Поворот дела

Миквол представлял собой обширную вулканическую плиту, шестнадцати километров длиной и девяти шириной, выступающую из черных вод полярного океана. С воздуха остров казался холодным и безжизненным. Отвесные пики высотой в сотню метров обрамляли его по краям, а между ними простиралась пустыня, усыпанная валунами и каменными обломками.

– Есть признаки жизни? – спросил я.

Медея пожала плечами. Нам ничего не удавалось обнаружить. Огоньки и диаграммы на дисплеях приборов мигали и скакали как сумасшедшие – магнитные бури выводили оборудование из строя.

– Мне приземлиться? – спросила она.

– Может быть, – сказал я. – Но вначале сделай еще один заход к югу.

Мы заложили вираж. Облачный покров был низким, и клубы холодного тумана окутывали мрачные очертания острова.

В кабину вошел Фишиг.

– Говоришь, здесь были какие‑то здания? – спросил я.

– Станция слежения, – кивнул он, – которую Силы Планетарной Обороны использовали в первые годы после освобождения. Ее оставили еще несколько десятилетий тому назад. Располагалась в глубине острова. У меня есть только примерные координаты.

– Что это? – Медея указала на южные утесы.

Внизу мы смогли различить несколько заброшенных пристаней, посадочные доки и блочные ангары, сгруппированные у подножия скалы. Железнодорожные рельсы, опирающиеся на ряд ржавеющих столбов, спускались от одного из самых больших ангаров.

– Это постройки аэродрома, – сказал Фишиг. – Он использовался для снабжения острова, когда здесь еще размещались сотрудники СПО.

– Там какое‑то морское судно. Довольно большое, – сказал я и посмотрел на Медею: – Садись вон там. Утес рядом с ангарами. Катер спрячем среди скал.

Было невероятно холодно, в воздухе висел сырой соленый туман. Эмосу, Дахаулту и Медее я приказал оставаться на борту, а остальные приготовились к высадке. Уже на трапе я спохватился и обвернулся к Вервеуку:

– Ты тоже остаешься на борту, Бастиан.

Он обеспокоенно посмотрел на меня. Опять этот проклятый тоскливый взгляд.

– Мне бы хотелось, чтобы кто‑то, на кого я могу рассчитывать, присматривал за катером, – не моргнув глазом, солгал я.

Выражение его лица немедленно переменилось: гордость, чувство собственной важности.

– Конечно, сэр!

Мы прошли по утесу, тянущемуся вдоль высоких скал, и направились к блочным строениям. Такие здания можно было встретить во всех концах Империума. Их собирали из стандартных модулей. Время и непогода заметно потрепали постройки. Окна были забиты досками, а прогнившие стены из прессованного искусственного волокна покрывали многочисленные заплаты. Дождь и соленые брызги смыли краску с наружных панелей, но кое‑где еще можно было различить потускневшие гербы Сил Планетарной Обороны Дюрера.

Хаар и Фишиг шли впереди. Дуклан вскинул винтовку к плечу и опустил на глаз прицел. Годвин спокойно нес оружие в опущенной руке. Датчик перемещений потрескивал и пощелкивал на его левом плече. Мы с Расси держались позади них, а Елизавета, Кара и Бегунди замыкали шествие.

Фишиг указал на рельсы, которые мы видели с воздуха.

– Похоже на канатный подъемник или фуникулер. Доходит до вершины утеса.

– Функционирует? – спросил Расси.

– Сомневаюсь, сэр, – ответил Фишиг. – Он старый и давно не ремонтировался. Мне не нравится, как выглядят те кабели.

Основные канаты подъемника представляли собой толстые стальные тросы, но сейчас они слабо покачивались на ветру между опорами и казались весьма ненадежными.

– Впрочем, есть лестница, – добавил Фишиг. – Прямо в скале рядом с подъемником.

Мы подошли к заброшенным причалам. Если не считать завываний ветра, тишину нарушало только тихое позвякивание ржавых цепей. У причала был пришвартован корабль – современный океанический двадцатиметровый экраноплан цвета полированной стали. Трафаретные изображения на его борту подсказали нам, что это чартерное судно из Финъярда – предположительно то самое, которое Туринг нанял, чтобы добраться до острова.

Матросов или кого‑нибудь из команды видно не было, да и все люки оказались задраенными. Наши приборы не определяли и работы какой бы то ни было автоматики.

– Хотите, чтобы я забралась внутрь? – спросила Кара.

– Возможно…

Крик Хаара не дал мне договорить.

Он стоял в дверях ближайшего модульного строения – посадочного ангара, установленного над водой на сваях, – и указывал в темноту здания. Я поспешил к нему. В полумраке я смог увидеть четыре тела, лежащие на дощатом настиле у пересохшего колодца. Фишиг опустился на колено возле одного из них.

– Местные моряки. Документы так и лежат в их карманах. Рабочие из Финъярда.

– Как давно их убили?

Фишиг пожал плечами:

– Возможно, они пролежали здесь сутки. В каждом случае по одному выстрелу в затылок.

– Экипаж судна.

Годвин поднялся.

– Дело начинает проясняться.

– Почему же они не сбросили тела в море? – поинтересовался Хаар.

– Потому что экраноплан весьма сложен в управлении и экипаж им был необходим живым, чтобы добраться сюда, – предположил я.

– Но если они убили их, как только оказались здесь… – заговорил Хаар.

Я прошелся по ангару.

– Это значит, что они не собираются покидать остров. По крайней мере, не на этом судне.

Я приказал Каре Свол взломать дверь рубки экраноплана. Внутри не оказалось ничего интересного, только кое‑какое оборудование и разный хлам, принадлежавший экипажу. Все остальное пассажиры забрали с собой.

Единственное, что нам удалось узнать, учитывая грузоподъемность экраноплана и количество спасательных жилетов, так это то, что с Турингом на Миквол могло прибыть порядка двадцати человек.

– Они отправились вглубь острова, – решил я. – И туда же двинемся мы.

– Передать Ди, чтобы готовила катер? – спросил Бегунди.

– Нет. Мы пойдем пешком. Мне бы хотелось подобраться к Турингу как можно ближе, прежде чем он обнаружит нас. Катер мы сможем вызвать, когда он нам потребуется.

– Медее это не понравится, Грегор, – предупредила Биквин.

Я и сам это прекрасно понимал.

Я полагал, что Медея заслужила право отомстить за отца. Месть не могла быть достойным мотивом для действий инквизитора. Но не для своевольного, вспыльчивого боевого пилота.

Однако ее невоздержность могла стать нам помехой. Я хотел взять Туринга чисто, и меня вовсе не радовала мысль, что, обуреваемая слепой яростью, Медея сорвется и натворит дел.

Биквин была права. Медее это и в самом деле не понравилось.

– Я иду!

– Нет.

– Я иду с вами!

– Нет! – Я схватил Бетанкор за руку и заглянул ей в лицо. – Ты не пойдешь. Не сейчас.

– Грегор! – завопила она.

– Послушай! Подумай об этом спокойно…

– Спокойно?! Этот ублюдок убил моего отца…

– Послушай! Я не хочу, чтобы нас обнаружили раньше времени. Это означает, что катер останется здесь. И мне необходимо, чтобы судно было готово взлететь по первому сигналу, то есть ты должна остаться на борту! Медея, ты единственная, кто может им управлять!

Она освободилась от моей руки, отвернулась и уставилась на волны.

– Медея?

– Ладно. Но я хочу быть там, когда…

– Ты там будешь. Я обещаю.

– Клянешься?

– Клянусь.

Она медленно развернулась и посмотрела на меня. В ее глазах все еще горела ярость.

– Поклянись на своей тайне, – сказала она.

– Что?

– Сделай это по‑главиански. Поклянись на своей тайне.

Теперь я вспомнил. Главианская традиция. Они считали, что клятвы более надежны, если подтверждаются обещанием разгласить самые личные, самые глубокие тайны. Полагаю, в давние времена это означало, что главианский пилот обязуется обменяться ценными техническими или навигационными секретами с кем‑то еще, что являлось испытанием на верность и честность. Однажды, много лет назад, этого от меня потребовал и Мидас. Он заставил меня пообещать ему трехмесячный отпуск, когда я вынуждал его работать чрезмерно много. Но такой возможности не представилось, потому что на нас наваливалось то одно, то другое дело, и в итоге мне пришлось рассказать ему, что я люблю Елизавету и каждой клеточкой своего тела мечтаю быть вместе с ней.

Тогда это было самой глубокой, самой темной моей тайной. Как все‑таки меняются со временем некоторые вещи.

– Я клянусь на своей тайне, – сказал я.

– На самой серьезной тайне.

– На своей самой серьезной тайне.

Она сплюнула под ноги, а затем быстро облизала свою ладонь и протянула ее мне. Я повторил эти жесты и пожал ее руку.

Мы оставили Бетанкор, Эмоса, Дахаулта и Вервеука в боевом катере и направились к каменной лестнице.

К тому времени, как мы достигли вершины, пошел дождь и последние ступени стали предательски скользкими. Соленый ветер налетал с моря, пробираясь под наши одежды.

Я беспокоился о Поле Расси. Он был старше меня более чем на век и хотя старался не подавать виду, но после подъема выглядел усталым, задыхался и даже побледнел.

– Я в порядке, – сказал он, тяжело навалившись на трость. – Не суетитесь.

– Ты уверен, Поль?

Он улыбнулся.

– Грегор, я слишком много лет провел в залах судов и архивах. Происходящее кажется мне почти приключением. Я уже и забыл, как мне это нравилось. – Расси поднял трость и взмахнул ей, словно саблей. – Пойдем?

Мы продвигались вглубь острова. Фишиг прихватил с собой ауспекс, настроенный на сигнал базы СПО. С нее мы и решили начать. Небо светилось мутной белизной. Полосы тумана липли к земле, словно дымовая завеса. Дождь не прекращался ни на минуту. Пейзаж не радовал глаз – сплошь острые скальные выступы и крутые, темные лощины, усыпанные щебнем. Из земли кое‑где торчали антрацитово‑темные, местами покрытые потеками вулканического стекла камни – некоторые размером с человеческую голову, а некоторые – с боевой танк. Зловещее, унылое место. Одноцветный мир.

Спустя два часа мы добрались до одной из периферийных вышек станции слежения. Изъеденную ржавчиной конструкцию венчали металлические лепестки, некогда бывшие приемными антеннами.

– Мы уже близко, – сказал Фишиг, сверяясь с ауспексом. – База СПО за следующим мысом.

Станция слежения СПО 272 была основана вновь организованными Силами Планетарной Обороны вскоре после освобождения Дюрера. Она стала частью глобальной системы наблюдения, в которую входило еще примерно три сотни аналогичных баз. СПО Дюрера были способны круглосуточно отслеживать орбитальный трафик, местную транспортную сеть и даже основные космические и варп‑перемещения, собирая жизненно важные тактические сведения в данном регионе субсектора. В течение двадцати лет после аннексии территории систему наблюдения постепенно сокращали. В итоге оставили только цепочку сканирующих маяков на высокой орбите и подчиненную подсеть сенсорных буев, разбросанных по всей системе Дюрера.

В конце концов, приблизительно три десятилетия тому назад СПО покинули и эту устаревшую станцию и были, несомненно, рады тому, что им никогда больше не придется совершать обходы среди этих суровых скал.

Станция располагалась на берегу длинного полярного озера, с северной стороны обрамленного острыми скалами. Его гладкая, мерцающая, смолисто‑темная поверхность время от времени покрывалась рябью, ледяные ветра разгоняли клубившийся над водой туман.

Восемнадцать длинных домов были выстроены вокруг круглого здания генераторной станции. Ангар, достаточно большой, чтобы разместить в нем несколько десантных кораблей или орбитальных перехватчиков, складские помещения, многочисленные машинные цеха, маленькая часовня Экклезиархии, центральный командный пост с прилегающими конструкциями, радиально расходящимися от него во все стороны, скопление вышек с антеннами.

Все это было отдано на милость стихии. Типовые сборные здания состарились и обветшали, окна были забиты досками. Улицу между зданиями загромождал ржавеющий хлам: старые топливные баки, остовы грузовиков, покрытые коррозией металлические ставни.

От главной антенны остался только каркас, развернутая на запад полусфера, образованная стальными перекладинами и ржавыми балками. Отражаясь в черном зеркале озера, это сооружение больше походило на останки какого‑то гиганта, точнее – на обнажившиеся ребра огромной грудной клетки.

Стараясь оставаться незамеченными, мы вышли на холодное побережье и направились к ближайшему длинному строению. Все, кроме Бегунди, взяли оружие на изготовку. Ауспекс Фишига, как и его датчик перемещений, указывал на наличие живого существа где‑то неподалеку. Однако из‑за проклятых магнитных возмущений приборы не могли определить расстояние до обнаруженного объекта.

Я сделал спутникам знак сохранять молчание и жестом приказал Хаару продвигаться по левой стороне улицы, а Фишигу – по правой. Неплохо было бы послать вперед и Кару, но, как я и просил, она держалась рядом с Расси, крепко сжимая штурмовую винтовку в обтянутых перчатками руках. Поль извлек из складок темных, отороченных мехом одеяний многоствольную «перечницу»[1], выглядевшую весьма экзотично.

Биквин держалась позади, чтобы ее аура ментальной пустоты не вступала в конфликт с моим сознанием. Перед высадкой на Миквол она сменила свой официальный наряд на стеганый, облегающий комбинезон и прочные сапоги и завернулась в темно‑зеленый бархатный, украшенный вышивкой плащ с капюшоном. Посох она оставила на борту катера. В руках Елизаветы поблескивал изящный длинноствольный микролазерный пистолет, подаренный мной на ее сто пятидесятый день рождения. Щечки его рукоятки были инкрустированы жемчугом. Вообще это оружие являло собой настоящий шедевр, изготовленный еще в древности магосом Нуелом с Гиенны. Изящный, элегантный и невероятно мощный пистолет очень подходил Биквин.

Фишиг подал сигнал Хаару. Хаар опустился на одно колено, чтобы обеспечить моему рослому помощнику прикрытие, пока тот направлялся к черному ходу следующего длинного строения. Я отправил Бегунди им на помощь. Так до сих пор и не вытащив пистолетов из кобуры, он побежал вперед легкой, размашистой походкой.

Дождавшись его, Фишиг скользнул внутрь здания, а через несколько секунд за ним последовал и Бегунди.

Мы подождали с минуту, а затем Бекс появился в дверях и знаками позвал нас подойти.

Укрыться от сырости и ветра, конечно, было хорошо, однако в темных, пропахших тленом внутренностях старого модульного барака оказалось не многим лучше. Мы вошли внутрь. Хаар с Карой встали на страже у дверей, а Бегунди прошел вперед.

Фишиг что‑то нашел.

Вернее, Фишиг кого‑то нашел.

Грязный, иссохший и завшивленный старик сжался в углу, скуля каждый раз, когда по нему пробегал луч фонаря Годвина. Если бы я увидел такого человека на улицах Эриаля, то принял бы его за нищего. Но здесь все было иначе.

– Дай мне фонарь, – сказал я.

Старик с затравленным видом подался назад, когда я направил на него луч яркого белого света. Все его тело было покрыто коркой грязи, он был изможден, явно голоден и очень напуган.

Но, несмотря на это, я смог опознать его одеяния.

– Отче?

Он застонал.

– Отче, мы друзья. – Я отстегнул свою инсигнию и протянул ее старику, чтобы он смог ее рассмотреть. – Я инквизитор Грегор Эйзенхорн, Ордо Ксенос Геликана. Мы прибыли сюда по официальному запросу. Не бойтесь.

Священник посмотрел на меня, нервно заморгал и медленно протянул заскорузлую руку к инсигнии. Я позволил ему взять ее. Несколько долгих минут он внимательно рассматривал знак Инквизиции. А затем руки его задрожали и он заплакал.

Жестом приказав Фишигу и остальным отойти назад, я опустился возле старика на колени.

– Как вас зовут?

– Д‑дроник.

– Дроник?

– Отец Эришаль Дроник, глава прихода Миквол, благословен будь Бог‑Император Человечества!

– Храни нас всех Бог‑Император, – ответил я. – Вы можете рассказать мне, как здесь оказались, отче?

– Я всегда был здесь, – ответил он. – Солдаты, может быть, и ушли, но пока здесь стоит часовня, есть и приход, а значит, есть и священник.

Во имя Золотого Трона, этот старик жил здесь в одиночестве в течение тридцати лет!

– Эту территорию так и не десакрализовали?

– Нет, сэр. И я благодарен за это. Выполнение священного долга перед этим приходом дало мне время на раздумья!

– Скорее уж на то, чтобы сойти с ума, – пробормотал Хаар.

– Довольно! – бросил я через плечо.

– Позвольте мне убедиться, что я правильно вас понял, – обратился я Дронику. – Вы служили здесь священником, и, когда СПО покинули базу, вы остались и заботились о часовне?

– Да, сэр, именно так.

– Как же вы выжили? – поинтересовался Фишиг. Прирожденный детектив, он хотел узнать все подробности этой истории.

– Рыба, – ответил священник, и, судя по ужасающе зловонному дыханию, я был склонен ему поверить. – Рыба… Раз в неделю я спускался к посадочной площадке и ловил рыбу, а улов коптил и хранил в ангаре. Кроме того, солдаты оставили много консервов. А что? Вы голодны?

– Нет, – быстро проговорил Фишиг, явно не готовый к великодушию и гостеприимству старика.

– Почему же вы прячетесь здесь? – мягко спросила Биквин.

Дроник посмотрел на меня так, словно просил разрешения ответить.

– Продолжайте, – кивнул я.

– Они выгнали меня, – сказал он. – Из моего ангара. Подлецы. Они попытались убить меня, но, знаете, я умею бегать!

– Не сомневаюсь.

– Почему они выгнали вас? – вновь вступил в разговор Фишиг.

– Им был нужен ангар. Думаю, они хотели заполучить мою рыбу.

– Уверен, что это так. Копченая рыба здесь в цене. Но ведь им было нужно что‑то еще?

– Они нуждались в пространстве, – с унылым видом кивнул старик.

– Зачем?

– Для работы.

– Какой работы?

– Они ремонтируют своего бога.

Я бросил косой взгляд на Фишига.

– Своего бога? И что же это за бог?

– Уж не мой, это точно! – воскликнул Дроник, а затем внезапно замер, словно задумавшись. – Но, тем не менее, это бог.

– Почему вы так говорите? – спросил я.

– Он большой. Все боги большие. Верно ведь?

– Как правило.

– Вы сказали «они». – Расси присел рядом со мной. – Кого вы имеете в виду? Сколько их здесь? – Тон Расси был мягким и успокаивающим.

Я ощутил тонкий след психического воздействия, осторожно пущенного им в ход. Неудивительно, что он приобрел репутацию великого инквизитора. Каким же я был глупцом, что сам до сих пор не задал этих простых вопросов!

– Божьи кузнецы,– ответил старый священник. – Не знаю их имен. Их девять. И еще девять. Потом четырнадцать других. И пятеро.

– Тридцать семь? – выдохнул Фишиг. Дроник поморщился.

– О, их куда больше. Девять, еще девять, четырнадцать, пять, десять, три и шестнадцать…

– Слабоумие, – взглянув на меня, прошептал Расси. – Старик способен запоминать их количество только по группам, которые видел. Он не способен к идентификации целого.

– Я не дурак, – неожиданно встрял Дроник.

– Этого я и не говорил, отче, – ответил Расси.

– И не безумец.

– Конечно.

Старик глупо улыбнулся и кивнул:

– У вас не найдется рыбы?

– Босс! – внезапно прошипел Хаар.

– Что случилось? – Я быстро вскочил на ноги.

– Движение… в тридцати метрах… – Его дальномер попискивал, считывая показания.

Хаар стоял на коленях в дверях, держа оружие на изготовку.

– Что ты видишь?

– Неприятности. Восемь вооруженных мужчин. Идут стандартным армейским пехотным строем. И идут они сюда.

– Должно быть, мы где‑то задели сигнализацию, – предположил Бегунди.

– Я не хочу ввязываться в драку. Пока не хочу.– Я посмотрел на остальных. – Предлагаю уйти через другой выход и перегруппироваться.

– Мы должны взять его с собой. – Расси указал на старого священника.

– Согласен. Пойдем.

Бегунди открыл дальнюю дверь барака и пошел вперед. Биквин двинулась следом, а за ней – Фишиг. Поль нагнулся, чтобы помочь священнику подняться.

– Пойдем, отче, – сказал он.

Увидев протянутую руку, Дроник вскрикнул.

– Вот дерьмо! Нас обнаружили! – воскликнул Хаар. – Они идут!

Лазерные лучи, яркие и яростные, внезапно влетели в дверной проем и пробили дыры в прогнившем прессованном волокне.

Кара нырнула в укрытие. Хаар не шелохнулся, и я услышал, как протрещала его лазерная длинностволка.

– Минус один, – удовлетворенно произнес снайпер.

Мы с Расси подняли старого священника на ноги и потащили к заднему выходу. Позади нас снова раздался треск лазгана, к которому присоединился стрекот штурмовой винтовки Кары Свол. Ответный огонь забарабанил по стене барака и пробил в ней отверстия.

– Вытаскивай его, – прокричал я Полю и побежал к двери.

Встав рядом с Карой, я несколько раз выстрелил из болтерного пистолета через выбитое окно. Ответные лазерные лучи пролетали над улицей и расплескивались по стене здания. Несколько человек в серых громоздких доспехах бежали в нашу сторону, изредка останавливаясь для того, чтобы разрядить очередную обойму.

Внезапная догадка, четкая и ясная, вонзилась в мое сознание. Я бросился к Каре и Дуклану.

– Уходим! – провыл я.

Мы едва успели добежать до выхода, когда внутри барака разорвалась первая граната. Дверной проем, у которого недавно сидел Хаар, охватило пламя. Во все стороны полетели куски прессованного волокна.

Взрывной волной нас выбросило на улицу.

Фишиг помог мне подняться.

– Шевелись! Шевелись!

Из раны на виске Кары текла кровь, а Хаар был контужен, но мы все равно побежали по грязной дороге наверх к главной антенне.

Внезапно нам преградили путь трое мужчин. Все они были вооружены лазерными винтовками и одеты в утепленную боевую броню.

«Гекатеры» оказались в руках Бегунди быстрее, чем любой из нас успел поднять оружие. Я заметил только, как на дорогу полетели гильзы. Все трое нападавших растянулись на земле.

Бегунди ринулся вперед и уложил еще двоих, невесть откуда выскочивших противников. А потом Бекс молниеносно развернулся, упал на спину и срезал с крыши очередного стрелка.

Еще пятеро мужчин, выломав дверь барака, открыли по нам огонь. Фишигу и Каре удалось убить троих. Биквин одним метким выстрелом в голову уложила четвертого. Попадание из моего болтера откинуло тело пятого на несколько метров назад.

– Шип? Эгиду жаждешь? Рисунок клятвы? – неожиданно проквакал мой вокс.

Медея следила за происходящим по вокс‑линку.

– Ответ отрицательный! Шип желает Эгиде отдохнуть под крылом! – ответил я на глоссии.

– Эгида кипит. Кровавый цветок.

– Эгида, отдохни, во имя трижды сожженного. Как статуя, до исхода времен.

– Грегор! Пусти меня!

– Нет, Медея! Нет!

Мы попали в серьезную переделку. Вокруг метались лазерные лучи и взрывались болтерные заряды. Фишиг и Хаар сумели занять выгодные позиции и прикрывали остальных плотным заградительным огнем. Кара и Биквин методично выбирали цели и клали неприятеля одного за другим. Бегунди неистово палил из своих пистолетов‑близнецов. Я стрелял осторожно, аккуратно прицеливаясь, прикрывая собой старого священника. «Перечница» Расси грохотала и сверкала, накрывая врагов свинцовым шквалом. Каждые несколько секунд он вскидывал свою трость и посылал вперед рябь психотермического пламени, срывавшегося с серебряного навершия.

– Соберитесь с Волей! – прокричал я. – Поль, тебя это касается в первую очередь.

Он кивнул.

– Выйти из укрытия! – приказал я, используя Волю в полную силу.

Подобное грубое воздействие могло уложить на землю всех, кто находился около меня в радиусе нескольких метров. Однако Хаар, Бегунди и Кара специально тренировались для того, чтобы избегать воздействия моих псипотоков. Биквин была неприкасаемой, а Фишига защищал обруч, надетый на голову. Заранее предупрежденный мной Расси поднял ментальный щит. И только старый священник, вскрикнув, застыл на месте и обмочился.

Нападавшие вышли из укрытий, все еще сжимая дымящееся оружие и тупо моргая округлившимися от удивления глазами.

Бегунди, Фишиг и я открыли огонь и перебили их за несколько секунд.

Победа.

Длившаяся какое‑то мгновение.

Внезапно Дроник сорвался с места и проворно засеменил по улице. Поля скрутили конвульсии. Я тоже почувствовал нечто. Неожиданный всплеск фонового псионического резонанса. Нечто вроде болезненно яркой вспышки света.

Меня отбросило назад и ударило о стену ближайшей постройки. Из носа хлынула кровь. Бегунди и Кара упали на колени. Хаар всхлипнул и тяжело осел на землю. Даже защищенный обручем Фишиг почувствовал ментальную волну и покачнулся. Только Елизавету она не затронула.

– Что? Что случилось? – оглядев нас, закричала Биквин.

Я знал, где расположен источник псионического воздействия. Ангар. Мне с трудом удалось распрямиться, как раз вовремя, чтобы увидеть, как крыша здания задрожала и выгнулась, словно что‑то толкало ее изнутри. Нечто огромное поднималось из чрева ангара, вышибая целые сегменты кровельного покрытия.

Должно быть, оно покоилось там, а теперь его активировали. То, что мы почувствовали, было только отголоском включившихся ментальных контактов.

С ужасающей отчетливостью я понял, что теперь Фэйда Туринга практически невозможно остановить.

Я допустил непростительную ошибку. Я недооценил Фэйда и его возможности. Он больше не был тем жалким дилетантом, прислужником варпа, которому мы когда‑то позволили ускользнуть.

В его распоряжении был титан, прокляни его Император.

У него был боевой титан.