Русская история как социокультурное целое

Как бы ни отличались друг от друга относительно "законченные", замкнутые в себе парадигмы российского культурно-исторического опыта, между ними есть нечто общее, узнаваемое. Сколько бы ни насчитывалось "Россий" в истории русской культуры, — это именно история русской, а не какой-либо иной культуры, несмотря на всю несомненную ее "прерывность", дискретность, несмотря на все свои резкие, подчас весьма драматические "разрывы". Здесь представляется особенно важным осмысление типологически сходных культурно-исторических ситуаций (методом аналогий, при помощи средств историко-типологического анализа и культурологической компаративистики) и, далее — построение гипотез наиболее вероятных тенденций их внутреннего развития и разрешения по сходным или близким сценариям. общее, повторяющееся в истории национальной культуры — это именно то, что составляет основу традиций, культурно-исторической преемственности и национального менталитета культуры, что определяет единство национальной культуры на всех этапах и фазах ее становления и развития как ценностно-смыслового единства. Специфика культурной истории заключается в том, что, во-первых, культурное время обратимо и в истории культуры мы можем свободно перемещаться вдоль по оси времени вперед и назад или одновременно пребывать в нескольких культурных эпохах (что особенно характерно для культурологии); во-вторых, культурные явления и процессы принципиально неверифицируемы и в этом отношении мифологическая или религиозная картины мира оказываются равноправными не только между собой, но и в принципе сопоставимыми с научной и художественной картинами той же эпохи или других эпох. В-третьих, и здесь это для нас особенно важно, между разными культурными эпохами, в том числе весьма далеко отстоящими друг от друга, можно наблюдать определенное ментальное и ценностно-смысловое сходство, а значит, прослеживать культурно-историческую преемственность и периодичность повторяемости.

" пульсирующий" характер российской истории (как на уровне собственно культурных, так и общецивилизационных процессов): периоды невыносимого социального давления, "сжатия", централизации (в формах государственного деспотизма и терроризма, безудержного насилия, выступающего как средство тотального "порядка" и принудительной жесткой организации во всех сферах материальной и духовной жизни государства) сменяются периодами "разрежения", расслабления, превалирования центробежных тенденций, распада государственной целостности и социокультурного единства (либо в формах культурного многоголосия, либо — социальной анархии, бунта, стихии "вольницы", криминального "беспредела" и финансово-экономического коллапса). Сопоставление и сравнительное изучение социодинамики ситуаций беспорядка, "хаоса", "смуты" позволяет с большой степенью очевидности представлять наиболее вероятные сценарии развития политико-экономических и социокультурных процессов на переломных этапах отечественной истории, прогнозировать пути выхода из кризиса и самую возможность преодоления или хотя бы смягчения "хаоса", общественной стабилизации, достижения социокультурного равновесия или по меньшей мере исчерпания деструктивной энергии общества. Так, к “равновесным” структурам в русской истории относятся эпохи начальной Киевской Руси, Московского царства, русской классики XIX века, советская эпоха (особенно сталинский ее период); напротив, “неравновесные” структуры представляют Древняя Русь накануне и в период Крещения, Русь накануне монгольского завоевания и под ордынским игом, Россия накануне, во время и после Петровских реформ (XVIII век), Серебряный век и послереволюционные двадцатые годы ХХ века, постсоветская эпоха (начиная с “перестройки”). Преобладание то центростремительных, то центробежных тенденций в обществе и его культуре, чередование эпох с преимущественно централистскими интенциями и эпох, рефлексирующих свою периферийность, строгой периодичностью выражает раскачивание “цивилизационного маятника”, пульсацию культурно-цивилизационного развития нации. менталитет русской культуры отличается особой, даже, можно сказать, принципиальной противоречивостью, двойственностью, амбивалентностью. Это противоречивое единство культуры, не имеющей "середины" и тяготеющей во всем ко взаимоисключающим крайностям, с одной стороны, отразило (а в чем-то и предопределило, обусловило) каждый раз воспроизводящуюся, глубоко укорененную социокультурную нестабильность, непредсказуемость развития событий, выражающуюся в "колебании" от одной крайности к другой ("эффект маятника") — явления, связанные с евразийской пограничностью русской культуры. сущность национального менталитета русской культуры заключается именно в двусоставности ее ядра, являющего собой буквальное "единство противоположностей", или, может быть, точнее — "раздвоение единого". При этом каждая из "половинок" противоречивого целого — на любом этапе исторического развития русской культуры — утверждается за счет постоянного противоборства (диалога, полемики, состязания, спора, идейной конфронтации, а подчас и прямо бескомпромиссной войны) со своей противоположностью; без этой борьбы, критики, обличения, перманентного спора теряет смысл само существование каждого из двух противостоящих друг другу полюсов: они взаимодополнительны по отношению друг к другу, "победа" одного равносильна его "поражению" в борьбе, так как нарушает равновесие всей бинарной системы, расшатывает "баланс сил", что и приводит к катастрофическим последствиям для целого, утрачивающего необходимую для своего "жизнеобеспечения" полноту. Диалогизм отношений двух "центров" порождает постоянное "мерцание" противоречащих смыслов, постоянную конфликтность противоположных тяготений, потенциальную нестабильность системы, непредсказуемость ее саморазвития (что, собственно, и нашло свое отражение в знаменитой "дилемме Тютчева — Губермана": "Умом Россию не понять" и "Пора уже,... мать, умом Россию понимать"), ее исключительный динамизм и внутреннюю напряженность, "пассионарность" — как культуры, постоянно существующей в метакультурном контексте — многозначном, противоречивом, принципиально многосоставном, многоукладном — этнически, экономически, социально- политически, конфессионально, лингвистически и т.д.

Отсюда происходят такие характерные свойства русской культуры, как ее самокритичность, способность к самоотрицанию (что отмечал как отличительную особенность русской культуры уже Белинский), радикализм в осуществлении переоценки ценностей (вплоть до нигилизма), острота и резкость дискуссий и полемики по коренным мировоззренческим и более частным культурным вопросам, особая системообразующая роль критики в развитии общества и его культуры (включая критику социальную, политическую, моральную, религиозную, философскую, литературно-художественную и т.д.). Отсюда же не только потенциальная готовность русской культуры и общественной жизни ко всяческим конфронтациям и расколам, начиная с религиозного и политического и кончая эстетическим, чисто литературным, стилевым, но и настоятельная потребность в его преодолении, в достижении и утверждении некоего обобщающего и "снимающего" в себе все противоречия "всеединства", как правило, утопического, несбыточного, но от этого не менее привлекательного и желанного идеала. важна здесь не столько извечная расколотость российского общества и русской культуры (на радикалов и консерваторов, реформаторов и фундаменталистов, "государственников" и анархистов и т. п.), сколько противоположное ей стремление к единству. незавершенность разнообразных социокультурных процессов, Утопизм русской культуры