Русское деревянное зодчество

Руками русских плотников сооружались и первые христианские храмы, в частности дере­вянная церковь Ильи в Киеве (первая половина X века). Уже в начале XII века искус­ство новгородских «древоделей» получило общерусскую известность. Видимо, ими же в 60-х годах XI века построен из дуба собор в Ростове. Когда он погиб в пожаре, ле­тописец отметил, что это была «соборная, див­ная и великая церковь, какой еще не было и не будет». Не менее замечательным является деревянный храм, посвященный новым рус­ским святым — князьям Борису и Глебу, в Вышгороде. По словам автора жития, князь Ярослав «возгради церковь велику, имеющу верхов пять и исписа всю и украси ее всею красотою».

Широкое развитие деревянного строитель­ства содействовало его совершенствованию и специализации, выделению мастеров. Первые известные нам по имени русские зодчие — вышгородские мастера Миронег (начало XI века) и Ждан-Никола (конец XI века). В руках мастеров плотничьего искусства сосре­доточивалось все строительство — военное, гражданское и культовое, что способствовало общности технических и художественных прие­мов, пониманию тесной связи зодчества с ландшафтом и важнейших законов архитектур­ного ансамбля.

На большей же части русской земли в обста­новке оскудения и опустошения в пору мон­голо-татарского ига главное значение приоб­рело деревянное зодчество, но от XIII—XIV ве­ков подобных памятников почти не сохрани­лось. Города не раз выгорали дотла, обвет­шалые здания заменялись новыми. Лишь косвенные данные позволяют наметить основ­ные черты деревянной архитектуры того вре­мени.

Рядовая городская застройка была сплошь деревянной, в подавляющем большинстве сла­гающейся из небольших однокамерных срубных домов. Более богатые жилища состояли из нескольких помещений и часто имели два этажа. Боярские и княжеские хоромы образо­вывали сложный комплекс срубов. Совокупность деревянных хором образовывала живописный ломкий си­луэт. Псковский летописец сравнивал нагро­мождение льда на реке Великой с хоромами: «Лед стал на борзе (быстро) неровно, как хо­ромы».

Наибольшее значение в ансамбле и силуэте города имели высокие деревянные храмы, «храмы великие», как называет их летописец. Летопись отмечает, что в пожаре 1408 года сгорели древние «чюдные церкви», которые «высокими стоянми [силуэтами] величество града Москвы украшаху». Высотная устремлен­ность здания в сознании человека той поры (как и на рубеже XII—XIII веков) была одним из важнейших признаков красоты и выражени­ем величия родной земли и ее городов. В Ве­ликом Устюге еще в 1290 году была построена «великая церковь» Успения — слож­ный по композиции храм «о двадцати стенах»,состоявший, очевидно, из высокого центрального восьмигранного столпа с квадратными прирубами притворов и алтаря. Некоторые иконы XIV—XV веков сохранили изображение подобных деревянных храмов, завершенных шатрами. Таким образом, есть все основания полагать, что в XIII—XIV веках сооружались сложные по композиции, значительные по площади и вышине шатровые деревянные храмы.

Большое распространение имели также клетские храмы, представлявшие собой сруб с прирубом алтаря и с крутой кровлей на два ската, на коньке которого ставилась главка. Такие церкви бывали и очень небольшими (церковь Муромского монастыря в Прионежье имела основную площадь менее 9 кв. м), и крупными сооружениями (церковь в Юксовичах, 1493, Ленинградская область).

Судя по уцелевшим памятникам деревянного зодчества XV — XVI веков, композиции церквей были очень разнообразны. Часто клетская основа храма неслa восьмерик, завершавшийся шатром, образуя очень характерный для церковного деревянного зодчества гип «восьмерика на четверике». Как для клетских, так идля столпообразных и сложных по композиции храмов характерны отсутствие внутренних опор, единство внутреннего пространства. Их внешний облик характеризуется мудрой простотой, монолитностью объемов, малым числом декоративных элементов.

Деревянное зодчество, как и в предшествую­щее время, было наиболее распространен­ным на Руси. Для XVII века мы располагаем уже значительным числом подлинных памятни­ков, позволяющих судить о многообразии и совершенстве произведений, созданных рус­скими плотниками. Они рубили не только крестьянские жилые и хозяйственные построй­ки, но и избы для горожан, хоромы для бо­гатого купечества и феодальной знати. Однако их искусство и теперь могло проявить себя во всю ширь прежде всего в крупных построй­ках, возводимых по заказу царского двора, и в сооружении храмов, на создание которых собирались большие «мирские» средства, обеспечивавшие возможность строительства крупных и технически сложных сооружений.

Выдающимся произведением светского де­ревянного зодчества являлся известный нам по рисункам и модели дворец в селе Коломенском (1667—1668), постро­енный плотничьим старостой Семеном Петро­вым и плотником-стрельцом Иваном Михайло­вым, частично перестроенный в 1681 году Сав­вой Дементьевым. Коломенский дворец пред­ставлял сложное сочетание больших и малых срубов-клетей, свободно расположенных или сгруппированных вокруг внутренних дворов, в зависимости от потребностей дворцового обихода. Главная группа помещений, обращен­ная к церкви Вознесения, отводилась под цар­ские хоромы. Здесь особенно эффектными были столовая изба, крытая кубоватой кровлей (четырехскатная кровля с «пучинами», напоми­нающая луковицу), и многооконный терем, связывающий столовую избу с государевыми хоромами. Далее располагались хоромы царе­вича и царицы. Подклеты занимали служебные помещения, поэтому жилые покои второ­го этажа связывались между собой и с при­дворными храмами переходами. Ансамбль дворца фактически не имел определенного главного фасада — с любой точки зрения открывались новые перспективы прихотливо сгруппированных объемов. Живописность ком­позиции подчеркивалась разнообразием форм - покрытий, включающих и шатровые вышки. Декоративное богатство дворца усиливалось обилием раскрашенной орнаментальной резьбы, позолотой деталей и раскраской кровель По словам иностранца Я. Рейтенфельса. дво­рец походил на «только что вынутую из футляра драгоценность». В архитектуре здания решительно преобладает тяга к сложной, не­сколько измельченной живописной композиции и богатство наружного и внутреннего уб­ранства. Эти же черты, как мы увидим в даль­нейшем, характерны и для каменного зодче­ства XVII века.

В деревянном культовом зодчестве при не большом числе основных типов храма создаются исключительно разнообразные по композиции произведения. Выразительность церквей и их доминирующее положение в поселении и пейзаже достигались большой высотой (до сорока — пятидесяти метров) и сложным си­луэтом венчающей части.

Так называемые клетские храмы, широко распространенные по всей России, представля­ют собой прямоугольный сруб — клеть, покры­тый двускатной кровлей, на которой возвыша­ется маковка с крестом. Благодаря большому подъему клинчатой кровли некоторые из них весьма эффектны по силуэту (например, цер­ковь села Спас-Вежи, 1628, ныне перевезена в Костромской музей деревянного зод­чества).

Излюбленным типом деревянного культово­го здания был, как и ранее, шатровый храм, обладавший наиболее выразительным силуэ­том. Основные варианты шатровых церквей — шатровый восьмерик с прирубами («восьмерик от земли»), создающий образ храма-башни; восьмерик на крестообразном в плане осно­вании, а также восьмерик на четверике, где прямоугольное в плане здание выше перехо­дит в восьмиугольный сруб-восьмерик, пере­крытый шатром. Иногда шатер увенчивает не восьмерик, а сруб, имеющий шесть или, реже, десять сторон. Среди наиболее значительных примеров деревянных шатровых храмов мож­но отметить церкви в селах Панилово (1600, Архангельская область), Варзуга (1674, Мурманская область), Согинцы (1696, Лениградская область), Пучуга (1698(?), Ар­хангельская область). Известны и многошатро­вые храмы, являющиеся комбинацией стол­пов— восьмигранного и нескольких восьмери­ков на четвертике (Троицкая церковь в погосте Ненокса, 1727, Архангельская область).

Стремление к динамичному силуэту храма привело к образованию особого типа высот­ной композиции — ярусным храмам, представ­лявшим нарастание уменьшающихся четвери­ков или восьмериков. Такова, например, цер­ковь Ширкова погоста (1697, Твер­ская область), где высота здания, равная поч­ти 45 метрам, подчеркнута сокращением чет­вериков и остротой клинчатых восьмискатных кровель.

В поисках сложного и богатого силуэта зод­чие со второй половины XVII века использо­вали и принцип многоглавия. Ранний пример — церковь в Чухчерьме (1657, Архангель­ская область) — довольно простой вариант этого типа. Позднейший памятник — Преоб­раженская церковь в Кижах (1714) — на основе сложного сочетания най­денных ранее приемов дает поразительный по красоте и своеобразию облик двадцатидвухглавого храма.

Следует отметить, что большая высота де­ревянных храмов была рассчитана исключи­тельно на восприятие снаружи, поскольку их интерьер имел сравнительно небольшую вы­соту, будучи ограничен сверху подвесным по­толком («небом»).

Рубленные храмы свидетельствуют о выда­ющемся архитектурном таланте народных мас­теров, умевших создать подлинные шедевры, достичь впечатления монументальности даже При сравнительно небольших размерах здания. Деревянные храмы обычно великолепно связа­ны с ландшафтом и имеют огромное значение для создания архитектурного ансамбля в сель­ских поселениях.

Сохранились и некоторые деревянные обо­ронительные сооружения XVII века — башни Якутского острога (1683), башни Братского острога, надвратная баш­ня Николо-Карельского монастыря (перевезена в музей села Коломенского, ны­не Москва).