Особенности

Построенные в нарышкинском стиле здания нельзя назвать подлинно принадлежащими к стилю барокко в западноевропейском понимании. Нарышкинский стиль в своей основе — архитектурной композиции — оставался русским, и только отдельные, зачастую едва уловимые элементы декора заимствовались из западноевропейского искусства. Иностранцами, равно как и многими россиянами, знакомыми с западноевропейскими образцами барокко, нарышкинский стиль воспринимается как исконно русское архитектурное явление.

В нарышкинском барокко соединились традиции древнерусского белокаменного узорочья и новые веяния, заимствованные из западноевропейской архитектуры. Для зданий этого стиля характерны нарядность, декоративность, светская жизнерадостность. Вместо ясности и лаконичности допетровской архитектуры усадебные церкви нарышкинского барокко демонстрируют сложность плана и повышенную декоративность.

Лучшими образцами нарышкинского стиля считаются появившиеся центрические ярусные храмы, хотя параллельно с этой новаторской линией возводилось множество традиционных, бесстолпных, перекрытых сомкнутым сводом и увенчанных пятью главами церквей, обогащённых новыми архитектурными и декоративными формами. Колокольни больше не находились рядом с церковью, как это было распространено в XVII веке, теперь они располагались на самом фасаде.

Для стройных, часто центричных по композиции и многоярусных церквей, гражданских и жилых построек в стиле московского барокко характерны пышность белокаменного декора, в котором своеобразно переплетены орнаментальные и ордерные элементы западноевропейского барокко — картуши, «разорванные» фронтоны, колонки и пилястры с растительными капителями и т.п. Элементы наружной отделки типично маньеристического стиля использованы не для расчленения и украшения стен, а для обрамления пролетов и украшения ребер, как было принято в традиционном русском деревянном зодчестве.

Барочные декоративные кружева способствовали его жизнеутверждающему духу. Округлые объемы нарышкинских церквей не имеют ничего общего с криволинейностью барочных построек в архитектуре Европы. В российской интерпретации органично слились особенности именно московского зодчества, которому, прежде всего, была чужда перегруженность пышной объемной лепниной и скульптурой западного барокко.