Фаблио и шванки

Фаблио – cредневековые французские басни (XII – начало XIV в.). Название произошло от латинского «фабула» в силу первоначального отождествления любой смешной, забавной истории с басней, уже известной под этим старинным латинским названием) представляли собою небольшие (до 250–400 строк, редко больше) рассказы в стихах, обладавших простым и ясным сюжетом и небольшим количеством действующих лиц. Основой для фаблио служило какое-нибудь забавное происшествие, участники которого попадали в смешное положение, невольно раскрывая свои дурные или комические качества. Чаще всего объектом смеха – юмора или сатиры – оказывались представители духовенства. Так, в одном из фаблио поп в наказание за свою жадность лишается коровы («О Буренке, поповской корове»). В другом случае священник высокого сана, епископ, забывает о благочестии, чтобы получить несколько золотых («Завещание осла»), в третьем – веселые монахи уговаривают глупую девушку стать францисканцем на потеху всей братии монастыря, где появляется такой диковинный послушник. Монахи, попы, даже князья церкви становятся предметом безудержных шуток, часто достаточно грубоватых, что не смущало читателей и слушателей того времени.

О БУРЕНКЕ, ПОПОВСКОЙ КОРОВЕ

Как-то раз пошел один виллан – крестьянин, говоря по-русски, – с женой в воскресенье к обедне. Поп проповедь читает, мол, Господь воздаст сторицею за всякий дар от чистого сердца. Идут мужик с бабой домой, а он и говорит, что, дескать, Буренка у нас не так чтобы много молока давала, что, если мы ее и отведем в дар Богу-то?! А баба согласилась, чего же не отдать. Вывел мужичок Буренку из хлева и за веревочку – к попу: прими, мол, жертву, чем богаты, тем и рады, клянусь, нечего больше дать-то, нечего. Говорит отец Кон-стан, про себя радуется: «Ступай с миром, Господь воздаст тебе, твое достояние умножит. Все бы так радели, так у меня из приходской скотины цельное стадо бы вышло». Виллан домой, а алчный поп своим командует, чтобы, говорит, попривыкла Буренка к нашему лугу, завяжите-ка ее с нашей Белянкой. Связали коров одной веревкой. Которая своя, так той бы траву только щипать, но чужая ведь домой тянет, да во всю мочь тащит, и через поле, через лес, по деревне и другим лугом – к себе домой назад, так Белянку поповскую и затащила. Мужик бабе: «Глянь-ка, говорил ведь батюшка, что воздается сторицею! Вдвое уже выходит! Хлев просторнее ставить время приспело». Какую мораль выведем из сей истории? Умному, если на Бога надеется, пошлется вдвойне и более. А у дурака последнее отнимется. Главное – чтобы в руку шло. Вон поп: кабы знал, где упадет, – соломки бы то подтрусил бы!..

ЗАВЕЩАНИЕ ОСЛА

Между прочим, если человек умеет хорошо зарабатывать и при этом еще и широко жить хочет, никуда ему не деться от клеветников и завистников. Приглядитесь, кто и как у него за столом гуляет – из десяти шесть его очернят при всяком удобном случае, а девять – от зависти готовы помешаться. А при людях спину перед ним гнут и лебезят.

Я это к тому, что был в одном богатом селе священник. Скопидом был отменный, накопил всего, что только можно, и деньгу большую имел, и из одежды, и прочее. В средствах не стеснялся и зерно, скажем, всегда мог придержать до лучшего времени, когда хорошая цена установится. Главное, однако, был у него замечательный осел. Лет двадцать служил попу на совесть. Не исключаю, что от того все богатство и пошло. И когда он помер, поп его и похоронил на кладбище.

А тамошнего епископа нрав был совсем иной. Он был человек не жадный, а даже тороватый. И любезный к хорошему человеку. Если кто к нему зайдет или заедет – так самое любимое занятие для епископа – с добрым гостем поговорить и закусить, ну а если занедужил – тут ему лучшее лекарство.

Однажды у епископа случился за столом один из доброхотов нашего попа, у него не раз с удовольствием полным и искреннею благодарностью подкармливавшийся. Зашла речь о скупердяйстве и мздоимстве духовенства. Тут этот гость своевременно доводит: так вот и так, если, значит, с умом дело повести, то из нашего попа можно большую иметь выгоду. Что такое? А то, что он осла ведь в священную землю положил, как доброго христианина, бессловесное-то животное.

Вскипел епископ от такого над законом надругательства: «Порази его гром, доставить его ко мне немедленно! Штрафовать будем!» Пришел поп. Епископ на него: как он, мол, смел, да за такое преступленье по церковному правилу я тебя в тюрьму. Батюшка просит день на размышление. И не кручинится особенно, потому что на мошну имеет надежду нерушимую. Идет утром к владыке и прихватывает с собою полновесных двадцать ливров. Епископ опять на него – пуще вчерашнего. А он ему – я вам, говорит, сейчас все по совести, только отойдемте, ваше высокопреосвященство, несколько в сторону, чтобы доверительный разговор был. А сам понимает, что время пришло не брать, а давать, что дать сейчас – прибыльнее. И начинает: что, мол, был у меня осел. Такой работящий – и заметьте, ведь правду говорит, – что я на нем зарабатывал по двадцать су в день. И умница, до того, что, вот видите, завещал вам двадцать ливров на вечное поминовение, чтобы упастись от адского пламени. Епископ, конечно, говорит, что Господь воздаст за смиренный труд и простит ослу прегрешения.

Так и нашел управу епископ на богатея попа. И Рютбеф, рассказавший, как было дело, из всего вывел назидание: кто идет к судье со взяткой, может расправы не бояться, за деньги и осла выкрестят.

О ВИЛЛАНЕ, КОТОРЫЙ ТЯЖБОЙ ПРИОБРЕЛ РАЙ

Если вы не читали сами, то вот что, между прочим, в Писании писано. Один виллан помер в пятницу, рано утром. Помер и лежит, а душа уже из тела вышла вон. Но по некой неизвестной причине не идут за нею пытать ее ни черт, ни ангел. Душа тут же осмелела. Огляделась. В небе архангел Михаил чью-то душу в рай несет. И вилланова душа за ними. Святой Петр душу ту принял. И скоро к воротам возвращается. Смотрит – тут вилланова душа. Ты откуда, кто тебя привел, почему без сопровождающего, спрашивает. И говорит: нет у нас в раю места для хамов. А виллан ему: сам ты хам, тоже мне благородный, это, говорит, ты трижды Господа предал, как в Евангелии сказано, и за что тебя Бог в апостолы выбрал! Тебе самому в раю, говорит виллан, делать нечего! Петр ему: мол, ступай прочь, неверный. А сам застыдился, и пошел к апостолу Фоме. Фома рассердился и говорит виллану, что рай принадлежит святым и угодникам светлым, а тебе, неверному, тут места нету. Виллан, однако, дерзко в ответ; это кто же, мол, неверный, если вас именно так и прозвали, потому что все апостолы Воскресшего видели и уверовали, только вы им веры не дали и говорите, что не поверю, пока сам раны не пощупаю. Значит, спрашивает виллан, кто из нас двоих будет неверным? Фома, по виду, как бы устал ругаться и пошел к Павлу. Павел было бегом к воротам, гнать мужика. Мол, где и как ты постился и смирялся и так далее. Ступай, негодный! А мужик-то за свое: знаем мы тебя, лысого, сам ты первый тиран, из-за тебя святого Стефана жиды камнями забили. УНЫЛ духом и Павел. Идет, на дороге Фома с Петром совещаются, и решили втроем идти к Богу, ему суд и рассуждение. Поспешил Господь к душе. Почему, спрашивает, ты одна здесь и апостолов моих поносишь, как тебе тут без приговора остаться?! А мужичья душа Всеблагому отвечает: раз апостолы Твои тут, то и мне тут остаться, я от тебя никогда же не отрицался, в Твое по плоти светлое воскресение всегда верил и людей на мучение не приговаривал. Им за такое рай не закрылся, так и мне пусть откроется! Покамест жив был, я бедных привечал, угол всем давал, странников поил и кормил, у огня грел, как умрут – в церковь прах провожал. Грех ли это? Исповедовался я не ложно и смиренно Плоти и Крови твоей причащался. Я сюда попал без помех, и не нарушать же Вам Ваш же закон, по которому кто попал в рай, вечно в нем пребудет! Христос похвалил виллана, что выиграл словесное прение, видно, говорит, хорошо учился.

Из этого дела урок такой: за себя нужно стоять крепко, потому что хитрость исказила правду, подделка извратила естество, на всех путях торжествует кривда и ловкость человеку теперь нужнее силы.