Срочно требуется королева Виктория

Собственно говоря, я мало что знаю про королеву Викторию, которая правила британской империей какое‑то жуткое количество лет, чуть ли не полвека. Одно несомненно: по имени этой королевы целую эпоху в жизни Великого Острова назвали «викторианской». Именно тогда был создан стиль жизни и символический образ поведения настоящего британца девятнадцатого столетия: чопорный, железно регламентированный до интимных мелочей, пронизанный сотнями неписаных правил, с идеалом целомудрия, сдержанности, строгой дисциплины, умеренности в потреблении. Те образы «настоящего джентльмена» и «настоящей леди», которые за чашкой чая ведут церемонные разговоры о погоде и упаси боже от каких бы то ни было фривольностей, – пришли к нам именно из викторианской эпохи. Ни до нее, ни после англичане такими не были, что породило забавную путаницу – до сих пор народы мира ждут от британцев «викторианского» поведения, которого уже взять решительно неоткуда.

И ведь не было никаких особо крупных полицейских мер для внедрения «викторианства» – просто личность королевы что‑то излучала такое правильное для душевного и умственного склада тогдашних британцев, что дело наладилось само собой. Англичане тоже были мастера распутничать, безобразить на религиозной почве и головы королям рубить. Нелишне вспомнить, что хромой бес Байрон родился именно на Острове и смущал своими окаянными песнями весь читающий мир. И вдруг – тишь да гладь, правда покоящаяся на крепком фундаменте огромной, прекрасно вооруженной и воинственной армии. Ведь это королеве Виктории принадлежит одно из самых остроумных изречений, когда‑либо сделанных верховными правителями на государственных советах. Когда военный министр заявил: «…А в случае поражения…», королева ответила: «Случай поражения нас не интересует».

Ничего похожего на «викторианство» в нашем Отечестве не было никогда. Так, разве в романах Тургенева что мелькнет, и то призраком. Мы не Остров, мы Континент, и регламент публичного поведения нам был писан разве что в эпоху Домостроя, да и тогда боюсь, что не шибко соблюдался. При Советской власти, правда, средства массовой информации обязаны были соблюдать известное целомудрие, но это не касалось частной жизни граждан. Граждане могли сколько угодно сморкаться в два пальца и рассказывать непристойные анекдоты при дамах, заваливаться в гости без предупреждения и выкладывать в разговорах без стеснения самые интимные вещи.

Что уж и говорить о новейших временах, когда бесстыдство стало образом жизни и затопило экраны и страницы. Как мы распустились! И как мы распустили мир! Непристойная бабенка, присвоившая себе имя Мадонна, которая на сцене имитировала половой акт с распятием, пишет детские книжки. Какие‑то полусумасшедшие девки панельного вида в трусах и бюстгальтере воют со сцены и получают за это миллионы. На нашем ТВ цензура коснулась только определенных тем и нисколько не затронула область насилия и разврата – этого ложкой ешь, и бесконечные документальные фильмы о «ночных бабочках» грязнят эфир уже лет двадцать. Только что видела, как на государственном телевидении красуются каждые полчаса шеренги женщин в нижнем белье (какая‑то реклама)… Широко улыбающиеся, жалкие, несчастные, безмозглые, оставленные без защиты, полностью обесцененные, оскверненные тушки женщин, заполонившие информационное поле страны, властно призывают к появлению какой‑то новой и на этот раз русской королевы Виктории.

Чтобы она как‑то сморгнула чары Мерлина и сказала, что фигурировать в публичных местах в нижнем белье – ужасно стыдно, что торговать телом – позор, что разврат должен тихо и скромно гнездиться в потаенных углах, а не расхаживать с видом полного права, что «известные женщины» – это погибшие созданья, которых должны спасать миссионеры, что потеря девственности без брака – несчастье…

Сначала, конечно, над этими речами посмеются. Не слишком дружно и не очень весело, но посмеются. А потом, если наша королева будет спокойно их повторять, смех постепенно замрет на губах. Те, кто сегодня на авансцене бесстыжести, начнут тихо отступать вглубь времени, а те, кто сегодня в унижении и в загоне как люди старомодные и несовременные, – проявляться наружу. Это завсегда так происходит, если крепко держаться за свою веру и не отступать.

И будет так хорошо, так чопорно, так строго, и каждый маленький намек на «что‑то такое» вызовет радостное биение сердца, и начнутся целомудренные, обстоятельные книги про «него» и «нее» в духе сестер Бронте, и бедные идиотки‑женщины, наконец, резко возрастут в цене.

Виктория, где ты?!

2008