Еще одна зацепка

В деле об убийстве неизвестной женщины у моста были уже сотни допросов, ответов, справок, планов, схем, рапортов, объяснений. Серебрянников уныло перелистывал все эти бумаги. Он бы с удовольствием отказался от дела: прошло уже три месяца с того дня, как они выезжали на место происшествия, но по‑прежнему ничего не изменилось. Василий подшил последнюю бумагу – это было сообщение о том, что Зоя Спартакова‑Ваганова жива и здорова. Поболтавшись несколько месяцев по различным городам, она вернулась к родным новороссийским пенатам.

– Тунеядка и распутная бабенка! – вслух проговорил старший лейтенант.

– Ого! Кого это ты так несешь? – удивился, входя в комнату, помощник дежурного по управлению лейтенант Козлюк. – Несчастная любовь, Вася, это предвестник большого настоящего чувства.

– Да иди ты… со своими чувствами, – взорвался Серебрянников. – Давай, чего принес.

Козлюка не обидел тон товарища, и он продолжал так же весело:

– Пять женщин ждут, чтобы ты принял участие в их судьбе. Вот получай пять заявлений. Полковник Емец приказал подобные штуки, где речь идет об исчезновении женщин, приносить тебе.

Он положил заявления и, насвистывая, удалился.

– Черт! – ругнулся Серебрянников. – То ни одного сообщения не поступало, а теперь пачками посыпались.

Василий взял заявления и пошел на доклад к полковнику.

– Как дела, настроение, старший лейтенант? – спросил Трофим Михайлович.

– Плохо, сказать откровенно, товарищ полковник, и дела, и настроение.

– Почему так?

– Я уже не верю в успех дела. Посудите сами, сколько мы людей перебрали, а толку что? Одни бумаги. Сегодня в один день пришло пять заявлений об исчезновении женщин.

– Так ты что предлагаешь, Василий? Заменить тебя кем‑то другим?

– Да, если можно.

– Конечно, можно: у нас, как ты сам знаешь, незаменимых людей нет. Мне тоже надоело это дело. Одни неприятности: Новый год из‑за него не встретил с семьей, преступник чуть не застрелил, из Москвы звонят, ругают. Я тоже отказываюсь.

– А как же?.. – удивился Василий.

– Да так. Я начальник, – поручу это дело другим. Пусть изучают наше с тобой многотомье. Как хотят.

– На это же уйдет масса времени, товарищ полковник.

– Пусть. Я встаю на твою точку зрения. Давай наметим, кому поручить дело.

Василий молчал, опустив глаза. Уши у него были красные.

– Я неправ, товарищ полковник. Разрешите мне продолжать работу по этому делу.

Емец хитро наклонил голову набок, улыбнулся.

– Разрешаю, старший лейтенант. И коль ты согласился искать убийцу, значит, и я присоединяюсь к тебе в компанию.

Трофим Михайлович подвинул к себе бумаги:

– Ты говорил, пять женщин потерялось в разных местах? Надо решить, за что нам в первую очередь взяться.

После двухчасового анализа работники милиции остановились на одной бумаге, пришедшей из Татарской республики:

«24 декабря из города Бугульма, – писали сотрудники Казанского уголовного розыска, – на работу в поселок Холмский Краснодарского края выехал подозреваемый в краже из магазина гражданин Цветков‑Раисов, он же Барышников Борис Николаевич, вместе со своей сожительницей Анной Ивановной Силичевой.

Нами получены сведения, что Цветков прибыл в поселок Холмский один, без Силичевой. Где находится Силичева, неизвестно. Поэтому просим установить местонахождение Силичевой, а также выяснить, не причастен ли Цветков к совершению кражи в магазине.

Для сведения сообщаем: Цветков‑Раисов, он же Барышников, в прошлом неоднократно судим за кражи».

– Понимаешь, – говорил полковник Василию, – Холмский сравнительно недалеко расположен от Афипского. Кроме того, убийство совершено таким варварским способом, который выдает матерого преступника, каким и является Цветков.

– Но мы же ищем военнослужащего, – проговорил старший лейтенант.

– И так и не так, – парировал Трофим Михайлович. – Мы ищем преступника в военной форме. Им может быть и невоеннослужащий, а, скажем, тот же Цветков, одетый в армейскую шинель. Вспомни, свидетели же не говорили, что они видели погоны у человека в шинели, который в тот роковой вечер стоял с женщиной у моста. А Цветкова надо проверить еще и потому, что он подозревается в краже.