Иероистория. Николай Бердяев, как и Анри Корбен, писал, что циклы откровения, о которых мы упоминали и о которых говорят христиане и мусульмане

Николай Бердяев, как и Анри Корбен, писал, что циклы откровения, о которых мы упоминали и о которых говорят христиане и мусульмане, не должны пониматься как хронологические этапы. Они относятся не к истории, а к тому, что они называют "иероисторией" - священной историей, события которой не следуют в линейном порядке. Место их свершения - мир души, мир иерофаний. Таки образом, они считают, что эти периоды являются стадиями внутреннего развития человека, а не историческими периодами. Относящиеся к ним исторические факты являются лишь проявлением событий священной истории, предназначенных для нашего научения и духовного становления. Поэтому в то время, как одни люди находятся на первом уровне откровения, другие, пережившие опыт Восьмого Климата, Мира Образного, живут уже во времени Духа, потому что они стали Друзьями Бога через свой внутренний опыт.

И именно к такому развитию ведут настоящие посвященческие Ордена. Мистические опыты их основателей легли в основу появления различных групп, которые являются, тем не менее, ветвями одного дерева, связанными со стволом одного и того же духовного рыцарства. Жан-Батист Виллермоз говорил в этой связи о "Высоком Священном Ордене", уходящем корнями в начало мира (19). Современное розенкрейцерство говорит о невидимом Ордене - Великом Белом Братстве, чьим проявлением на видимом уровне является Орден Розы и Креста. И именно в этом отношении нужно искать его истоки.

Конечно, это происхождение нельзя доказать документами, и легко понять, что эта идея отталкивает историков рационалистов. Но она меньше оттолкнёт тех, кто, как, например, Мирча Элиаде, призывает к новому взгляду на происхождение духовных движений - эзотерических и посвященческих. В этом отношении исследования Анри Корбена представляются очень ценными, и именно по этой причине мы так часто ссылались на него в данной статье. Его рассуждения позволяют думать, что жизнеописание Кристиана Розенкрейца может читаться как провидческое повествование, подобное описанию нахождения Изумрудной Скрижали. Это жизнеописание представляет собой духовный опыт, встречу с Совершенной Природой, открывающей секреты Творения. Это не биография реально существовавшего человека, а история "персонажа", связанная с Миром Образным - миром, который А.Корбен считает возможным источником родства посвященческих традиций. Так, "Fama Fraternitatis" становится в один ряд с посвященческими преданиями, которые от начала времён побуждают людей присоединяться к Братству, которое трудится в тишине над возрождением Света Мира.

Поэтому можно лучше понять Михаэля Майера, когда он представлял розенкрейцерство вышедшим из египетских и брахманических духовных учений, из Элевсинских и Самофракийских мистерий, наследовавшим магам Персии, пифагорейцам и арабам. Мы можем почувствовать, где происхождение посвященческого движения выходит за рамки собственно истории и где оно вписывается в иероисторию, которая записывается не в документах, а в мире души. Не говорил ли Ньютон в своих алхимических трудах, что истины воплощены в мифах, баснях и пророчествах?

Часть VI. Химическая свадьба

Алхимия в XVI веке

В 1616 г. была опубликована книга "Химическая свадьба Кристиана Розенкрейца", которую считают Третьим розенкрейцерским Манифестом. Её напечатал в Страсбурге Лазарь Цетцнер, издавший также "Химический Театр" и множество трактатов по алхимии. "Химическая Свадьба" значительно отличается от двух первых Манифестов. Во-первых, хотя эта книга и была опубликована анонимно, известно, что её автором был Иоганн Валентин Андреэ. Во-вторых, она своеобразна по форме: это алхимический роман-автобиография.

Наука той эпохи переживала весьма бурное развитие. Насколько можно судить по многочисленным публикациям того времени, научный прогресс отнюдь не пошёл во вред жизнеспособности алхимии. Алхимия вносила свою лепту в исследовательскую мысль, и по этому поводу Франк Грайнер заметил, что "современный мир возник не только на почве успехов механики, но зародился, среди прочего, и в ретортах делателей золота и добывателей квинтэссенции" (1). В XVII в. алхимия расширяет свои горизонты. Она стремится стать обобщающей наукой, включая и область практической медицины, а её духовная направленность возрастает. Она также пытается включиться в общий процесс осмысления истории Творения, трагической космогонии, повлекшей за собой не только Грехопадение человека, но и Грехопадение Природы. Таким образом, алхимик по отношению к человеку выступает в роли врача, содействуя его обновлению, духовному возрождению; но в равной же мере он выступает и как врач Природы. Как указывал Св.Павел, Тварный мир в страдании влачит своё земное существование, ожидая освобождения от человека (2). Герхард Дорн, ученик Парацельса - один из типичных представителей этой тенденции развития (3). В её же русле, столь богатом публикациями, лежит и "Химическая свадьба Кристиана Розенкрейца".