Глава 12. После того взрыва прошло шесть месяцев

После того взрыва прошло шесть месяцев. Дейне удалось отделаться сотрясением мозга, треснувшим ребром, сломанным запястьем и огромными синяками. Йовану раздробило ногу, но в остальном все было в порядке, если не считать ссадин и царапин. Мэтт Бейкер приказал Дейне немедленно возвращаться, но случившееся еще больше укрепило в ней решимость остаться.

– Эти люди дошли до крайности, – объясняла она Мэтту. – Я не могу их покинуть. Если будете настаивать на своем, я уволюсь.

– Это шантаж?

– Вот именно.

– Так я и думал, – фыркнул Мэтт. – Я не позволю никому меня шантажировать. Ясно?

Дейна промолчала.

– Как насчет отпуска? – осведомился Мэтт.

– Не нужен мне никакой отпуск, – пробормотала девушка. До нее донесся глубокий вздох.

– Хорошо. Оставайтесь. Но, Дейна…

– Что?

– Обещаете быть осторожной?

Где‑то на улице послышалась пулеметная очередь.

– Даю слово.

Днем и ночью в городе не прекращались бои. Дейна не могла спать. Каждый взрыв означал еще одно уничтоженное здание, еще одну бездомную семью, новых убитых и раненых.

Рано утром съемочная бригада «Вашингтон трибюн» отправилась работать. Подождав, пока затихнут раскаты от взрыва очередного снаряда, Бенн Албертсон кивнул Дейне:

– Десять секунд.

– Готова.

Повинуясь знаку Бенна, она повернулась спиной к руинам и взглянула в камеру.

– Этот город медленно исчезает с лица земли. Он уже ослеп, потому что электричество отключено, оглох, потому что радио– и телестудии не работают, остался без ног, потому что общественный транспорт не функционирует…

На экранах возникла детская площадка со ржавыми скелетами качелей и горок.

– Когда‑то давно, в другой жизни, здесь играли малыши и воздух звенел их смехом.

Орудийная канонада все приближалась, неожиданно взвыла сирена воздушной тревоги. Однако никто не всполошился. Люди продолжали спокойно шагать по тротуарам, словно ничего не замечая.

– Вы слышите сирену? Очередная воздушная тревога. Предупреждение немедленно прятаться и бежать. Но жители Сараево давно поняли, что нет такого места, где они были бы в безопасности, и потеряли способность к самосохранению. Те, кто мог, давно покинули страну, бросив дома и пожитки. Слишком многие из тех, кто остался, уже мертвы. Жестокий выбор – остаться нищими или погибнуть. Ходят слухи о близком перемирии, но пока это всего лишь слухи. Придет ли мир на эту землю? И когда? Выйдут ли из подвалов дети, чтобы снова играть на этой площадке? Никто не знает точно. Осталась лишь надежда, слабеющая с каждым днем. Репортаж вела Дейна Эванс из Сараево для WTE.

Красный огонек на камере погас.

– Давай поскорее выбираться отсюда, – предложил Бенн.

Новый оператор Энди Казарес начал торопливо собирать оборудование.

На тротуаре неподвижно застыл мальчик, не сводя взгляда с Дейны. Обычный уличный бродяжка, оборванец, в грязных лохмотьях и рваных сандалиях. На чумазом лице яростно блестели карие глаза. Правой руки не было.

– Привет, – улыбнулась Дейна парнишке. Тот не ответил. Девушка пожала плечами и обернулась к Бенну: – Пойдем.

Несколько минут спустя они уже входили в «Холидей инн». Отель был битком набит репортерами всех мастей, национальностей и стран. И пусть они считались соперниками, но обстоятельства и постоянно грозившая опасность сплотили этих людей, всегда готовых прийти на помощь друг другу. И сейчас они делились новостями:

– …восстание в Черногории…

– Налет на Вуковар…

– Прямое попадание в больницу в Петрово! Село…

Жан‑Поль Юбер получил новое назначение и уехал, Дейне ужасно его не хватало.

Как‑то утром, выйдя из отеля, Дейна увидела в переулке того однорукого мальчишку. Йован открыл дверцу нового «лендровера».

– Доброе утро, мадам.

– Доброе утро, Йован, – рассеянно бросила Дейна и направилась к мальчику. – Здравствуй.

Тот не ответил.

– Как будет по‑словенски «доброе утро»? – обратилась Дейна к Йовану.

– Добре утро, – ответил за водителя мальчик.

– Так ты понимаешь по‑английски? – удивилась девушка.

– Может быть.

– Как тебя зовут?

– Кемаль.

– Сколько тебе лет, Кемаль?

Вместо ответа оборванец повернулся и зашагал прочь.

– Опасается незнакомых людей, – вздохнул Йован.

– И правильно делает, – вздохнула Дейна. – Я тоже.

Когда несколько часов спустя машина снова подъехала к отелю, Кемаль уже ждал у дверей, и не успела Дейна выйти, как мальчишка выпалил:

– Двенадцать.

– Что? – недоуменно переспросила девушка. – А, поняла.

Слишком мал для своего возраста. Она взглянула на пустой рукав драной рубашки и хотела спросить, как это случилось, но вовремя воздержалась.

– Где ты живешь, Кемаль? Может, мы отвезем тебя?

Мальчик гордо пожал плечами и отошел.

– Ну до чего же невоспитанный сопляк! – пробурчал Йован. – Никакого уважения к старшим!

– Может, он потерял его вместе с рукой? – тихо ответила Дейна.

Вечером в ресторане отеля репортеры оживленно обсуждали последние новости.

– ООН наконец решила вмешаться! – радовалась Габриелла Орси.

– Давно пора.

– А по‑моему, слишком поздно.

– Никогда не поздно пытаться покончить с бойней, – возразила Дейна.

На следующее утро телетайп принес два сообщения. Одно – о договоре, заключенном между США и ООН. Другое – о полном разрушении здания сараевской газеты «Освобождение».

– Вашингтонские корреспонденты дадут информацию о договоре, – сказала Дейна Бенну. – Давай делать репортаж об «Освобождении».

***

Она стояла перед руинами здания, в котором когда‑то размещалось «Освобождение». Глазок на камере налился красным цветом.

– Люди умирают здесь каждый день, а дома превращаются в развалины. Но этот погиб как герой. Тут печаталась единственная независимая газета Сараево «Освобождение», сотрудники которой не боялись говорить правду. Когда бомба попала в здание, они перешли в подвал и там продолжали работу. Когда в городе не осталось ни одного газетного киоска, репортеры выходили на улицы и сами становились продавцами. Их газета призывала к свободе. С гибелью «Освобождения» умерла еще одна надежда на свободу.

Мэтт Бейкер жадно ловил каждое слово, не сводя глаз с экрана.

– Черт возьми, она молодец! – Он повернулся к заместителю: – Немедленно отдайте распоряжение купить Эванс собственную передвижную спутниковую телестанцию. И побыстрее!

– Да, сэр.

В номере Дейны оказался незваный посетитель. Полковник Гордан Дивьяк небрежно развалился в кресле и даже не подумал встать при виде девушки. Та застыла на пороге:

– Никто не передавал, что у меня гость.

– Это не дружеский визит. – Пуговичные черные глазки презрительно сощурились. – Я видел ваш репортаж об «Освобождении».

– И что же?

– Вам позволили въехать в страну, чтобы передавать последние новости, а не выносить собственные суждения!

– Я ничего не…

– Не сметь перебивать меня! Боюсь, ваши понятия о свободе не совпадают с нашими! Ясно?

– Нет. По‑моему…

– В таком случае позвольте объяснить подробнее, мисс Эванс. Вы только гостья в моей стране. И возможно, шпионите для своего правительства.

– Я не…

– Вам уже было сказано: молчите и слушайте! Я предостерегал вас в аэропорту: мы тут не в игрушки играем. Идет война. И всякого, уличенного в шпионаже, будут судить по законам военного времени.

От этого тихого голоса мороз шел по коже. Полковник поднялся:

– Это последнее предупреждение.

Дейна уставилась в спину Дивьяка. Он ее не запугает! Ни за что! Пусть говорит что хочет. Она смертельно боялась.

Вскоре от Мэтта Бейкера прибыла посылка – огромный ящик с шоколадом, конфетами, гранолой[10], консервами и другими продуктами. Дейна с трудом дотащила коробку до вестибюля, где щедро поделилась с собратьями по профессии. Восторгам не было предела.

– Вот это босс! – позавидовал Сатоми Асака.

– Как бы и мне устроиться в «Вашингтон трибюн»? – пошутил Хуан Сантос.

Кемаль снова ждал в переулке, кутаясь в выношенную до дыр, почти истлевшую куртку.

– Доброе утро, Кемаль.

Мальчик, не отвечая, изучал ее из‑под полуопущенных ресниц.

– Я еду в магазин. Хочешь со мной?

Молчание.

– Тогда поступим по‑другому, – пробормотала выведенная из терпения Дейна и открыла заднюю дверь «лендровера». – Садись в машину! Быстро!

Мальчик, нерешительно помявшись, все‑таки двинулся к автомобилю и неуклюже уселся.

– Можно найти магазин, где еще продается одежда? – спросила девушка Йована.

– Знаю тут один.

– Едем.

Йован, как всегда, рванул с места на третьей скорости. Немного опомнившись, Дейна спросила:

– У тебя есть мать и отец, Кемаль?

Мальчик покачал головой.

– Где ты живешь?

Кемаль пожал плечами и неожиданно придвинулся ближе, словно прося защиты.

***

Они в два счета добрались до Баскарсии, старого сараевского рынка. Фасад дома разбомбили, но магазин был открыт. Дейна взяла Кемаля за руку и повела внутрь.

– Что угодно, мадам? – спросил продавец.

– Куртку для моего друга. Примерно его размера, – показала Дейна на мальчика.

– Сюда, пожалуйста.

В отделе детской одежды оказалось несколько мальчишеских курток.

– Какая тебе нравится, Кемаль? – спросила Дейна. Тот ничего не ответил.

– Мы возьмем коричневую, – решила девушка. – И еще нам понадобятся брюки и туфли.

Через полчаса Кемаль был одет во все новое. Однако мальчик по‑прежнему не произнес ни слова и юркнул на заднее сиденье, как испуганный мышонок.

– Язык проглотил? Хоть бы спасибо сказал! – набросился на него Йован. Кемаль разразился слезами. Дейна крепко обняла беднягу.

– Ничего, – бормотала она, – все хорошо, милый. Все хорошо.

Господи, что же эта война делает с детьми?! Однако когда они вернулись в отель, Кемаль выбрался из машины и, упрямо сжав губы, ушел.

– Где живут такие, как он? – спросила Дейна.

– На улицах, мадам. В Сараево сотни сирот. Ни дома, ни семьи…

– Но как они существуют? Что едят?

– Не знаю, мадам.

На следующий день Кемаль, одетый в новый костюм, уже поджидал Дейну. Лицо, обычно покрытое коркой грязи, было чисто вымыто.

За обедом репортеры оживленно обсуждали, будет ли соблюдаться мирный договор. Дейна решила снова отправиться к профессору Младеку Стаке и выяснить, что он об этом думает.

За это время профессор истаял еще больше и почти превратился в тень.

– Рад видеть вас, мисс Эванс. Слышал о ваших прекрасных репортажах, но… – Он тяжело вздохнул. ‑…я все равно не смотрю телевизор – нет электричества. Чем могу помочь?

– Я хотела узнать ваше мнение по поводу нового мирного договора, профессор.

Откинувшись на спинку кресла, Стака задумчиво оглядел девушку.

– Интересно, что в штате Огайо, за тысячи миль отсюда, принимается решение, которое, как почему‑то уверены участники переговоров, должно повлиять на будущее Сараево.

– Достигнуто соглашение о тройном правлении. Будут избраны три президента – мусульманин, хорват и серб. Думаете, что‑нибудь получится, профессор?

– Только если вы верите в чудеса, – нахмурился тот. – Представляете себе – восемнадцать национальных законодательных органов и сто десять глав местных администраций. Какая‑то политическая вавилонская башня! Это то, что американцы называют вынужденным браком. Под дулом пистолета. Никто не желает поступиться автономией. Каждый настаивает на собственных флаге, гербе и валюте. Навязанный насильно мир к добру не приведет.

Постепенно Дейна Эванс из обыкновенного репортера превращалась во всемирную легенду. Страстные призывы прекратить несправедливую, бессмысленную войну находили отклик в душах людей всех стран. Каждый понимал, что Дейна – не сторонний наблюдатель, а человек, искренне желающий мира и счастья жителям раздираемой распрями Югославии.

Мэтт Бейкер стал получать предложения от других студий с просьбами позволить передавать по их каналам выступления Дейны. Бейкер был искренне рад за девушку, так быстро ставшую настоящей профессионалкой.

Дейна получила собственную передвижную спутниковую телестанцию и теперь была занята с утра до вечера. Больше она не зависела от югославской спутниковой связи. Вместе с Бенном они решали, какими сюжетами заняться. Некоторые репортажи шли в прямом эфире, некоторые снимались на пленку. Дейна, Бенн и Энди выходили на улицы, делали необходимые фото заднего плана, которые Дейна позже комментировала и отсылала в Вашингтон.

В обед журналисты по обычаю собрались в ресторане отеля. Официанты не успевали приносить все новые блюда с сандвичами – представители прессы на аппетит не жаловались. В зале появился Родерик Манн, репортер Би‑би‑си, с очередным сообщением Ассошиэйтед Пресс.

– Слушайте все! – потребовал он и начал громко читать:

«Репортажи Дейны Эванс, зарубежного корреспондента WTE, включены в выпуски новостей почти всех телестудий мира. Мисс Эванс стала кандидаткой на получение престижной премии Пибоди…»

– Ну и повезло же нам! Подумать только, запросто общаемся со знаменитостью! – саркастически хмыкнул кто‑то из присутствующих. Но тут вошла Дейна, и все выжидательно затихли.

– Привет! – весело поздоровалась девушка. – Сегодня у меня не осталось времени пообедать. Не возражаете, если возьму с собой свою порцию?

Она завернула несколько сандвичей в бумажную салфетку и поспешила к двери, торопливо попрощавшись на бегу. Остальные, как по команде, уставились ей в спину.

На улице уже ждал мальчик.

– Здравствуй, Кемаль.

Молчание.

– Садись в машину.

Кемаль привычно скользнул на заднее сиденье. Дейна вручила ему сандвич, и тот жадно, почти не жуя, расправился с ним в два глотка. Дейна протянула Кемалю еще один.

– Не спеши, никто не отнимет, – посоветовала она.

– Куда едем? – осведомился Йован.

Дейна повернулась к Кемалю:

– Куда теперь?

Мальчик непонимающе уставился на нее.

– Мы отвезем тебя домой, Кемаль. Где ты живешь?

Он покачал головой.

– Мне нужно знать. Где ты живешь?

Минут через двадцать они добрались почти до самого берега Мильяски и остановились перед большим пустырем, усеянным огромными картонными коробками. Земля была завалена мусором и отбросами. Дейна выбралась из машины.

– Так это твой дом?

Кемаль неохотно кивнул.

– И много детей здесь живет?

Он снова кивнул.

– Я хочу рассказать о тебе и таких, как ты, Кемаль.

– Нет.

– Почему?

– Приедет полиция, и нас схватят. И увезут. Не нужно.

– Хорошо, – вздохнула Дейна. – Обещаю.

На следующее утро Дейна выписалась из отеля. Когда она не появилась за завтраком, Габриелла Орси, репортер итальянской «Алтре стасьон», удивилась:

– Где Дейна?

– Уехала, – объяснил Родерик Манн. – Сняла отдельный домик. Сказала, что хочет побыть одна.

– Нам бы тоже этого хотелось, – проворчал Николай Петров. – Значит, мы недостаточно хороши для нее?

Остальные, по‑видимому, были того же мнения.

Назавтра на имя Дейны пришла еще одна большая посылка.

– Поскольку ее здесь нет, почему бы нам не устроить небольшой праздник? – предложил Петров.

– Мне очень жаль, но мисс Эванс уже прислала за посылкой, – вежливо ответил портье. Вскоре появился Кемаль, забрал коробку и исчез.

– Она даже не желает больше поделиться с нами, – проворчал Хуан Сантос. – Как слава портит людей!

Следующие несколько недель Дейна исправно выходила в эфир, но больше не появлялась в отеле. Негодование корреспондентов все росло. Дейна и ее заносчивость стали основной темой разговоров за столом. Когда в один прекрасный день на имя девушки прибыла очередная посылка, Петров подошел к портье:

– Мисс Эванс уже прислала за коробкой?

– Да, сэр.

Петров поспешил в ресторан.

– У портье очередная посылка. Кто‑то должен за ней приехать. Почему бы нам не проследить за ним и не высказать мисс Эванс все, что мы о ней думаем?

Послышался одобрительный гул голосов. Когда в дверях отеля появился Кемаль, Николай спросил:

– Ты забираешь это для мисс Эванс?

Кемаль кивнул.

– Она хотела встретиться с нами. Мы поедем с тобой.

Кемаль недоуменно взглянул на него и пожал плечами.

– Мы отвезем тебя, – пообещал русский. – Покажешь дорогу.

Вскоре караван машин потянулся по пустынным улицам. На окраине города стояло старое разбомбленное здание. Кемаль сделал знак остановиться.

– Иди вперед и отнеси посылку, – велел Николай. – Мы хотим сделать ей сюрприз.

Подождав, пока Кемаль войдет в дом, журналисты распахнули дверь, ворвались всей толпой и потрясенно замерли. В комнате было полно детей всех возрастов и цветов кожи. Большинство были калеками. Вдоль стены стояло с дюжину армейских коек. Дейна раздавала ребятишкам содержимое посылки и, услышав шум, удивленно вытаращила глаза.

– Что… что вы тут делаете?

Родерик смущенно огляделся.

– Простите, Дейна. Мы ошибались. Думали…

Дейна чуть насмешливо покосилась на него.

– Понятно. Но видите ли, они сироты. Им некуда деться, никому нет до них дела. Многие лежали в госпитале, когда в него угодила бомба. Если полиция найдет бедняг, их просто‑напросто упрячут в так называемые приюты, где они рано или поздно погибнут от голода и холода. Но если они останутся здесь, то все равно умрут. Я пытаюсь сообразить, как лучше вывезти их из страны, но пока ничего не выходит. – И, оглядев собравшихся, она умоляюще прошептала: – Может, вы что‑нибудь придумаете?

– Кажется, у меня есть идея, – Медленно выговорил Манн. – Сегодня в Париж вылетает самолет Красного Креста. Пилот – мой друг.

– И вы поговорите с ним? – с надеждой спросила Дейна.

– Согласен.

– Погодите! – запротестовал Петров. – Мы не имеем права впутываться в такую историю! Нас вышлют из Сараево!

– А вы и так не имеете к этому никакого отношения, – бросил Манн. – Мы сами обо всем позаботимся.

– Я против, – упрямо твердил Николай. – Мы все попадем в беду.

– А дети? – вмешалась Дейна. – Речь идет о жизни и смерти.

Днем Родерик снова приехал к Дейне.

– Я потолковал с приятелем. Он сказал, что с радостью заберет сирот в Париж, где они будут в безопасности. У него самого двое сыновей.

– Господи, неужели это правда! – охнула Дейна. – Не знаю, как вас благодарить!

В восемь вечера фургон с эмблемой Красного Креста подъехал к разрушенному дому. Водитель помигал фарами, и Дейна под покровом темноты начала устраивать детей.

Вскоре фургон уже направлялся к аэропорту Бутмир. Аэропорт был временно закрыт для всех, кроме самолетов Красного Креста, привозивших гуманитарную помощь и забиравших тяжелораненых. Эта поездка показалась Дейне самой длинной в жизни. Прошла целая вечность, прежде чем впереди показались огоньки.

– Мы почти на месте, – ободрила она детей. Кемаль судорожно стиснул ее руку.

– Все будет хорошо, – заверила Дейна. – О вас позаботятся.

Как же она будет скучать по Кемалю!

Охранник пропустил фургон, и тяжелая машина остановилась перед транспортным самолетом с красными крестами на крыльях и фюзеляже. Рядом стоял пилот.

– Скорее, – прошипел он Дейне. – Где вас носило? Мы задерживаем вылет уже на двадцать минут.

Девушка торопливо помогла детям забраться на борт. Последним шел Кемаль.

– Я еще увижу тебя? – пробормотал он. Губы мальчика тряслись.

– Обязательно, – шепнула в ответ Дейна, обнимая мальчика и бормоча про себя молитву. – Поднимайся скорее.

Дверь за ним захлопнулась, послышался рев двигателей, и самолет покатился по взлетной полосе.

Дейна и Манн не ушли до тех пор, пока огромная машина не взмыла в небо.

– Знаете, вы замечательная девушка, – неожиданно сказал водитель фургона. – Я никогда не…

Раздался визг тормозов, и все трое обернулись. Из машины выпрыгнул полковник Гордан Дивьяк и уставился в небо, где исчезала темная точка. Рядом стоял русский корреспондент Николай Петров.

– Вы арестованы, – объявил полковник. – Я предупреждал, что за шпионаж у нас одно наказание – расстрел.

– Полковник, если вы собираетесь судить меня за шпионаж…

Дивьяк, насмешливо подняв брови, тихо осведомился:

– А разве кто‑то упоминал о суде?