Роль ритуала в установлении легитимности власти

Этой существенной проблеме религиозной и политической жизни классического Китая посвящена книга профессора Х.Дж. Векслера (Иллинойский университет) о ритуале и символике в Танском Китае*.

Легитимность власти в Китае имеет отчетливо религиозный характер и во многом связана с ритуалом. По конфуцианским представлениям, легитимность проистекает от соединения человеческих усилий и повеления Неба, однако первые служат выявлению второго. Первый фактор важен, второй имеет решающее значение.

Вопреки расхожему мнению, китайский ритуал отличается необычайной гибкостью и непостоянством. Столкновение мнений в области ритуалистики чаще всего было «дымовой завесой» в борьбе за политическую власть между императором и бюрократией, но разве это не было свойственно и христианским религиозным спорам (в частности, и по поводу ритуала)? Танская эпоха — во многом переломная в истории Китая — имеет ключевое значение и для формирования теории ритуала. Она отмечена окончательной победой ритуальной школы Ван Су (195-256 гг.) над школой ритуала Чжэн Сюаня (127—200 гг.). (Первый — приверженец «школы новых письмен», второй — приверженец «школы древних письмен».)

Тесная связь ритуальных кодексов с династийной легитимностью обусловила их внутреннюю антиномичность: для обеспечения легитимности ритуалы новой династии должны были быть продолжением ритуалов старой, с одной стороны, а с другой — реализация нового «небесного повеления» диктовала необходимость размежевания с ритуалами старой, пришедшей в упадок династии. Поэтому отбор репрезентативных ритуалов для религиоведческого анализа представляет значительную сложность. Как полагает X. Векслер, такие ритуалы должны отвечать следующим критериям: 1) представлять плод теоретизирования ритуалистов, космологов (теологов) и чиновников (так называемую «институциональность»); 2) в «фокусе» ритуала должен находиться император; 3) у ритуала должен быть авторитетный текст в конфуцианском каноне; 4) история данного ритуала должна быть документирована (до Тан); 5) ритуал должен являться предметом дискуссии (при танском) дворе; 6) интерес к нему должен проявлять сам император, даже если данный ритуал редко практиковался.

См.: Wechsler H.J. Offerings of Jade and Silks: Ritual and Symbol in the Legitimation f the T'ang Dynasty. New Haven; L... 1985.

На этой методологической основе X. Векслер выделяет следующие ритуалы и ритуальную символику: 1) знамения, 2) церемония восшествия на престол, 3) «жертвоприношения в пригороде», 4) культ предков, 5) погребальный культ, 6) «полюдье» (объезд императором империи или ее частей), 7) жертвоприношения фэн и шань, 8) реформа календаря. В целом вся эта группа ритуалов дает хорошее представление о государственной традиции в религиозной культуре Китая.

Знамения служили мощным орудием в борьбе претендентов на престол в гражданских войнах конца династии Суй. В этот период начинают появляться знамения, насыщенные даосской и буддийской символикой. Подход к знамениям отличается практицизмом: неблагоприятные знамения могли игнорироваться, благоприятные — фабриковаться. Знамения сопровождали церемонию восшествия императора на престол, в которую входили следующие элементы: гадание о времени церемонии, ее месте, оглашение завещания предыдущего императора, принятие титула, передача печатей, сообщение Небу, выбор названия эры, выбор элемента (для новой династии), провозглашение амнистии, раздача вознаграждений, посещение храма предков.

Общий смысл этих жертвоприношений — оповещение Неба и Земли о принятии «мандата Неба». Демонстрацией особой связи императора с Небом и заботы о подданных служило изменение календарной системы.

В танский период продолжается процесс «политизации» имперской религии. Так, в традиционном для Китая культе предков вводятся жертвоприношения не только непосредственным предкам, но и выдающимся древним правителям Китая, не являвшимся предками правящего дома (что ранее было прерогативой только наследников этих родов). Они становятся «политическими предками».

Если раньше политическая харизма передавалась только внутри династии и только по наследству, то начиная с эпохи Тан династии оказываются включенными в уходящую в глубокую древность цепочку правителей Китая. Политическую власть разделял коллектив чиновников, ставших как бы членами императорской семьи.

На идеологическом уровне такая трансформация выразилась в смене концепции тянь ся вэй цзя («Поднебесная — достояние одной семьи) концепцией тянь ся вэй гун («Поднебесная — достояние всех»). Вообще понятие цзя (семья) начинает трактоваться как проявление эгоизма, предпочтение частного — общему. Гун в этом смысле означает дух открытости и сотрудничества, простирающегося за рам-

ки клановых связей. Смена цзя на гун равносильна отказу от эксклюзивности в пользу инклюзивности, от приватности в пользу публичности.

Однако этот процесс нельзя назвать демократизацией, поскольку одновременно происходит рост абсолютизма. Здесь нет, по мнению X. Векслера, противоречия торжеству инклюзивности над эксклюзивностью, поскольку абсолютистская власть более инклюзивна, что и проявилось во включении в число китайских подданных различных племен и народностей, в том числе инородцев (с сохранением их религиозных традиций). Характерно, что концепции абсолютистской власти были разработаны к эпохе Тан не только конфуцианцами (стоявшими у руля идеологии и государственной религии), но и даосами, и буддистами (в концепции чакравартина).

После эпохи Хань в китайском обществе происходит постоянное расширение сферы политико-правовой регуляции. Она проявилась во всех областях общественной жизни: создании новых кодексов законов, системе землепользования, организации армии, развитии поддерживаемой правительством образовательной системы, экономической деятельности и т.д.