Введение 5 page. По сути с самого начала Северной войны он возглавил артиллерию действующей армии, поскольку в первом же сражении под Нарвой в числе других русских

По сути с самого начала Северной войны он возглавил артиллерию действующей армии, поскольку в первом же сражении под Нарвой в числе других русских военачальников попал в плен командующий артиллерией генерал‑фельдцейхмейстер Александр Арчилович, имеретинский царевич (см. очерк о К.Е. де Крои). В столь ответственной должности Брюс показал себя достойно: его пушкари отличились при взятии Ниеншанца (1703) и Нарвы (1704), в сражении при Лесной (1708). С 1704 г. он стал, говоря современным языком, исполняющим обязанности генерал‑фельдцейхмейстера (эту должность без приставки «и.о.» он получил в 1711 г. со смертью Александра Арчиловича) и возглавил Артиллерийский приказ – главный орган управления этим важнейшим родом войск.

Полтавское сражение

В Полтавском сражении 27 июня 1709 г. Брюс командовал всей походной артиллерией в 72 орудия (см. очерк о А.Д. Меншикове). Сначала он нанес значительный урон противнику перекрестным огнем батарей на редутах, а потом, разместив орудия впереди редутов, в упор громил неприятеля. Метким выстрелом русские пушкари даже попали в носилки Карла XII, разметав их в щепы. Сами шведы признавали: «Пока длилось сражение, мы слышали такую сильную пальбу и грохот пушек, какой нельзя было представить, если бы не слышали его собственными ушами» [28].

Сразу же по окончании сражения Петр I пожаловал своему сподвижнику орден Св. Андрея Первозванного.

В дальнейшем Брюс занимался совершенствованием высшего органа артиллерийского управления (с 1719 г. управление войсками в мирное время осуществляла Военная коллегия, имевшая три отделения, в том числе артиллерийское). Он также осуществил реорганизацию и перевооружение артиллерии, которая к концу царствования Петра I насчитывала 480 орудий – такой численности не знала, пожалуй, ни одна армия мира. Участвовал он и в составлении Устава воинского 1716 г.

Оставаясь генерал‑фельдцейхмейстером, в 1717 г. Яков Вилимович стал сенатором, президент Берг– и Мануфактур‑коллегиями, ведавшими промышленностью России. Оказался востребованным и его талант дипломата, вклад этого разносторонне талантливого человека в заключение Ништадтского мира был оценен графским титулом.

Значительное возвышение в последние годы жизни Петра Великого сменилось у Брюса резким снижением сразу после смерти императора. «Генерал‑фельдцейхмейстер уже весьма ослабел», – докладывал о нем Екатерине I генерал‑прокурор П.И. Ягужинский. Узнав об этом, самолюбивый Брюс в июне 1726 г. немедленно подал в отставку и получил ее с одновременным производством в генерал‑фельдмаршалы.

К делам государственного управления он отношения больше не имел и доживал свой век в подмосковном поместье, отдаваясь любимому занятию – астрономии.

Граф Александр Борисович Бутурлин (1694–1767)

«Как полководец, граф Александр Борисович Бутурлин не может стоять в ряду со славными Задунайским, Рымникским; как верный подданный и примерный христианин, заслуживает уважения потомства», – такой сентенцией заканчивает очерк о А.Б. Бутурлине Д.Н. Бантыш‑Каменский [29]. Насколько прав историк в таком утверждении? По крайней мере, в одном он явно согрешил, по непонятной причине отнеся дату рождения своего героя на десять лет вперед.

На самом деле Александр Борисович родился в 1694 г. Его отец, капитан гвардии, получил смертельное ранение в битве при Лесной в 1708 г., поэтому юноше покровительствовал родной дядя Петр Иванович Бутурлин – собутыльник Петра I, «князь‑папа Сумасброднейшего, Всешутейшего и Всепьянейшего собора». В 1716 г. Александр именным указом был зачислен во вновь образованную морскую академию, любимое детище царя, по окончании которой взят Петром в денщики. Молодой человек, отличавшийся расторопностью и умом, пользовался расположением и доверием царя настолько, что тот лично позаботился о переходе к денщику имений, оставшихся после смерти его дяди. Особую благосклонность проявила к нему и цесаревна Елизавета Петровна, к которой Александр в 1727 г. был назначен камергером.

Как видим, карьера Бутурлина с самого начала складывалась как придворная. Обстановка интриг, бесконечная борьба придворных партий, отличавшая время от смерти Петра I до восшествия на престол Екатерины II, необходимость выживать в условиях, когда одни временщики стремительно возвышались, а другие столь же стремительно падали – все это наложило отпечаток на его характер, убеждения, нравственный облик и породило многие несимпатичные черты. «Статный и красивый, Бутурлин отличался всеми свойствами придворного человека, царедворца, умел приспособиться ко всем обстоятельствам и угодить сильным людям. Только при дворе чувствовал он себя в своей сфере и, получив какое‑нибудь назначение вне императорской резиденции, всегда стремился как можно скорее возвратиться ко двору» [30].

С воцарением Петра II он был награжден орденом Св. Александра Невского (ему достался знак ордена, отобранный у низвергнутого А.Д. Меншикова), пожалован в действительные камергеры и произведен в генерал‑майоры. Однако милость императора вскоре исчерпала себя. Петр, как известно, был влюблен в свою тетушку Елизавету, и от его внимания не ускользнули взаимные симпатии между цесаревной и красавцем камергером. Ревность юного императора подогревали князья Долгорукие, ставшие при Петре II первыми вельможами в России. Они сумели подружить юного государя со столь же юным князем Иваном (сыном Алексея Григорьевича Долгорукого) и добиться объявления сестры Ивана – Екатерины его невестой (см. очерк о В.В. Долгоруком). Чтобы сделать этот брак фактом, Долгорукие специально вызывали в юноше‑императоре охлаждение к Елизавете Петровне, а для этого распускали слухи о ее интимной близости с Бутурлиным.

Интриганам не удалось главное – стать родственниками императора, но в малом – дискредитации цесаревны и ее камергера – они преуспели. «Приискивают различные средства унизить княжну Елизавету, – писал один из иностранных наблюдателей. – Ей отказывают почти во всем, даже в пиве для ее людей. Ее лишили Бутурлина, ее советника, хотя с самыми дурными наклонностями, но Господь, во гневе своем, довел его до генерал‑майорства, и так как он открыто признается в своем неумении начальствовать, то полагают, что его отправят в Персию, где бы он научился своему ремеслу».

Александр Борисович действительно был незамедлительно удален от двора и отправлен в Украинскую армию, действовавшую против крымских татар. В царствование Анны Иоанновны его отправили на границу с Персией, где он пробыл с 1731 г. по 1733 г. В составе корпуса генерал‑поручика А.И. Румянцева он участвовал в многочисленных стычках с противником. С помощью вступившего в командование корпусом принца Людвига‑Вильгельма Гессен‑Гомбургского, покровительствовавшего Бутурлину, последнему удалось, ссылаясь на слабое здоровье, покинуть тяготившее его место службы.

С 1735 г. по 1740 г. Бутурлин занимал пост губернатора в Смоленске. В кратковременное правление Анны Леопольдовны в сентябре 1740 г. он был назначен армейским кригс‑комиссаром и в октябре произведен в генерал‑лейтенанты.

Само собой разумеется, что с вступлением на престол Елизавета Петровна вспомнила о бывшем сердечном дружке, хотя к этому времени она была окружена уже новыми людьми. По воле императрицы Бутурлин взял на себя управление Малороссией, а в день коронации Елизаветы Петровны был пожалован в генерал‑аншефы. Несмотря на то, что назначение в Малороссию было весьма почетным, оно пришлось не по душе Бутурлину, стремившемуся непременно вернуться ко двору. Коронация, состоявшаяся 25 апреля 1742 г., стало удобным поводом приехать в Москву с тем, чтобы уже никогда не возвращаться на Украину. Он получил новое назначение, предопределенное шедшей тогда войной со шведами. Елизавета поставила его во главе войск, расположенных в Эстляндии, Лифляндии и Великих Луках. А с отъездом двора в Петербург Бутурлину было вверено начальствование войсками, расположенными в Москве и ее окрестностях. В том же году Бутурлин стал сенатором.

Особое положение бывшего фаворита при дворе ощущалось на протяжении всего царствования Елизаветы. Бутурлин удостоился самых высоких пожалований: в 1747 г. – придворного звания генерал‑адъютант, позволявшего неотлучно находиться рядом с монархиней, в 1749 г. – чина подполковника лейб‑гвардии Преображенского полка (полковником была сама Елизавета), в 1751 г. – ордена Св. Андрея Первозванного, а 5 сентября 1756 г. в день тезоименитства государыни – чина генерал‑фельдмаршала с повелением присутствовать в Конференции при высочайшем дворе. В 1760 г. Александр Борисович со всем своим потомством был возведен в графское достоинство.

Работа в Конференции на несколько лет стала основной для новоиспеченного фельдмаршала. Образованная в 1756 г. как совет при императрице, Конференция стала по сути высшим государственным учреждением, которому по вопросам внешней политики и руководства военными действиями во время Семилетней войны фактически подчинялись Сенат, коллегии и другие центральные учреждения. В ее состав, кроме Бутурлина, вошли канцлер А.П. Бестужев‑Рюмин и его брат М.П. Бестужев‑Рюмин, генерал‑прокурор Сената Н.Ю. Трубецкой, вице‑канцлер М.И. Воронцов, сенаторы М.М. Голицын и П.И. Шувалов, начальник Тайной канцелярии А.И. Шувалов, фельдмаршал С.Ф. Апраксин и великий князь Петр Федорович (он же, став императором, в 1762 г. и ликвидировал ее).

Главные заботы Конференции заключались в приготовлении русской армии к войне с Фридрихом II. Когда боевые действия начались, входившие в состав Конференции взяли в свои руки все нити управления войсками. Главнокомандующий не мог и шага ступить без одобрения из Петербурга, что не могло не сказаться отрицательно на действиях армии. Это почувствовал сам Бутурлин, будучи в 1760 г. назначен, вместо П.С. Салтыкова, главнокомандующим. А ведь ему противостоял не какой‑то второстепенный полководец, а сам Фридрих II. Между тем не только Д.Н. Бантыш‑Каменский был невысокого мнения о Бутурлине как военачальнике. Современный историк также называет его «полной бездарностью в военном отношении» [31].

Александр Борисович, в самом деле, не имел ни полководческого таланта, ни сколько‑нибудь серьезного боевого опыта, его действия к тому же были связаны мелочными путами Конференции. Но не только. Зная об ухудшающемся здоровье императрицы, о пропрусских настроениях наследника престола великого князя Петра Федоровича, он хорошо понимал, что любое опрометчивое действие с его стороны может в одночасье обрушить карьеру.

К войскам Бутурлин прибыл осенью 1760 г. и, находясь на зимних квартирах, готовил армию к кампании будущего года. В мае 1761 г. он получил приказание отделить корпус для осады Кольберга, а с остальными силами идти в Силезию на соединение с австрийцами. Предполагалось навязать прусским войскам сражение, разбить их и окончить, наконец, изнурительную войну (см. очерк о П.А. Румянцеве). Если отправленный под Кольберг Румянцев действовал энергично и сумел взять одну из наиболее мощных военно‑морских крепостей, то попытки Бутурлина активизировать боевые действия совместно с австрийцами результата не дали. Фридрих II парировал все ходы союзников, тем более что те действовали нерешительно, с оглядкой и на Вену, и на Петербург. Подошла осень. Бутурлин выработал новый план с тем, чтобы отвлечь пруссаков от Силезии и Саксонии, прикрыть собой австрийскую армию, и таким образом дать последней возможность овладеть Силезией. Но армию оказалось невозможным обеспечить продовольствием, поэтому русский главнокомандующий отвел войска к Висле на зимовку. Таким образом, в кампании 1761 г. он не достиг никаких успехов.

Тут, однако, нельзя умолчать об одном эпизоде, положительно характеризующем Бутурлина. Речь идет о его участии в судьбе великого немецкого математика и физика Л. Эйлера, который с 1727 г. по 1740 г. жил в России, состоял членом Петербургской академии наук, а когда вернулся на родину, продолжал оставаться ее иностранным членом. На берлинский период жизни Эйлера пришлись драматические годы Семилетней войны. В огне погибла усадьба ученого. Получив доклад об этом, Александр Борисович приказал возместить все понесенные убытки, а императрица Елизавета Петровна повелела дополнительно выдать ученому огромную по тем временам сумму в 4 тысячи рублей.

Несомненно, такое отношение российских властей сыграло свою роль в решении Эйлера в 1766 г. вернуться в Россию. Почти половина его научных трудов была создана именно в этот последний период его жизни. Здесь, в России, он и скончался в 1783 г.

Что же касается Бутурлина, то в конце декабря 1761 г., сдав армию генералу В.В. Фермору, он убыл в Петербург. В дороге он получил милостивый рескрипт Петра III о назначении главнокомандующим в Москве. Опытный царедворец, однако, без особого труда уловил настроения умов при дворе, бывшие не в пользу Петра Федоровича, и ориентировался на Екатерину Алексеевну. 28 июня в день переворота он находился в ее свите и был, естественно, вознагражден за верное политическое чутье. Екатерина II, относившаяся с большим уважением к престарелому фельдмаршалу, подтвердила все его привилегии и пожаловала ему шпагу, осыпанную бриллиантами. Бутурлин оставался на посту московского генерал‑губернатора и главнокомандующего до конца дней своих.

Герцог Артур‑Коллей‑Уэлсли Веллингтон (1769–1852)

Победитель Наполеона при Ватерлоо – таким Веллингтон вошел в историю. После неожиданного возвращения французского императора с острова Эльба союзники стали спешно стягивать против него силы. Веллингтон принял командование над англо‑голландской армией. 6 июня 1815 г. противники сошлись у местечка Ватерлоо в 20 км южнее Брюсселя. Войска союзников были численно меньше французских, и сражение вначале не сулило им победы. Однако с подходом армии прусского фельдмаршала Г.Л. Блюхера соотношение сил резко изменилось (130 тысяч человек у союзников и 72 тысячи – у французов), что и позволило Веллингтону и Блюхеру разгромить Наполеона. После этого союзные армии, включая российскую, заняли Париж, и эпоха наполеоновских войн (1799–1815) завершилась.

Веллингтон родился 1 мая 1769 г. в Ирландии в родовитой семье. Образование получил в Итоне и военной академии в Анже (Франция). Военную службу начал в 1787 г., но довольно долгое время куда больше сил уходило на политическую деятельность в качестве адъютанта лорда‑наместника Ирландии, а позднее (в 1790–1795 гг.) – члена парламента Ирландии. А затем наступил этап, традиционный для любого британского офицера того времени – служба в колониальных войсках. В 1796 г. Артур‑Уэлсли был направлен в Индию, где по протекции своего брата, генерал‑губернатора, получил под свое начало дивизию и был назначен губернатором и командующим войсками в княжестве Майсур. Здесь он стал генерал‑майором, успешно воевал с местными князьями, превращая их в вассалов Великобритании.

После возвращения в 1805 г. на родину Веллингтон был возведен в рыцарское достоинство и избран членом палаты общин, а через два года вошел в состав правительства герцога Портленда в качестве государственного секретаря по делам Ирландии.

В 1808 г. возобновляется его военная карьера. В войнах против наполеоновской Франции он вплоть до 1813 г. выступал в качестве главнокомандующего союзными войсками на Пиренейском полуострове. Полководец нанес поражение войскам маршала Жюно при Вимейро, а в следующем году в ходе освободительного похода на Мадрид разгромил французские войска при Талавере, за что получил титул виконта Веллингтона.

Переброска в Испанию 70‑тысячной французской армии вынудила его отступить в Португалию. Вновь перейти в наступление британские войска смогли лишь в 1812 г. Артур‑Уэлсли взял штурмом город Сьюдад‑Родриго и крепость Бадахос. Испанские кортесы сделали его маркизом Торрес‑Ведрас, испанским грандом и герцогом Сьюдад‑Родриго, а принц‑регент дал ему титул графа Веллингтона. Но главное испытание на испанской земле ждало его при Саламанке. Во главе 50‑тысячной соединенной англо‑испанской армии полководец одержал блестящую победу над маршалом Мармоном и вошел в Мадрид, за что британской короной был пожалован титулом маркиза.

По мере того, как Наполеон, потерпевший поражение в России, вынужден был забрать значительную часть своих войск из Испании, Веллингтон получил благоприятную возможность для нового наступления. В июне 1813 г. он нанес поражение французам при Витории, имея, правда, почти полуторное преимущество в живой силе. Это сражение, завершившее освобождение Испании от французских оккупантов, принесло Веллингтону чин английского фельдмаршала.

В феврале 1814 г. он с войсками перешел Пиренеи, одержал несколько побед над отчаянно сопротивлявшимися войсками маршала Сульта и занял Тулузу, где его застало известие о заключении мира в Париже.

Удостоенный титула герцога, он был направлен послом Британии в Париже. Представлял свою страну на Венском конгрессе 1814–1815 гг., созванном победителями Наполеона для решения вопросов о послевоенном устройстве Европы. Вновь, образно говоря, достать меч из ножен его заставила весть о высадке в Марселе бежавшего с Эльбы французского императора. Победа при Ватерлоо принесла английскому полководцу поистине европейскую славу.

После заключения второго Парижского мира герцог Веллингтон был назначен главнокомандующим союзными войсками во Франции и оставался там до конца оккупации. В 1819 г. он вернулся на Британские острова и стал членом кабинета министров. Представлял свою страну в Ахене (1818) и Вероне (1822) на конгрессах Священного союза, о создании которого Россия, Англия, Австрия и Пруссия договорились еще при подписании второго Парижского мира. Назначенный в 1826 г. послом в России, герцог Веллингтон имел возможность лично поздравить Николая I с восшествием на престол.

С 1827 г. он – главнокомандующий английской армией, одновременно в 1828–1830 гг. – премьер‑министр, в 1834–1835 гг. – министр иностранных дел, в 1841–1846 гг. – министр без портфеля. Находясь на правительственных должностях, Веллингтон прославился консервативной позицией, последовательно выступая против реформы политического устройства страны. Покинув правительство, он сохранил за собой посты главнокомандующего армией, губернатора Тауэра, канцлера Оксфордского университета.

Герцог умер 14 сентября 1852 г. и был похоронен с почестями, соответствовавшими его статусу выдающегося полководца, государственного деятеля и дипломата, в лондонском соборе Св. Павла.

В 1814 г. после взятия Парижа Веллингтон, как и несколько ранее другие военачальники союзных армий – наследник шведского престола маршал Ж.Б. Бернадот (за Денневиц), прусский фельдмаршал Г.Л. Блюхер и австрийский фельдмаршал К. Шварценберг (за Лейпциг), был удостоен ордена Св. Георгия 1‑й степени [32]. В 1818 г. Александр I пожаловал ему чин российского генерал‑фельдмаршала в ознаменование совместной победы над Наполеоном.

Светлейший князь Петр Христианович Витгенштейн (1769–1843)

Первым наставником Петра Витгенштейна на военном поприще был генерал Вильгельм Христофорович Дерфельден. Этот екатерининский генерал на протяжении тридцати лет воевал рядом с А.В. Суворовым, был ценим генералиссимусом и знал, чему научить подчиненных. Под командованием Дерфельдена Витгенштейн отличился в войне с Барской конфедерацией, объединявшей польскую шляхту в ее стремлении отделиться от Российской империи. В сражении при Остроленке 18 октября 1794 г. он во главе эскадрона лихо атаковал вражескую батарею и захватил ее.

Суворов – природный «русак». Дерфельден – эстляндский немец. Витгенштейн – немец «нежинский» (в том смысле, что хоть и из старинной германской фамилии, но родился в Нежине). Всем им (а ведь и другим героям несть числа: грузин П.И. Багратион, шотландец М.Б. Барклай де Толли, сын курляндского барона и шведки Ф.В. Остен‑Сакен, сын этнического турка А.И. Кутайсов, армянин В.Г. Мадатов…) Россия была и горячо любимым Отечеством, и алтарем, на который они принесли ратный подвиг, а то и саму жизнь.

Петр родился в семье генерал‑лейтенанта на русской службе, но с юных лет воспитывался в доме президента Военной коллегии будущего генерал‑фельдмаршала Н.И. Салтыкова, который приходился родственником мачехе Витгенштейна. Уроженец провиции, он получил прекрасное столичное образование. В одиннадцатилетнем возрасте по обычаю того времени был записан сержантом в лейб‑гвардии Семеновский полк. В 1790 г. произведен в первый офицерский чин. Боевое крещение получил в войне против польских повстанцев, о чем уже говорилось выше. Его храбрость в сражении под Остроленкой, при штурме Праги и Варшавы была отмечена орденом Св. Георгия 4‑й степени.

Отважного офицера перевели на Кавказ: в сентябре 1795 г. Екатерина II вынуждена была двинуть в Грузию войска, чтобы остановить нашествие персов.

Витгенштейн отличился при взятии Дербента и был отмечен своеобразной наградой – его направили в столицу с ключами от крепости. По службе его рост после этого был впечатляющ: в 1799 г. он произведен в генерал‑майоры, а в следующем году назначен шефом Мариупольского гусарского полка.

Витгенштейн не раз сходился в бою и с поляками, и с турками, и со шведами. Но его имя в истории оставила, без сомнения, Отечественная война 1812 г. К моменту вторжения французов Петр Христианович, переживший при Павле I необоснованное увольнение в отставку и возвращенный на службу императором Александром I, был уже генерал‑лейтенантом, кавалером многих орденов, в том числе Св. Георгия 3‑й и 4‑й степени. В 1‑й Западной армии Барклая де Толли он командовал 23‑тысячным корпусом, и на него была возложена задача закрыть путь французам к российской столице по линии реки Двины.

Барклай, избегая окружения, с основной частью армии покинул Дрисский лагерь и направился к Витебску для соединения с Багратионом (см. очерк о М.Б. Барклай де Толли). Витгенштейн же остался, выполняя поставленную задачу. На русский корпус навалились корпуса Макдональда и Удино. Французские полководцы намеревались обойти его и замкнуть кольцо с тыла. Петр Христианович принял единственно верное, хотя и рискованное решение – последовательно напасть на войска противника, пока они действовали порознь.

Первым меткость русских орудий и силу русского штыка выпало испытать Удино. Боевое столкновение произошло 18 июля в районе деревни Клястицы. Оно переросло в трехдневное сражение, в котором с французской стороны участвовало более 23 тысяч человек, а с русской – 18. Огонь артиллерии, непрестанное маневрирование войск, четкие и своевременные приказы командующего – все работало на успех. Удино, потеряв до 10 тысяч штыков, вынужден был возвратиться к Полоцку. «Едва ли бы кто сделал лучше», – отозвался на результаты сражения при Клястицах М.И. Кутузов, говоря о нем, как «полной победе». Но и русским успех дался тяжело, за него было заплачено жизнью 4300 человек, в том числе легендарного генерала Я.П. Кульнева. В сражении был ранен в голову и сам Витгенштейн.

Полководец удостоился особых милостей императора. В обход установленного порядка, не имея еще ордена Александра Невского, он получил орден Св. Георгия 2‑й степени и ежегодную пенсию в 12 тысяч рублей, а его супруга стала кавалерственной дамой ордена Св. Екатерины меньшего креста.

Но почивать на лаврах времени не было: враг продолжал наступать. В первых числах августа к Удино присоединился генерал Сен‑Сир, после чего силы французов выросли до 45 тысяч человек против 17 у русских. Французский маршал вынашивал план, пользуясь почти трехкратным превосходством, дать под Полоцком решительное сражение и не только отомстить за поражение под Клястицами, но и ликвидировать, наконец, преграду на пути к Санкт‑Петербургу. Витгенштейн, который поначалу планировал перейти Двину, чтобы обрушиться на корпус Макдональда, вынужден был вносить в расчеты срочные поправки.

Не ожидая наступления со стороны превосходящего противника, он напал первым. Попытался рассечь боевые порядки французов, чтобы отрезать их корпуса друг от друга. Контратаковавшую дивизию Леграна русские приняли в штыки и отбросили к предместьям Полоцка. В атаке был ранен Удино, и командование принял на себя Сен‑Сир. 6 августа, предприняв отвлекающий маневр, он атаковал центр и левый фланг русских. Сражение с переменным успехом длилось целый день, и, потеряв примерно по 2 тысячи человек, стороны отошли на исходные позиции. Наполеон, желая вселить в Сен‑Сира дополнительное мужество, сделал его маршалом.

Но скорее это была победа русских, ибо враг продолжал топтаться на месте, не в состоянии продвинуться к столице Российской империи. Это в полной мере оценили соотечественники Витгенштейна.

Наш Витгенштеин, вождь‑герой,

Петрополя спаситель, Хвала!..

Он щит стране родной,

Он хищных истребитель,

– с таким легко объяснимым пафосом отозвался о нем В.А. Жуковский в поэме «Певец во стане русских воинов» [33].

Петербургское купечество поднесло полководцу 150 тысяч рублей. А от жителей Пскова он получил не менее дорогой дар – икону с изображением покровителя города Св. благоверного князя Гавриила и девизом «Чести моей никому не отдам». Государь повелел внести эту надпись в фамильный герб полководца.

Петр Христианович хорошо понимал, кому обязан такими почестями. Извещая корпус о подношении псковитян, он писал в приказе: «Я остаюсь в совершенной уверенности, что каждый из воинов 1‑го корпуса, защищая милую родину свою, подобно Св. князю Гавриилу Псковскому, надписавшему на мече своем: “чести моей никому не отдам”, докажет и впредь, что честь, Отечество и слава августейшего монарха нашего дороже жизни и всего нашего достояния».

10 августа русские войска отошли за реку Дриссу, готовые на новых позициях противостоять неприятелю. Но ни Макдональд, ни Сен‑Сир не предпринимали больше решительных действий. В течение почти двух месяцев стороны ограничивались лишь беспокоящими друг друга набегами. В кампании 1812 г. наступал перелом. 7 октября Наполеон покинул Москву и стал откатываться назад. Обстановка кардинально изменилась не только на московском, но и других направлениях.

Портрет генерал‑фельдмаршала князя П.Х. Витгенштейна

К этому времени Витгенштейн имел под началом уже 36 тысяч человек и ожидал прибытия еще одного корпуса в 12–13 тысяч, в то время как французы располагали 32 тысячами штыков. 6 октября Петр Христианович перешел в наступление и на следующий день с тяжелыми боями занял Полоцк. Еще заблаговременно от императора был доставлен пакет с повелением не вскрывать его до взятия города. Распечатав пакет в точном соответствии с предписанием, полководец обнаружил в нем рескрипт о производстве в чин генерала от кавалерии. Отступление из Москвы поставило фланговые корпуса французов в тяжелое положение. На своем театре военных действий этим воспользовался Витгенштейн. 11 октября, как только в Полоцке был наведен надежный мост, его корпус перешел на левый берег Западной Двины и стал преследовать французов. 18 октября при Чашниках он разбил войска Виктора, поспешившего из Смоленска на помощь своим, и Сен‑Сира. 25 октября взял Витебск, а 2 ноября нанес новое поражение Виктору при деревне Смольне (Смолянцы).

Жарким оказалось дело: шесть раз деревня переходила из рук в руки, русская пехота неоднократно бросалась в штыки. Обращаясь к войскам по случаю этой победы, Витгенштейн говорил в приказе: «Враги кичливые, изнуренные гладом, усталостью и холодом среди самой Москвы, изумленные чрезвычайной храбростью войск и неимоверными пожертвованиями соотчичей наших… уже бегут из пределов наших… Друзья! Довершим, с помощью Всевышнего, великий подвиг наш, оправдаем доверенность нам государя и Отечества, преодолеем все труды, еще предстоящие и… заставим удивленную Европу воскликнуть вместе с нами: “Велик Бог Русский! Кто против Бога и России!”» [34].

Петр Христианович отличался храбростью, был любим войсками, хорошо понимал природу боя. Все же он не смог утвердиться как военачальник, плодовитый на оригинальные идеи и способный вести крупные самостоятельные операции. (Советский историк Е.В. Тарле даже назвал Витгенштейна «третьестепенным полководцем» [35], хотя это уж слишком.)

Так или иначе, но он, действуя совместно с адмиралом П.В. Чичаговым, мог бы у Борисова победно завершить войну. Главная квартира поставила перед ними задачу воспрепятствовать переправе французской армии через Березину 15–16 ноября. До тех пор Витгенштейну и Чичагову приходилось соперничать на поле брани с наполеоновскими маршалами и генералами, а здесь в поединок с ними вступил сам Бонапарт. Имитируя строительство моста южнее Борисова, французский император организовал действительную переправу к северу от города, у Студянки, и так и ускользнул с небольшой частью войск.

«К несчастью, дорога оказалась для артиллерии непроходимой», – так объяснял неудачу историк Д.Н. Бантыш‑Каменский. К несчастью, добавим мы, русские военачальники слишком рано поверили, что французский император окончательно деморализован, способности к военному искусству потерял и на правом берегу Березины ему не бывать. И, как видим, напрасно. Правда, горькую пилюлю Витгенштейн все же подсластил победой над оборонявшими переправу войсками Виктора, потерявшего 5 тысяч человек убитыми и 13 тысяч пленными. У русских из строя выбыло 4 тысячи.