не дышу. Зря испугался.

Бамакабамашура в ужасе разжал пальцы. Радага резко повернулся к нему… какой‑то миг помедлил… и со всей силы ударил ногой.

Алмазная ступня впечаталась в живот несчастного, как паровой молот. Бамакабамашура согнулся пополам… и отлетел назад, врезавшись всем телом в частокол. Что‑то громко хрустнуло.

Судя по неестественно вывернутой шее, несчастный кладоискатель умер мгновенно.

– Мы потеряли Укупника, – констатировал Колобков, не проявляя даже тени огорчения. – Какое горе.

– Да дурило он – с веревкой на брильянтовый памятник… – хмыкнул Угрюмченко. – Тут кувалда нужна, да потяжельше… и то не факт, что хоть кусочек отколешь…

Радага развернулся к землянам. Встал в бойцовскую стойку, плотно сжал кулаки и гневно выкрикнул:

– Ну! Подходите! Подходите все! Я живым не дамся!

– Расслабься, дурик… – лениво отмахнулся Колобков. – Нужен ты мне, как змее сандалии…

Чертанов меланхолично перевел. Радага неохотно опустил руки, продолжая косить сапфировым глазом.

Грюнлау осмотрел Бамакабашуру. Чуть подвинул голову, приложил пальцы к артерии и покачал головой. Мертв, как дверной гвоздь. Страшный удар Радаги не оставил бедняге ни единого шанса.

– Хреновенько… – высказался Колобков. – Что делать‑то будем, мужики? Этот жмурик так ведь и не рассказал, где искать того пиратишку…

– Уважаемый Радага, а вы ведь, кажется, упоминали, что знакомы с Тур Ганиктом? – вспомнил Чертанов.

– Знаком, конечно, – кивнул алмазный человек. – А что вам от него нужно?

– Да потолковать бы нам с ним, – через переводчика сказал Колобков. – Перетереть кой‑чего.

Радага задумчиво пошевелил пальцами. Полупрозрачные, чуть голубоватые, переливающиеся в тепориевом свете, они невольно притянули к себе все взгляды. Колобков сглотнул. Ему ужасно захотелось увидеть Радагу без одежды. Впервые в жизни такое желание возникло по отношению к представителю мужского пола.

– Да, я знаком с Тур Ганиктом, – повторил Радага. – Это ведь он меня сюда и привез. Его траханая «Кристурица» – один из немногих кораблей, способных подойти к острову Тань. А я потому и выбрал именно его, что здесь меня наконец‑то оставили в покое.

– Значит, вы с этим Ганиктом друзья? – спросил Чертанов.

– Скорее деловые партнеры. Дружбы у нас не было – в начале знакомства он, как и все, попытался разломать меня на кусочки. Но я предложил ему сделку. Он отвез меня сюда, а я в обмен кое‑что ему рассказал.

– И что же?

– Местонахождение траханой башни. Той самой, с трахаными сокровищами и трахаными стариками. Ганикт – человек слова, он выполнил условия сделки.

– Ясненько… И где же нам его искать? Можете что‑нибудь подсказать, уважаемый Радага?

– Могу. Но… что я с этого буду иметь?

Колобков покопался в карманах. Ничего не нашел. Чертыхнулся и сказал:

– Слышь, ты, человек‑брульянт! Какого хрена тебе надо‑то, а? Мешок денег? Да ты сам себе капитал!

Сапфировые глаза уставились на Колобкова. Радага немного помедлил, а потом неохотно кивнул.

– Ты прав, – гулко произнес он. – У вас и в самом деле нет ничего, что могло бы мне понадобиться. Я не ем, не пью, мне не нужна одежда… мне ничего не нужно. Тем более на этом острове.

– Ну и вот!

– Разве что… да, – прищелкнул пальцами Радага. – Чернила. Мне нужны чернила.

– Чернила?

– Да. Чернила. Чернила и пергамент. У вас есть?

– Найдем. А тебе зачем?

– В последнее время я начал писать мемуары. Описываю свою траханую жизнь. Сам не знаю, зачем. От скуки, наверное. Но чернил у меня мало. Я делаю их сам, из сажи, но получается такая дрянь…

– Договорились, – кивнул Колобков. – Мы тебе ящик пергамента и ведро карандашей, а ты нам наводку.

Радага проводил землян до яхты. Труп Бамакабамашуры он тоже прихватил с собой – чтобы сбросить с обрыва. В его родной Машикаве погибших насильственной смертью хоронят исключительно в море – считается, что соленая вода не даст мертвецу стать голодным зомби.

– Ужасти какие! – хмыкнул Колобков, когда Радага ему это объяснил. – А чего тебе бояться‑то? Ты ж бриллиантовый, тебя никакой зомби не сожрет.

– Но это не значит, что мне хочется с ним встречаться.

Пергамент в трюме «Чайки» еще остался. Большую часть распродали в Порт‑Вариусе, но несколько кип все же сохранилось. Колобков торжественно передал их все Радаге, присовокупив целый пук ручек. Бриллиантовый робинзон очень обрадовался самопишущим палочкам – куда удобнее птичьих перьев и чернил из сажи.

– Сделка заключена, – кивнул Радага. – Теперь слушайте. Я не знаю, где Тур Ганикт может быть сейчас. Мы с ним расстались полтора миллентума назад. Почем мне знать, в каком конце океана искать этого траханого пирата?

– Ты что, сука, кинуть меня захотел?! – вскинулся Колобков.

– Однако! – поднял руку Радага, прерывая праведное возмущение. – Я знаю, как его можно отыскать. На юго‑западе отсюда, южнее моей Машикавы лежит остров мозговых слизняков. Вот туда вам и надо держать курс. А там – найти слизняка по имени Маммерариана. Он вам поможет.

– Это чем это он нам поможет?

– Скажет, где искать Ганикта.

– А ему‑то откуда знать?

– Маммерариана когда‑то присасывался к Ганикту. А эти траханые слизняки до конца жизни чувствуют «запах мысли» тех, к кому хотя бы раз присасывались. Найдете Маммерариану – найдете Ганикта.

Земляне обменялись растерянными взглядами. Словосочетание «мозговой слизняк» не вызывает особого энтузиазма. Сразу представляется что‑то жуткое и противное. Что‑то, с чем совершенно не хочется общаться.

– Все, я свою часть сделки выполнил, – произнес Радага, взваливая на плечо ящик пергамента. – Расстаемся.

– Скатертью дорожка, – махнул рукой Колобков. – Василь Василич, ком цу мир, битте! Будем новый курс прокладывать!

Карту рассматривали совсем не долго. Остров Мозговых Слизняков был обнаружен без труда – в самом низу, чуть севернее материка холог‑юкти. После недолгого обсуждения был проложен и курс. Самый кратчайший, пролегающий аккурат рядом с Малым Кхагхостом.

– Я рад, что наконец‑то смогу вернуться домой, капитан, – пошевелил усами Лайан Кграшан.

– А уж я‑то как рад, что наконец‑то от тебя избавлюсь, – приветливо улыбнулся Колобков. – Вот приберу твою арбузную жемчужину – и избавлюсь.

Прошел час. «Чайка» благополучно преодолела кольцо рифов и бурное течение, защищающие остров Тань от незваных гостей. Фабьев повернул штурвал, направляя яхту в открытый океан.

Ночь наступила внезапно, как обычно и бывает на Эйкре. Вот тепорий вовсю полыхает, делится с окружающим миром внутренним светом – а вот он уже истощился, вот уже уходит на покой. Свет стремительно гаснет, всюду разливается непроглядная тьма. Тепорий по‑прежнему здесь, рядом, в каждом миллиметре воздуха и воды – но он обессилен, он вступил в темную фазу. И только крупные его сгустки иногда на миг вспыхивают – словно зарницы в небесах.

Тепорий погас, зато зажглись судовые огни. Слева красный, справа зеленый, сверху белый. Да и иллюминаторы кают осветились электрическим светом.

Чертанов облокотился на фальшборт и закурил папиросу. Юберийский табак. С «Марльборо», конечно, не сравнить, но вполне недурственно.

Тем более, что никакого другого здесь не достанешь.

От мыслей отвлекла особенно яркая вспышка. Сергей даже зажмурился на секунду. Чтобы так полыхнуть, сгусток тепория должен быть действительно огромным.

Но это оказался не тепорий. В сотне метров за кормой прямо из воздуха появилось… что‑то. Что‑то вроде помеси птеродактиля и грифа‑стервятника. По меньшей мере трех метров в холке.

Да еще и с всадником.

Чертанов посмотрел на это явление довольно равнодушно. Месяц назад он бы, пожалуй, проглотил сигарету, которую курил. Но не сегодня, нет. Всего час назад на этой корме стоял бриллиантовый человек. Прямо сейчас где‑то в каютах бродят пожилой механик, превращенный в беркута, разумный грызун, гигантский хомяк‑людоед, три сумасшедших волшебника и самый настоящий черт.

– Черт… – невольно произнес вслух Сергей, рассмотрев получше всадника.

Тот тем временем приземлил свою зверюгу и сошел по крылу на палубу. Сошел… и оказался чертом. Или кем‑то ужасно на него похожим. Кем еще может быть парень с козлиными рогами и бородкой?

Правда, кожа не красная, как у Стефании, а коричневая. Хвоста нет. Одежды тоже нет, зато весь покрыт свалявшейся шерстью. На ногах копыта. В руке держит смятую бумажку.

– Наверное, другая порода, – вслух произнес Чертанов.

– Ты что‑то сказал, смертный? – переспросил новоприбывший, только теперь обратив на сисадмина внимание.

– Нет‑нет, ничего.

– Значит, мне послышалось. Ответь‑ка – я правильно попал?

– Зависит от того, куда вам надо.

– Я ищу мадмуазель дель Морго, – сообщил черт, сверившись с бумажкой. – Стефания дель Морго здесь обретается?

– В кают‑компании они. Проводить?

Когда Стефания увидела этого второго черта, на ее лице отразилось непередаваемое облегчение. Она вытянулась в струнку, звонко щелкнула хвостом и представилась:

– Стефания дель Морго, чертовка первого ранга. Первый Круг, Огненное Озеро двадцать девять, технический инженер мегапантаклей.

– Лесур Марин Огор‑Огро, бес третьего ранга, – представился ее визави. – Курьерская служба широковзглядных неприсоединенных миров, верховой гонец.

– Прибыл меня забрать?

– Да. По личному распоряжению инспектора Небироса.

– По личному распоряжению?.. – задрожали губы Стефании.

– Да. Точное звучание его слов было таково: «Сейчас же разыскать и доставить эту идиотку».

– Больше он ничего не сказал?.. – слабым голосом спросила Стефания.

– Сказать больше ничего не сказал. Но еще он громко рявкнул, топнул ногой, выдохнул язык пламени и сотворил великий смрад.

– Насколько великий?

Лесур Марин молча продемонстрировал большую прищепку. Откуда он ее достал и куда потом спрятал, никто не рассмотрел.

– Значит, мне намылят шею, – обреченно промолвила Стефания. – Мне конец. Крылья мне уже сожгли, теперь что же, и рога сломают?!

– Быстро собирайся, – скомандовал Лесур Марин, ковыряя в ухе длинным когтем. – У меня график плотный.

– Ну почему я такая невезучая?! – вскинула руки Стефания. – Почему на меня всегда все сыплется?!

– Не знаю. Закурить есть?

Чертанов молча протянул папиросу. Лесур Марин высек щелчком огонек и прикурил от собственного пальца.

– Что мне делать? – посмотрела на него взглядом утопающего Стефания. – Крылья Гавриила, что же мне делать?!

– Слушай, коза, меня твои проблемы не [цензура], – поморщился бес. – У меня своих полно. Собирай манатки, если есть, и поехали. Две минуты тебе даю.

Земляне загомонили, пытаясь разобраться в происходящем. Персональный черт‑хранитель трех мудрецов возвращается домой? А с «Чайкой» как же тогда будет?

– Это, Фанька, а мы‑то как же? – озвучил общее недоумение Колобков. – С нами как будет?

– А мне наплевать! – огрызнулась Стефания, вымещая раздражение на людях. – Крутитесь сами! А я – домой!

– В ад?

– Да, в Ад! Я живу в Аду! Там мой дом! А вы оставайтесь тут! Это не я вас сюда затаскивала, а вон те трое полоумных! С них и спрашивайте!

– Фанечка, ласточка моя, ну что ты какая бука? – сложил губы бантиком Колобков. – Мы же с тобой друзья, разве нет?

Чертовка только едко рассмеялась.

– Ну неужели совсем ничего нельзя сделать?

– А что за проблемы? – вмешался Лесур Марин, докурив папиросу.

Ему вкратце обрисовали ситуацию с «Чайкой» и тремя мудрецами. Бес пожал плечами и предложил:

– Ну так отправьте одного своего с прошением. Я доставлю. Потом там вернут обратно.

– Да, так можно сделать… – задумалась Стефания. – Ладно. Я тогда вот этого возьму.

Чертанов в ужасе отшатнулся. Ему в кожу впились острые ноготки, а глаза встретились с недобрым взглядом чертовки. Стефания криво ухмыльнулась.

– Я не хочу! – сглотнул сисадмин.

– Эй, Фанька, оставь Серегу! – присоединился Колобков. – Он мне понадобится, нам тут без переводчика никак!

– И кого мне тогда брать? – сузила глаза Стефания.

Колобков огляделся по сторонам. В самом деле, кого еще отправлять чертям в зубы?

Разумеется, жена и дети отпадают сразу же. Гюнтер бешено мотает головой, совершенно не горя желанием стать добровольцем. Гена с Валерой в переговорах особо не блещут, у них языки плохо подвешены. Василь Василич занят. Петрович не в форме – лежит с перевязанным крылом. Самому тоже особо не хочется.

Вот когда Колобков пожалел о драгоценной Матильде Афанасьевне! Вот где бы она как раз пригодилась!

– Ладно, Фанька, забирай Серегу, – кивнул капитан «Чайки». – Только вернуть потом не забудь.

– Петр Иваныч!.. – взмолился Чертанов.

– А ты, Серега, там не тушуйся, будь мужиком. Смотри в оба и выхлопочи нам всем билет на родину. Вернешься с хорошими новостями – я тебе прибавку дам и премию. И отпуск внеочередной.

– Я постараюсь… – кисло произнес Чертанов, поняв, что отвертеться не получится.