Переписывание

В переписывании заключена суть писательского ремесла – именно здесь кроется причина удачи или неудачи. С этой мыслью трудно смириться. Все мы питаем невольную симпатию к своему первому черновому варианту – мы не можем поверить, что он не родился на свет идеальным. Однако вероятность того, что это так, близка к 100 процентам. Большинству авторов не удается с самого начала сказать то, что они хотят, или сказать это настолько хорошо, насколько они могут. С новорожденным предложением почти всегда что‑нибудь не в порядке. Оно неясно. Или нелогично. Или многословно. Или неуклюже. Или претенциозно. Или скучно. Или замусорено. Или насыщено штампами. Или лишено внутреннего ритма. Или может быть понято по‑разному. Или не связано логически с предыдущим. Или… Короче говоря, чтобы сделать текст ясным и изящным, с ним необходимо как следует повозиться.

Многим людям кажется, что профессиональные писатели не прибегают к переписыванию и слова у них сами собой выстраиваются как положено. Наоборот, хорошие писатели подолгу корпят над своими сочинениями. Я никогда не смотрел на переписывание как на несправедливое бремя; я благодарен за каждую возможность улучшить то, что вышло из‑под моего пера. Хорошая проза похожа на хорошие часы – она должна работать без сбоев и в ней не должно быть лишних деталей. Студенты не разделяют моей любви к переписыванию. Они считают его чем‑то вроде наказания – дополнительных домашних заданий или сверхурочных тренировок. Если вы тоже из числа таких студентов, то я призываю вас смотреть на него как на дар, за который надо сказать спасибо. Вы не научитесь писать хорошо, пока не поймете, что главное в нашем деле – это непрерывный процесс, а не готовый результат. Никто не рассчитывает, что у вас все получится правильно с первого раза и даже со второго.

Что я понимаю под переписыванием? Я не хочу сказать, что нужно сочинять один вариант, а потом второй, совершенно другой, а потом еще и третий. В основном переписывать означает видоизменять, уплотнять и очищать тот сырой материал, который вы создали с первой попытки. Ваша главная задача – убедиться, что читатель сможет без всяких препятствий плыть по течению вашего рассказа от старта до финиша. Почаще ставьте себя на место читателя. Может быть, вам следовало еще в начале фразы сообщить ему то, что вы поместили в ее конец? Знает ли он, принимаясь за фразу Б, что вы совершили в ней сдвиг – сменили тему, время, тон, акценты – по сравнению с фразой А?

Давайте возьмем фрагмент из обычного журналистского очерка и представим себе, что это первый авторский набросок. В целом он не так уж плох – текст ясен и грамматически правилен. Но в нем полно шероховатостей: где‑то автор забыл предупредить читателя о перемене места, времени и настроения, где‑то его стилю не хватает разнообразия и живости. Моя цель состояла в том, чтобы добавить после каждой фразы те соображения, которые могли бы возникнуть у редактора при первом взгляде на этот текст. Мои замечания написаны курсивом и заключены в квадратные скобки. Еще ниже приведен абзац, отредактированный с учетом этих замечаний.

В былые времена соседи интересовались друг другом, подумал он. [Начните фразу с «он подумал…», чтобы сразу задать тон неторопливого размышления.] Теперь это, впрочем, уже не так. [Контраст, обозначенный словом «впрочем», должен появиться сразу. Начните с «однако». Кроме того, дайте понять, что речь идет об Америке.] Наверное, решил он, причина здесь в том, что в современном мире все заняты по горло. [Первые три фразы звучат довольно монотонно и потому усыпляюще; не превратить ли одну из них в вопрос?] Ему пришло в голову, что у людей нынче слишком много забот, а потому у них не хватает времени на старомодную дружбу. [По смыслу это предложение повторяет предыдущее; выкиньте его или сдобрите какой‑нибудь конкретной деталью.] Но прежде в Америке все было по‑другому. [Если вы вставили Америку выше, здесь она уже не нужна.] И он знал, что дело обстоит совершенно иначе в других странах, поскольку ему довелось провести не один год в маленьких городках Испании и Франции и он хорошо помнил тамошнюю жизнь. [Читатель еще в Америке. Используйте переходное словечко, чтобы перенести его в Европу. Кроме того, все предложение слишком дряблое. Разбить его на два?] У него даже возникло впечатление, что по мере того, как люди богатели и строили свои дома все дальше от чужих, они изолировали себя от главных жизненных ценностей. [Ирония зазвучала слишком поздно. Ее следует ввести раньше. Заострите парадокс, связанный с богатством.] Он был встревожен и другой мыслью. [В этом и есть вся суть абзаца. Сигнализируйте читателю, что сейчас будет самое важное. Откажитесь от слабой пассивной конструкции «он был».] Друзья покинули его тогда, когда он больше всего в них нуждался, а именно в пору его недавней болезни. [Перестройте фразу так, чтобы она кончалась на «больше всего», – последнее слово застревает в сознании читателя, и от него зависит сила высказывания. Придержите болезнь для следующей фразы – это отдельная мысль.] Это выглядело так, будто они сочли его виноватым или поймали на чем‑то постыдном. [Назовите здесь болезнь в качестве основания для стыда. Выбросьте «виноватого» – раз стыдно, значит, виноват.] Он вспомнил, что читал о каких‑то отсталых племенах в дальних уголках земли, где больных изгоняют из общества, но ему никогда не приходилось читать о подобных ритуалах в Америке. [Предложение начинается вяло и остается инертным и скучным. Разбейте его на более короткие. Подчеркните иронию, переходящую в сарказм.]

Он подумал, что в былые времена соседи интересовались друг другом. Однако в Америке наших дней это уже не так. Не потому ли, что все нынче заняты по горло? Неужто люди так поглощены своими телевизорами, автомобилями и занятиями по фитнесу, что у них больше не хватает времени на старомодную дружбу? А ведь когда‑то все было по‑другому. Да и сейчас за рубежом семьи ведут себя совершенно иначе. Он знал не понаслышке, что даже обитатели беднейших городков Испании и Франции порой заходят к соседям в гости с домашним пирогом. Его поразила парадоксальная мысль: чем богаче становятся люди, тем сильней они обедняют свою жизнь. Но по‑настоящему его беспокоил один совсем уж огорчительный факт. Друзья покинули его как раз в тот момент, когда были нужны ему больше всего. Это выглядело так, словно они сочли его болезнь чем‑то постыдным. Ему приходилось читать, что в далеких уголках земли больных порой изгоняют из общества. Но этот ритуал существует только у отсталых народов.

Или не только?

Мои поправки, конечно, не лучшие и не единственные из возможных. Это сродни плотницкой работе: изменить фразу, выровнять ход повествования, заострить смысл. Многое может быть сделано и по части ритмики, детализации, свежести языка. Не менее важна и общая конструкция. Прочтите свою статью с начала до конца, все время обращая внимание на то, где вы оставили читателя в предыдущем предложении. Возможно, вы обнаружите, что написали две фразы вроде таких:

Трагический герой пьесы – Отелло. Подлый и завистливый, Яго пробуждает в нем свирепую ревность.

Сама по себе фраза, посвященная Яго, выглядит вполне нормально. Однако в сочетании с первой она никуда не годится. У читателя на слуху остается имя Отелло, и в первый момент он естественным образом заключает, что слова «подлый и завистливый» относятся именно к этому персонажу.

Читая свой первый набросок вслух и проверяя в нем все логические связки, вы обязательно найдете немало мест, где вы потеряли читателя, или сбили его с толку, или не сообщили ему какую‑нибудь нужную подробность, или дважды повторили одно и то же. Не огорчайтесь: таких неизбежных промашек хватает в любом черновике. Ваша задача – добиться цельности текста и сделать рассказ живым и динамичным.

Научитесь получать удовольствие от этого процесса отладки. Я не люблю писать; я люблю, когда все уже написано. Но переписывать я люблю. И особенно мне нравится сокращать – нажимать клавишу удаления и видеть, как необязательное слово, или оборот, или целое предложение пропадает в электронном чреве компьютера. Я люблю заменять банальное слово на более точное и выразительное. Люблю строить плавные переходы от одной фразы к другой. Люблю переиначивать скучное предложение, делая его более ритмичным и музыкальным. Я чувствую, что каждое крошечное улучшение приближает меня к желанной цели, и, когда мне наконец удается ее достичь, я испытываю удовлетворение не потому, что писал, а потому, что переписывал.