В дыму костра

Ветки кустов горят с травою сизым дымом,

Рубит топор на плахе ветхий хлам

И чудится мне облако над Римом,

А в облаке большой античный храм.

В дыму костра проскакивают тени

Монахов инквизиции святой

И Рим гудит, вот Македонский – гений

Ведет войска не на парад, а в бой.

Патриции собрались в Колизее,

Ведет сенат очередной закон,

Имперский дух гуляет по аллее,

Слышен монет волшебный легкий звон.

Вот появилось в дыме новое виденье,

Горит девица, боже, Жанна Д’арк,

И вой толпы над нею, привидения

Вельмож, царя, народа и зевак.

Над Петербургом хмарь дождей и сырость,

В дыму летит над скошенной травой,

Несет Петру Великому на милость

Решения оставить за собой.

Со стапелей скатился в море новый,

Сверкающий над волнами фрегат,

Орда по полю мчится и бедовый

Свистит по ветру кованый булат.

Война идет в дыму, грохочут танки,

Шквал пуль в накале сильного огня,

Люди в агонии, в конвульсиях, подранки,

Валькирия на крупе у коня.

Пыль полетела, как над целиною,

В дыму костра, уставшего гореть,

Портреты Сталина, Ура супергерою,

Кому‑то жизнь, ну а кому‑то смерть…

Костер горит, уничтожает пламя

Весь мне не нужный, ветхий хлам,

А дым его вверху полощет знамя,

Прошлых событий, не известных ныне нам…

И тогда я подумал, что есть Человек,

Человек, который звучит гордо.

Человек с большой буквы…

НЕ ДАЙ – ТО БОГ, НАОБОРОТ…

И в межсезонье и в сезон дождей,

Вопрос один: ты грешник, господин?

К греху толкает дьявол, он учитель

Страстей, пороков и кривых надежд,

И он, ведь всем известно, искуситель

И умников, и глупеньких невежд.

Он змеем был во времена Адама,

Ну, а сейчас, кто знает, лик его,

Подчас гуляет где‑то возле храма

В одеждах нищего, принявшего ярмо.

Или представится галантным кавалером,

Расшаркавшись, ни, Боже мой,

Красавец, эрудит, для всех примером

Он служит жизни яркою стрелой.

Вопрос один меня интересует,

Зачем мне суета безликих дней,

Кто правду, как художник намалюет,

Чтобы почувствовать ее еще сильней.

Ведь дьявол ловок, на грехах разлита

Жизнь в чаше нашей, и от них пьяна.

Да, ложь сладка, крепка и ядовита,

Хоть, правда, как глоток воды, сильна,

Уставший путник пьет вино забвенья,

Лишь похмеляясь чистою водой.

Нам не хватает в жизни очищенья,

Вот и живем с больною головой…

«Вставало солнце, на границе…»

Вставало солнце, на границе,

У горизонта виден свет,

Я рад сегодняшней зарнице,

Все остальное в жизни – бред.

Все суета, все дрязги, мелочь,

А вечер – бархатный сезон,

И день безжалостный, он – сволочь,

Всю душу вымотает вон.

Живем как будто на вокзале,

И вечно счастья, счастья ждем,

Все чаще, словно на вулкане,

Все интереснее живем.

То ледники, то потепленье,

Стремительно летит прогресс,

На остановках удивленье

И от увиденного, стресс.

Инсульт, инфаркт и деревянный,

Из грубого помола лес,

Наш мир любимый и желанный,

Зачем же я, в другой полез?

Но таковы законы жизни,

Придумал их не я, не я,

Одни ведут тебя к Отчизне,

Другие подсказал змия.

И, если так, по упрощенке,

Одни ведут тебя наверх,

Ну, а другие по щебенке,

Тянут на дно, во сладкий грех.

И там и тут ждут с нетерпеньем,

В какие двери ты войдешь,

Раз не познавши очищенье,

То как же в сумерках поймешь…

«Нас приглашают, двери шире…»

Нас приглашают, двери шире

Распахнуты, в поклоне ждут,

Фигуры белые немые,

Не говорят, а мыслят тут.

Здесь все без слов и без обмана,

Одежды белые нужны,

Здесь все без лживого тумана,

Здесь мысли светлые важны.

Умеешь мыслить, видишь двери,

В них не влезает скарб и ложь,

Войди нагим, тебе поверят,

Здесь бестелесна молодежь.

Нет возрастов и нет болезней,

Есть цель, задачи и талант,

Здесь счастлив каждый, мир безбрежный

Всем открывает музыкант…

«В другой мир двери приоткрыты…»

В другой мир двери приоткрыты,

Не видно за дверями тьму,

Но там соблазны не забыты,

Там рады вору и лгуну.

Там во грехе, во тьме паденья

Горит огонь людских страстей,

И нет там больше очищенья,

Лишь крики грешников за ней.

В дыму, в огне и в вони смрада,

В кипящей сере и смоле,

Тот, кто всю жизнь желает Ада,

Найдет те двери в темноте…

«Да, мы разные, ребята…»

Да, мы разные, ребята,

Как сказал когда‑то Маркс,

Пионеры, октябрята,…

Все мы делимся на класс.

И живем мы по системе,

Не так много их, систем,

Выбор часто, как в диллеме,

Связан с множеством проблем.

Коммунизм капиталистам

Не дает никак уснуть,

Ведь не нужен альтруистам

Развитой, собачий путь.

У других жизнь на мгновенье

Выбилась из колеи,

Не при – сое – единенье,

Прокричали из струи.

В жарких странах лишь с повязкой

Бегают и все орут:

Жизнь у нас давно, как в сказке,

Племенной нашли мы путь.

Образ жизни тоже разный,

Кто‑то трудится, как вол,

Есть богемный и заразный,

Олигархов произвол.

Средний класс и класс богатый,

Нищий класс, или Люмпен.

Грустный класс и класс распятый,

А есть просто Гуимплен.

Кто – то святость ищет в жизни,

Хотя слаще жить в грехе,

Классы мы в своей Отчизне,

Разбиваем по руке…

«Я никого не осуждаю…»

Я никого не осуждаю,

Жизнь каждому, как дар дана,

И сам все чаще размышляю,

Где Бог тут, а где Сатана.

Поступки, мысли и движенье,

То шаг назад, то шаг вперед,

То грязь по уши, очищенье,

Победы лик, наоборот.

Стремлюсь к вершине, глянуть просто,

На мир, открывшийся извне,

Я нагружаю свои кости,

Ползу наверх, знакомо мне,

То ощущение вершины

И ощущение себя,

Я, как осел подставил спину,

Для этой жизни, жизнь любя…

Иду, и мысли рвутся в мозги,

А тело тянет груз вперед,

О, мои мысли, мои розги,

Опять кричат мне: Идиот!

Я все о жизни размышляю,

Бесценный груз, бесценный дар.

Когда вершины достигаю,

Бросаюсь вниз и как Икар,

Ломаю крылья, мысли, кости,

Смертельный, делая прыжок,

Я отправляюсь к Богу в гости,

Не дай‑то Бог, наоборот.