Газеты, радио, телевидение нас убеждали и продолжают убеждать в том, что Гитлер вероломно бросился на ничего не подозревающего Сталина. 11 page

Так что необходимые силы на советской стороне уже стояли и были готовы начать немецко-русский конфликт военным ударом. То, что Военно-воздушные силы Красной Армии должны были при этом сыграть ключевую роль, было отмечено немецкими военными наблюдателями осенью 1940 г. в рамках сообщения о маневрах. Советские воздушные силы, вероятно наученные неудачами финской войны, теперь готовились к поражению новых целей в «Западной Европе» совсем другим образом:

«Теперь большевики ставят перед Воздушными силами РККА совсем другие цели, нежели в советско-финской войне. Это ясно видно из сравнения задач, которые тогда ставились перед Военно-воздушными силами... с задачами, которые ставились большевиками Воздушным[139] силам во время последних сентябрьских маневров по воздушной защите города Киева (так!)... Большевики быстро поняли, что окружение больших плотно населенных городов Западной Европы может принести непосредственные военные результаты, так как благодаря этому нарушается снабжение, рабочие и служащие устают, плохо спят и поэтому днем плохо работают»{253}.

Эта угроза со стороны советских воздушных сил была отмечена несколькими неделями раньше и стала первоочередной темой при первых обсуждениях военного удара по СССР: «Разбить русскую армию или как минимум захватить столько русской территории, сколько необходимо, чтобы предотвратить вражеские налеты на Берлин и силезские промышленные районы», — так были обозначены в июле 1940 г. первые цели предполагаемой кампании{254}. Здесь защита от угрозы советских ВВС имеет даже приоритет перед победой над русскими сухопутными войсками. Только от политического руководства СССР зависело определение момента выступления против Германии. Но тут сталинский механизм принятия решений совершил грубую ошибку, провалившую всю концепцию, даже с учетом того, что Берлин все-таки удалось захватить, не в последнюю очередь благодаря несостоятельности американского военного руководства в этом вопросе{255}. Хотя советское руководство могло ожидать в 1941 г. немецкого нападения, точный его момент определить было невозможно. Многое говорит за то, что Москва рассчитывала на обострение кризиса только в июле, и то с предварительными открытыми дипломатическими шагами с немецкой стороны. Возможно, в этом решающую роль сыграла немецкая военная хитрость, поскольку из Берлина дали в скрытой форме понять, что хотят в начале июля выставить новые требования{256}. Если иметь в виду недостигнутые цели, сталинские результаты войны выглядели более чем скромно.

«Война скоро кончится, через пятнадцать-двадцать лет мы оправимся, а затем — снова!»{257} К тому времени,[140] как Иосиф Сталин произнес процитированную выше фразу, он уже захватил, несмотря на предшествующие неудачи, всю Восточную Европу и как раз отдал приказ штурмовать Берлин. Но получилось у него не все. Совершенно очевидно, что, несмотря на все эти успехи, он достиг не всего, что собирался. То, как это должно было быть, он выдал чуть позднее другой недовольной фразой. «Царь Александр Первый дошел до Парижа», — фыркнул Сталин на одного американского генерала, который хотел поздравить его с военными победами{258}. Немецкое нападение 1941 г. действительно было произведено настолько вовремя, что сорвало на тот момент сталинские планы захвата всей континентальной Европы. Но, как дал понять Сталин, — можно же попробовать и еще раз.

М. Маркуша{259}

Ассимиляция производства

По материалам книги Л. Самуэльсона «Красный колосс»{260}

Разрабатывая с 1927 года модель модернизации Красной Армии, М.Н. Тухачевский исходил из того, что грядущая война будет «войной моторов». Об этом он писал наркому К. Ворошилову в докладной записке от 20 декабря 1927 года. Доводы М.Н. Тухачевского были услышаны, но далеко не сразу.

15 июля 1929 года Политбюро ЦК ВКП (б) постановлением «О состоянии обороны в СССР» приняло новый пятилетний план строительства вооруженных сил, нацеленный на достижение военного превосходства над вероятным противником. Утвердило оно и лимиты вооруженных сил на конец первой пятилетки: численность армии мирного времени — 648 700 человек, а в случае мобилизации — 3 млн; военно-воздушный флот — 2000.боевых самолетов в строю, 500 в резерве, 1000 в запасе; танков — 1500 в строю, столько же в запасе и 1000—2000 в резерве; орудий средних и крупных калибров — 9348, мелких калибров — 3394{261}.

М.Н. Тухачевскому такие масштабы прироста Вооруженных сил СССР представлялись недостаточными в соответствии с той стратегией так называемых «глубоких[144] операций» (танковых и воздушно-десантных), которую он теоретически разрабатывал в контакте с В. Триандафиловым. 16 декабря 1929 года он выступает на заседании Военной секции при Коммунистической академии с докладом «О характере современных войн в свете решений VI Конгресса Коммунистического интернационала». В докладе излагаются оперативно-тактические методы «глубокой операции», в основе которых лежит убеждение, что грядущая война будет основана на «повышенном техническо-экономическом базисе», а это предполагает не только численное увеличение армии, но и ее серьезное обеспечение новой техникой. Через месяц — 11 января 1930 года М.Н. Тухачевский направляет Ворошилову новую докладную, в которой излагает развернутую программу модернизации Красной Армии с учетом геостратегических целей и геополитического положения СССР. По его мнению, к концу пятилетки страна обязана была иметь армию в 260 стрелковых и кавалерийских дивизий, 50 дивизий артиллерии большой мощности и минометов, 40 тыс. самолетов и 50 тыс. танков{262}.

Цифры невероятные, по сравнению с намеченными Политбюро лимитами вооруженных сил. Подобное предложение встречает сопротивление высших чинов военного руководства и партии, потому что для них очевидным является тот факт, что страна не располагает производственными мощностями, способными обеспечить производство военной техники в подобных количествах.

Способность страны в случае войны к срочной мобилизации своих экономических ресурсов и к максимально быстрому переводу гражданской промышленности на военные рельсы рассматривается руководством страны как один из основных показателей ее военной мощи{263}. В соответствии с этим гражданские производства должны проектироваться, территориально размещаться и технологически развиваться таким образом, чтобы в случае войны их можно было бы легко переориентировать на выпуск военной продукции. Но опыт Первой мировой войны[145] показал, что быстрого освоения гражданским производством военной техники не происходит — приспособление (с началом войны) гражданских заводов под военные цели занимало от одного до трех лет. Кроме того, изделия военной промышленности требуют высокой точности и технологичности, к чему гражданское оборудование и специалисты оказываются далеко не всегда готовы.

Идеи М.Н. Тухачевского необычны тем, что они предлагают изначально создавать всю гражданскую промышленность таким образом, чтобы еще до войны на постоянной основе она содержала военный компонент. То есть основные виды военного производства в мирное время должны быть в постоянной производственной отработке на гражданских объектах — гражданские заводы должны постоянно производить отдельные полуфабрикаты военных изделий. Например, именно гражданскими производствами должны постоянно выпускаться компоненты военного изделия, именуемого «выстрел», — гильзы, корпусы снарядов, капсюли, взрыватели, дистанционные трубки, тротиловые заряды. Или компоненты такого военного изделия, как «система орудийного огня», — орудийные тела, лафеты, передки, оптические приборы. По отдельности все эти комплектующие не образовывают еще конечного «военного продукта» и превращаются в него лишь на специализированных объектах ВПК, где подлежат сборке в завершенное «военное изделие» вместе с другими «специализированными военными» полуфабрикатами, изготавливаемыми на военных заводах.

Своеобразное исключение в этой схеме составляют лишь военные изделия так называемой третьей группы, изготовляемые целиком на гражданских заводах сразу в законченном виде и имеющие двойное употребление — и военное, и гражданское, — понтоны, интендантское имущество, средства связи и маскировки, инженерный инструмент, электротехническое и железнодорожное оборудование и т.п.

Эта идея не нова. Она высказывалась и ранее. Еще[146] [марта 1924 года в докладе «Об организации военной промышленности», представленном в Реввоенсовет, Совнарком и СТО начальником Главного управления военной промышленности ВСНХ СССР П.И. Богдановым и его помощником по военно-техническим вопросам проф. B.C. Михайловым, предлагалось усиливать оборонную мощь страны с помощью заводов гражданской промышленности, приспособленных для изготовления военных изделий{264}.

Но М.Н. Тухачевский придает ей абсолютное значение. Он предлагает для массового выпуска определенных типов танков вообще не строить обособленных специализированных военных заводов, а изготавливать танки на гражданских тракторных заводах. Тем более что, как он утверждает, «танки, идущие обычно во 2-м и 3-м эшелонах, могут быть несколько меньшей быстроходности и большего габарита... А это значит, что такой танк может являться бронированным трактором»{265}. Эти предложения подтверждаются в то время данными разведки. Так, в конце 1930 года на английской фирме «Виккерс» был разработан проект малого плавающего танка, подвеска которого была заимствована у легкого трехтонного трактора той же фирмы, разработанного в 1929 г.{266} Подтверждались они и сведениями, полученными в ходе военного сотрудничества с рейхсвером, договор с которым о совместных работах в области танков осуществлялся с 1926 г.{267}

Идея постоянного включения в мирное время гражданской промышленности в выпуск военной продукции кардинально меняет взгляд на характер гражданского производства, так как превращает его в «военно-гражданское». Предполагается, что структура единого «военно-гражданского промышленного комплекса» будет включать и гражданские предприятия, на которых в мирное время постоянно изготовлялись бы военные полуфабрикаты, и автономную, также постоянно развернутую сеть специальных военных производств, осуществляющих технологически состыкованное[147] и календарно согласованное производство специализированных военных комплектующих и сборку готовой военной продукции. Последнее требует наличия постоянного кадрового состава и специфического материально-технологического комплекса. Равным образом требуется научный потенциал для разработки и освоения новых видов вооружений. При соблюдении этих условий задача масштабного перевооружения и резкого численного увеличения военной техники вооруженных сил страны представлялась М.Н. Тухачевскому вполне разрешимой даже в относительно короткие сроки. Он указывает, что в результате принятия его предложений количество танков-тракторов с каждым годом будет увеличиваться и к концу 1932 года достигнет 40 000. Примерно в том же духе он рассуждает и по поводу авиации. Эта идея поддерживается и летом 1930 г. М.Н.Тухачевский включается в состав комиссии Политбюро ЦК ВКП (б) по вопросам развития гражданской авиации (председатель комиссии — Я.Э. Рудзутак, члены: Баранов П.И, Туполев А.Н., Королев СП., Уборевич И.П.){268}.

Предложения М.Н. Тухачевского нацелены не столько на увеличение производства военной техники, сколько, и это самое главное, на выдвижение принципиально нового способа формирования самих основ советского ВПК. Тухачевский М.Н. предлагает кардинально иной характер его структурирования, нежели это до сих пор представлялось. Военное производство становится маховиком развития гражданской промышленности, а гражданское производство — ресурсной составляющей военного. Подобная «ассимиляции производства»{269} — т.е. изначальное объединение в одну двух систем, существовавших ранее как обособленные и автономные: а) военных и б) гражданских заводов, — позволяет в мирное время гражданские производства использовать для производства готовых изделий и комплектующих военного назначения, а военные производственные мощности частично использовать для выпуска гражданской[148] продукции, что, заметим, впоследствии и реализуется практически. Так, например, 16 июля 1931 года СНК СССР принимает совершенно секретное Постановление № 146/сс «Об экскаваторах», в котором предписывает: «Поручить ВСНХ СССР совместно с НКВоенмором проработать вопрос о возможности постановки производства экскаваторов на одном из военных заводов»{270}. Другой пример. 13 ноября 1932 года руководство Наркомтяжпрома принимает решение о переключении Завода им. К. Маркса с производства деталей для подводных лодок, заказов по торпедному вооружению, компрессорам и ремонту вооружения судов на производство текстильных машин{271}.

Идея «ассимиляции производства» не является персональным изобретением М.Н.Тухачевского. В докладе от 8 июля 1929 г., представленном Правительственной комиссией под руководством Ворошилова (создана директивой РЗ СТО 23 апреля 1929 г.), содержится критика пятилетнего плана, сформированного Госпланом, основанная как раз на указании на «неиспользованные ресурсы гражданской промышленности», на необходимость вовлечения ее в процесс «ассимиляции» и т.п. Благодаря «ассимиляции производства» должна достигаться, во-первых, взаимодополняемость гражданских и военных производств. Во-вторых, возможность, в случае необходимости, быстрой адаптации гражданских рабочих кадров к военному производству, потому что в составе производственного коллектива постоянно присутствуют квалифицированные мастера по производству военной продукции, которые в случае необходимости способны в короткие сроки осуществлять ускоренную переподготовку гражданских специалистов. Например, на совершенно гражданской швейной фабрике, изготавливающей вполне мирную продукцию, есть производственная линия, постоянно шьющая плащ-палатки. И запас брезента имеется, и ниток, и мастера, практически освоившие технологию. С началом войны за мастерами[149] закрепляется по 10-15 учеников (из числа работавших рядом, таких же опытных, как и они, но не имевших ранее дела с подобной продукцией), которые мгновенно «переучиваются» на данный вид продукции, а мастера берут в обучение новеньких, призванных по трудмобилизации. В итоге вся фабрика почти мгновенно переходит на изготовление плащ-палаток. В-третьих, способность во время войны многократно наращивать выпуск военной продукции за счет относительно небольших дополнительных затрат (в частности, за счет перехода на двух- или трехсменный график работы). В-четвертых, ввести единые сортаменты и стандарты для военной и гражданской техники (например, единые стандарты для трактора и легкого танка, автомобиля и броневика, гражданского и военного самолетов и проч.), позволяющие делать детали и комплектующие взаимозаменяемыми. В-пятых, лавинообразно расширить для вероятного противника список военных целей, «растворив» военные объекты в массе «гражданских», — враг лишается возможности намечать конкретные военно-промышленные цели и оказывается перед необходимостью осуществлять трудоемкие и съедающие массу военных ресурсов ковровые бомбежки всех подряд промышленных территорий и производственных объектов, в том числе и огромное количество гражданских объектов, так как все они становятся немного военными.

М.Н.Тухачевский, как военный стратег и крупный организатор, приученный самой армейской службой выслушивать чужие мнения, оценивать их, извлекать главное и наиболее ценное и принимать самостоятельные обобщающие решения, сумел понять и суть существовавших на тот период проблем, и существо предложений по их преодолению. Сумел сгруппировать, свести воедино многие важные элементы разрабатывавшихся в это время различных концептуальных предложений и многие реальные инициативы, идущие из разных источников. Он, являясь членом различных плановых, экономических, военных комиссий, общаясь с различными[150] специалистами, занимая должности, связанные с необходимостью стратегического планирования путей реформирования Красной Армии, имея возможность использовать научный и технический потенциал индустриально развитого Ленинградского военного округа{272}, получал возможность знакомиться с различными соображениями и идеями и формулировать, конкретизировать, выражать свои собственные. Ему удалось свести очень разные — экономические, военно-стратегические, производственно-технические, организационно-управленческие, оборонно-технические и др. предложения в единый непротиворечивый комплекс стратегических предложений по развитию оборонной промышленности, выдвинув комплексное решение. В соответствии с этим комплексным решением должна устанавливаться кооперация между автомобильной и тракторной промышленностью — с одной стороны, и танковой — с другой. Заводы по производству гражданских тракторов призваны становиться, по сути дела, заводами по производству танков, из сугубо гражданских превращались в «военно-гражданские» промышленные предприятия. Заводы по производству автомобилей (в том числе автомобильных двигателей) — заводами по производству танкеток.

17-18 июля 1929 г. происходит заседание РВС СССР, на котором утверждается «система танко-тракторно-ав-тоброневооружения РККА», включавшая 4 типа танков: а) танкетка колесно-гусеничная, б) малый танк, в) средний (маневренный) танк, г) большой танк{273}. 30 ноября 1930 г. Политбюро ЦК ВКП (б) одобряет программу танкового строительства и утверждает планы доведения общего количества танков и танкеток до 20 000. Решение во многом предопределено положительными данными предварительных испытаний бронированных тракторов «Коммунар» и «Катерпиллер», которые показали, что при соответствующих преобразованиях на Нижегородском автомобильном заводе можно было, используя автомобильные базы и двигатели, выпускать танкетки.[151] Танкетки планируется выпускать также на базе 2-го автозавода ВАТО. Для освоения выпуска танкеток сюда передаются все материалы по проекту «Т-25» Гинзбурга—Симского, а также документация по танкетке «Виккерс Карден-Ллойд» и два образца, закупленных в Великобритании и доставленных в СССР в конце мая 1930 г. Здесь же для подготовки серийного выпуска танкеток создается конструкторское бюро Н. Козырева{274}. 3 ноября 1930 г. первый образец гусеничной танкетки с автомобильным двигателем «Форд-АА» изготовлен на заводе «Большевик». Но испытания показывают перегреваемость двигателя, поэтому в январе 1931г. новый опытный образец (под индексом Т-27) оснащается новым моторносиловым агрегатом «ГАЗ-АА» — четырехтактным, четырехцилиндровым, жидкостного охлаждения, мощностью 40 л.с., с карбюратором типа «Форд-Зенит». Танкетки производятся с широким использованием узлов и агрегатов грузового автомобиля «Форд-АА», выпускаемого на Нижегородском автомобильном заводе. С 1931 г. выпуском танкеток ведают бывший 2-й завод ВАТО и ГАЗ, в то время еще носивший название НАЗ. На базе автомобильных трансмиссий и двигателей «Форд-АА» также производятся и плавающие танки «Т-41» и «Т-37», выпускаемые 2-м заводом ВАТО{275}.

Мобилизационный план, принятый в этот период, предполагает возможность, при условии должных мобилизационных поставок броневого листа, осуществления дооборудования и дополнительной постановки в строй более 40 000 бронированных тракторов, изъятых у колхозов в случае начала войны{276}.

К своему письму И.В. Сталину от 30 декабря 1930 г. М.Н. Тухачевский прикладывает фотографию бронированного трактора, вооруженного пулеметами, который был собран на ленинградском заводе{277}.

3 марта 1931 г. В. Триандафилов, с которым М. Тухачевский поддерживал тесные контакты на протяжении 1930—1931 годов, обосновывает свой тезис о новых[152] оперативных формах глубокого боя и, развивая идеи М. Тухачевского, формулирует тактике-технические спецификации для различных типов танков (танки прорыва, независимо действующие, приданные пехоте, прочие), тем самым придавая новое военно-теоретическое обоснование необходимости наличия различных типов военной техники: тяжелых, средних и легких танков, бронированных тракторов, танкеток, бронеавтомобилей и др. Идеи М.Н. Тухачевского о военном использовании мощностей гражданской автомобильной и тракторной промышленности, гражданской авиации как основной базы военно-воздушного флота получают позитивную оценку в комиссиях, занимающихся в 1930 г. пересмотром планов строительства танков и самолетов, и, в конечном счете, обретают поддержку И.В. Сталина. В этом же году СНК принимает решение о «широком кооперировании танкостроения с другими смежными предприятиями... производство целого ряда сложных деталей и агрегатов устанавливалось на кооперированных заводах». Подобные программы осуществлялись, по данным разведки, и в других странах. Так, например, весной 1931 г. поступили разведсообщения о состоявшихся в Конгрессе США слушаниях по поводу производства танка «Кристи», на которых была высказана «необходимость использования единых стандартов для танка и автомобиля»{278}. Начавшаяся в СССР осенью 1931 г. проектная разработка плавающего танка «Селезень» (получившего индекс «Т-33») основывалась на использовании общей компоновки и ходовой части гусеничного трактора «Карден-Ллойд», закупленного в Великобритании в 1930 г., и предусматривала установку автомобильного двигателя «АМО-2» мощностью 62 л.с.{279}. Предложения М.Н. Тухачевского оказались поддержаны И.В. Сталиным потому, что соответствовали политике широкого производства военной продукции на базе гражданской промышленности, а также побочного развития гражданских отраслей производства за счет функционирования военной индустрии,[153] рассматривавшейся как «маховик» индустриального развития страны в целом. Соответствовали они и доктрине формирования территориальной военно-мобилизационной системы, воплощаемой через концепцию соцрасселения. Устраивали они и военное руководство, так как позволяли претендовать на увеличение своей доли ресурсов в рамках растущих машиностроения, автомобильной и авиационной, химической промышленности, в то же время оставляя гражданскому сектору промышленности возможности для быстрого самостоятельного роста.

Кейстут Закорецкий

«Секретный архив» для всех. К методике исторических исследований{280}

Говорят, с годами все меняется.

Все — не все, но, например, отношение крынку (базару) поменялось (по сравнению с советскими временами). Сейчас посещение базара связано не только с удовлетворением потребности что-то купить. Это действие превращается в целый процесс с элементами охоты и детектива. «Найду — не найду?» «Устроит ли цена?» «Обдурят — не обдурят?» «Удастся ли вернуть?»

Но актуальность таких вопросов особенно возрастает в ситуации, когда пытаешься найти нечто заранее неизвестное. Спросите: так не бывает? Иногда бывает, например, такое случается при посещении базара в свободное от остальных покупок время по теме личной увлеченности. Например, если вы любитель загадок истории.

Хотя можно возразить: «При чем тут базар (рынок)?» Историю изучают в библиотеках, музеях, мемориальных комплексах, в архивах. Да, конечно, могу согласиться. Именно там в первую очередь. Но есть трудности. Вот, например, при посещении разных форумов в Интернете про Вторую мировую войну неоднократно приходилось получать совет съездить в подольский архив (под Москвой). Действительно, какие проблемы? Взял на работе отпуск за свой счет, купил билет до Подольска, приехал, пришел к архивным работникам и...[156] И что? Вы знаете, что спрашивать? Допустим, знаете. Допустим, хотите почитать «Протоколы переговоров военных делегаций на Потсдамской конференции летом 1945 года».

А вам отвечают [варианты]: «Такое не существует», «Нет в архиве», «Пока секретно», «На реставрации»... Короче, — и поездка оказывается бесполезной...

В музеях чего-то требовать не надо. Что администрация посчитала нужным, то и выставила. Ходи и смотри. Но... экспозиции, как правило, небольшие. В библиотеках вариантов побольше. Но все равно есть ограничения. И поиск может застопориться. Но как оказывается, существует еще один источник информации в этом деле — вещевые рынки (базары).

Конечно, не все. Некоторые из них (особо известные для местных жителей). Например, Куреневский рынок в Киеве. Или, как его еще называют, «Птичий». От Крещатика (от «Майдана») ехать 18-м троллейбусом. Или от Подола любым трамваем (кроме 14-го и 18-го). Попугаев и корма к ним там, конечно, продают. Но продают и все остальное: плитку, сантехнику, «химию», швейные машинки, сетку «рабица» и т.д. А вокруг базара прямо на земле по выходным дням выкладывают вообще «все остальное», вплоть до полного непотреба. Ну кто, спрашивается, сейчас захочет купить фотоаппарат «Смена» или дисковод для 5-дюймового гибкого диска? (Свой я уже давно выкинул на мусорник.)

Но... Среди этого непотреба, если повезет, можно обнаружить и интересные экземпляры. Однажды я наткнулся на сборник документов и выступлений товарища Сталина 30-х годов. Почитав содержание, я уже собирался его купить. Меня очень заинтересовала речь Сталина на XVIII съезде ВКП(б) (март 1939-го). Но пока ждал продавца, решил для контроля ее полистать, и оказалось, что именно эти страницы из сборника вырваны. Жаль...

Строго говоря, этот сборник можно поискать и в[156] библиотеке. (О! Уже польза от базара — он оказывается источником названий некоторых книг.)

В другой раз, подходя уже почти ко входу на основную (официальную) территорию рынка, на земле напротив трамвайной колеи увидел стопку тонких брошюр с названием серии, с которой я когда-то встречался в каталоге библиотеки: «В помощь преподавателю дивизионной школы партийного актива» (Военное издательство Министерства Вооруженных сил СССР, Москва, 1946). Каким образом они тут оказались?! Кому, кроме меня, они могли быть интересны? И хотя они были не совсем той подсерии, что я был бы рад почитать в первую очередь, я купил все пять. Одна без обложки (про Богдана Хмельницкого, написана проф. Н.Н.Петровским — член-корр. АН УССР). Другая — проф. В.Пичета «Роль русского народа в исторических судьбах славянских народов» — была слегка погрызена крысами. И остальные представляли определенный интерес с точки зрения этих тем еще тогда, в том 1946 году — про борьбу с монголотатарами, немцами, шведами в 1242-м и вообще, как возникла Киевская Русь (от академика Б. Грекова). Открываешь пожелтевшую обложку и читаешь название: «Славяне. Возникновение и развитие Киевского государства. Выше его — «Академик Б. Греков». Внизу — ссылка на «Воениздат». А в самом верхнем правом углу лозунг: «За нашу Советскую Родину!» И возникает некое ощущение, что тут что-то не так... Но что?..

Однажды на одном форуме мне заметили, что таким образом советское военное ведомство заботилось о познавательном и культурном уровне советских военнослужащих. Возможно.

Тогда телевизоров/видиков не было, радио «под контролем». Вот и остается важный элемент — лекции.

Но... Ну я понимаю, если бы советские военнослужащие в первую очередь изучали геройское время Гражданской и Великой Отечественной войны. Хотя... Про последнюю слушатели таких лекций должны были и сами[157] знать немало. Солдатами и сержантами в 1946—1947 годах были парни 1925,1926 и 1927 годов рождения. «Младшие призывные возраста», увольняли которых с весны до осени 1951 г. после призыва (соответственно) в 1942, 1943 и 1944 годы... Откуда знаю? Мой отец, 1927 года рождения, рассказывал (особенно по праздникам). В детстве я неоднократно слышал его фразу: «А вот я служил срочную 6 лет!» Запомнилось...

И с Гражданской войной могли быть проблемы. Нет, книги, конечно, могли существовать. Например, публикации командарма 1-го ранга Ионы Якира 1922, 1928 и 1934 годов. Все вместе они были выпущены «Воениздатом» в 1957-м (случайно купил на том же Куреневском рынке). Но Иона Якир был расстрелян в 1937-м. И не только он из командиров Гражданской войны. Потому в 1946-м могли возникнуть лишние вопросы.

С этих позиций изучение XIII века — конечно, процесс поспокойнее.

Но... В той же серии «В помощь преподавателю дивизионной школы партийного актива» были опубликованы и другие книги. Например, Ильинский Я. «Финляндия» (1947), Волков А. «Страны Центральной Америки и Вест-Индии» (1947). В частности, во второй — про фашиствующие организации в Мексике и на Кубе. Причем, когда Сталин умер, упоминание про фашистские организации в Мексике куда-то пропало. Но об этом я узнал уже не на базаре, а в картотеке библиотеки. И не в первой попавшейся районной, а в одной из центральных столичных.

В БИБЛИОТЕКЕ

Там обнаружилось, что в 40-е годы была и другая серия — «Библиотека офицера ВМС». А в ней в 1946 г. в том же «Воениздате» была издана книга Сергея Маркова «Русские на Аляске»{281}.

С одной стороны, в ней излагается познавательная информация о том, как русские первопроходцы создавали[158] поселения на Аляске. Но вот издательство... Если бы она была издана какой-нибудь «Детской литературой» для детей среднего и старшего школьного возраста, да еще под каким-нибудь нейтральным названием (например, «Юконский ворон»), я бы на нее и внимания не обратил. Атак... (кстати, после смерти Сталина роман С. Маркова «Юконский ворон» несколько раз переиздавался в мирных издательствах.)

Но как оказалось, в библиотеках можно найти и вполне конкретные, но (мягко говоря) очень малоизвестные книги на военную тематику 40-х годов XX века. Только возникает проблема — что искать и как? Книг в «хорошей» библиотеке миллионы. Карточек в картотеке не менее. С чего начать? Конечно, можно пойти «прямым путем» — найти и просмотреть ящик с карточками на исследуемую тему («История СССР в 1941—1945 годы»). Но неплохой результат может показать и «нестандартный» подход. Например, в марте 2005 г. на военно-историческом портале «The Russian Battlefield»{282} в разделе «Позорный столб» я обнаружил длинную статью «Несостоявшийся историк» с критикой произведений В. Суворова{283}.

В ее 1-м параграфе автор портала Валерий Потапов много места уделил танкам. А вот следующие три параграфа («2. Резун об отсутствии карт», «3. Резун об артиллерии» и «4. Резун о снарядах на грунте») оказались гораздо короче. Причем самым коротким получился параграф об отсутствии карт. И затрагивается в нем только одна тема — отсутствие карт для территорий восточнее Днепра, что, дескать, вполне понятно, так как восточнее Днепра допускать противника не планировали. И все это подается с очередными криками о сплошном вранье Суворова. Но, извините, Суворов рассматривал тему карт в ДВУХ главах — не только в 14-й («Почему товарищ Сталин не расстрелял товарища Кудрявцева?» книги «Последняя республика»), но и в 16-й («С немецким разговорником по... Смоленской области»). А там речь шла не только о СОВЕТСКИХ картах НЕМЕЦКОЙ территории, брошенных У ГРАНИЦЫ, но и о брошенных там же вагонах с «Русско-немецким разговорником». И можно задать вопрос Потапову: а здесь Резун сбрехал или нет? Или эта тема не имеет отношения к его творчеству?