Интимный момент: подсмотренное

Как только мы покидаем пределы нашего дома, мы становимся объектами публичного внимания, хотим мы того или нет.

В таком пространстве любое действие не может остаться незамеченным.

Моменты нежности или злости, печали или радости, неловкие движения или слова, нечаянно произнесенные вслух - все, что человек пытается скрыть от глаз окружающих, попадает в поле их зрения.

Интимный и публичный миры личности соприкасаются в той самой точке, когда человек, если и не снимает маску, то приподнимает ее. И в этом просвете есть возможность прикоснуться к нему настоящему, с его слезами и улыбками, с его отношением к себе и к окружающим.

Те же, кто смотрит на эти фотографии, понимают интимность запечатленного момента, чувствуют себя свидетелями того, что им не следовало бы видеть, от чего они непременно отвели бы взгляд, заметив это в реальной жизни.

И лишь бесстрастная камера кадр за кадром делает видимым все, даже то, что не должно быть показано.

Elliott Erwitt

Фотография сделана на одной из парижских улиц в тот самый момент, когда проходивший мимо прилично одетый мужчина залез себе пальцем в нос. Фотограф застал его врасплох. А «указующий перст» в другой половине кадра как будто привлекает внимание к этому мужчине и в то же время повторяет его движение, усиливая эффект неловкости и комичности ситуации.

Мы не знаем, решился этот прохожий просто почесать нос или действительно в нем ковырялся, однако несоответствие его движения и костюма бросается в глаза и напоминает, что улица – публичное пространство, в котором каждый на виду.

Молитва – интимный момент общения с Богом. В такие моменты человек открыт и честен в своих мыслях и просьбах, он один на один с Богом.

Перед приемом пищи люди обычно выражают свою благодарность богу за то, что сегодня у них есть на столе.

На фотографии семья чернокожих американцев совершает совместную предобеденную молитву. С одной стороны, это ритуал, поддерживаемый христианской традицией, которую они приняли, с другой – он может стать более личным и глубоким, ведь во время совместной молитвы происходит единение всей семьи на метафизическом духовном уровне.

Обычно до таких действий не допускаются сторонние наблюдатели, поэтому можно только догадываться, истинная ли молитва запечатлена на фотографии или ее реконструкция.

Ромми Шнайдер и Ален Делон

Считается, что у известных людей нет права на личную жизнь. Каждый момент их жизни наблюдается со стороны: ни одно неловкое движение не останется незамеченными. Они постоянно «под прицелом».

За этой публичностью, готовностью «держать лицо» и излучать счастье и успешность, которых так ожидают зрители, иногда проглядывается и то, что из «небожителей» делает их обычными людьми.

На фотографии молодые Ромми Шнайдер и Ален Делон, которые в данный момент не позируют фотографам, но знают, что находятся в фокусе внимания. И хоть одеты они «с иголочки», в их лицах можно уловить тонкую границу показного и настоящего: непривычное зрителю скучающее и безразличное происходящему повернутое лицо Делона и старающаяся даже во время приема пищи следить за собой и выглядеть достойно Шнайдер.

Кадр сделан в духе папарацци: видны размытые предметы на переднем плане, ни он, ни она не смотрят в кадр, ее поза явно не предназначена для фотографирования. Но, быть может, в этом как раз и прорисовывается ярче граница интимного и публичного пространства, когда отсутствие улыбки являет нечто настоящее, когда человеческие слабости выходят на первый план.

Elliott Erwitt

Бывают такие события, когда практически невозможно врать себе и притворяться с другими, события, которые расставляют вещи по своим местам, которые оставляют наедине с собой. Одним из них является смерть.

Когда умирает близкий публичный человек, твое горе становится достоянием общественности, твои слезы или их отсутствие выносят на суд наблюдателей.

Заплаканная Жаклин Кеннеди на похоронах мужа закрыла лицо траурной шалью в слабой попытке создать собственное личное пространство для себя и своего горя и хоть как-то отгородиться от множества пришедших сочувствующих и любопытствующих людей.

Все взгляды устремлены на нее, и лишь один ее невидящий, затуманенный потерей.

В тот момент, когда, быть может, больше всего хочется побыть один на один с собой и своей утратой, она вынуждена находиться в обществе. На фотографии она одна среди военных, хрупкой и беззащитной среди мужественно держащихся мужчин и ей приходится быть сильной.

Howard Sochurek

Внизу лестницы можно увидеть мальчика, сидящего на ступеньках, и стоящую рядом женщину, возможно, его маму. Остается только догадываться, что могло расстроить мальчишку: поссорились ли они между собой или его обидел кто-то другой.

Мужские слезы даже мальчишки не выставляют напоказ, это считается постыдным и воспринимается как проявление какой-то слабости. Но если они все же проступили, то никто не должен их видеть.

Фотография за счёт своей внутренней рамки создает впечатление какой-то загнанности и угнетенности, подавленности и безысходности. Эта же рамка и вид сверху производят эффект «дна», будто события кадра происходят на дне какой-то коробки, сами они не являют себя, и увидеть их можно только заглянув внутрь нее, то есть сделав некоторое дополнительное движение.

Alfred Eisenstaedt «Безоговорочная капитуляция»

Эта фотография сделана 14 августа 1945 года, в день, когда по радио объявили о капитуляции Японии.

Вообще в то время прилюдное проявление каких-либо чувств считалось неприличным, не говоря уже о поцелуях.

Однако тот день был особенным. Бурное празднование началось и на улицах Нью-Йорка, но, возможно, ни один из жителей города не чувствовал себя в тот момент более свободным, чем военные.

Поддавшись эмоциям и наплевав на приличия, этот моряк страстно целует юную медсестру, с которой даже не был знаком, у всех на глазах. Эйфория и ликование захватили его и не дали ей возможности сопротивляться.

Для США этот поцелуй стал символом победы.