Глава двадцать седьмая. – Иисус, Мария и Иосиф, – произнес Фрэнни, в ужасе глядя на страницу из тетради, на которой были изображены гризли

– Я не знаю, что делать.

– Иисус, Мария и Иосиф, – произнес Фрэнни, в ужасе глядя на страницу из тетради, на которой были изображены гризли, насмерть загрызающие друг друга. – Вызывать экзорциста.

Энн чувствовала, что внутри нее все дрожит. После того как она увидела художества Дэнниса Фармана, из класса она отправилась прямиком к Фрэнни, пока он наслаждался перерывом между утренней группой и дневной, тайком покуривая сигарету у песочницы.

– Ты должен пойти со мной, – сказала она. – Ты должен пойти со мной сейчас же.

Она развернулась на каблуках и двинулась вперед. Фрэнни нагнал ее в коридоре.

– Что произошло?

Она покачала головой, глядя на него глазами, полными слез.

– Я не знаю, что мне делать.

– Дорогуша – делать с чем? Ты все‑таки убила кого‑то из них? Никто тебя не осудит! Это же пятиклассники. Тебя оправдают.

Энн не улыбнулась. И не засмеялась. Вместо этого она указала ему дорогу в класс, привела к парте Дэнниса Фармана и открыла ее.

– Он занимался этим все утро, – произнесла она, а потом рассказала все, что произошло.

– Ты должна показать это Гарнетту, – сказал он, разглядывая рисунок. – Кровь стынет, Энн. С этим лучше не связываться, по крайней мере, не после того, как он кричал, что хочет, чтобы ты умерла.

– Если я отнесу это Гарнетту, Дэнниса исключат.

– Ну да… и что… это будет плохо… или как?

– Ему нужна помощь, Фрэнни. У него внутри такая ярость, и он не знает, что с ней делать.

У Фрэнни отвисла челюсть. Он выхватил тетрадь из парты и ткнул пальцем в рисунки женщин с воткнутыми в них ножами.

– Вот что он хочет сделать! Ты совсем выжила из ума?

– Это маленький мальчик.

– Это сын сатаны!

– Это сын человека, который накануне избил его так сильно, что тот не мог сесть на стул! – воскликнула Энн, стараясь не кричать от растущего раздражения.

– Это он тебе сказал?

– Нет.

– Ты видела следы?

– Нет.

– Тогда иди расскажи все Гарнетту, отдай ему это, и пусть разбирается, – сказал он, тыча пальцем в тетрадь, чтобы она посмотрела на нее. – Тебе надо убрать этого мальчишку из своего класса прежде, чем он осуществит свои фантазии.

– Но Фрэнни, если Гарнетт исключит его, что с ним станет? У него, по всей видимости, очень плохо дома. Он неважно приспосабливается к обществу. У него нет друзей. Он нашел труп, в конце концов!

– Главное, чтобы твой не стал следующим.

– Ему одиннадцать лет!

– Ты что, не ходишь в кино? – спросил он, не веря своим ушам. – Ты не смотрела «Хэллоуин»? Майкл Майерс убил свою сестру в шесть лет.

– Если бы мы жили в фильме Джона Карпентера, мне было бы по‑настоящему страшно.

– Тебе и так по‑настоящему страшно, иначе ты не прибежала бы ко мне. Ты бы мне просто сказала за перекусом китайской едой: «А, Фрэнни, тут такое дело, один из моих учеников сегодня отчебучил! Он выплеснул свои фантазии в какой‑то картинке садистского содержания. А у тебя как день прошел?» Ты вспомни, как накануне рассказывала мне о том, что он видел какие‑то трупы в чаще, и его же собственный партнер по играм его боится.

Энн вздохнула. Все так и было. Но она не могла избавиться от ощущения, что Дэннису лучше быть в школе под присмотром, чем дать ему волю, изолировать, поставить на нем крест. Дома, по всей видимости, он был никому не нужен ни физически, ни эмоционально, ни как‑либо еще. Если бы ей удалось дотянуться до него сейчас, может быть, все еще можно повернуть вспять.

– А где детектив Милашка? – спросил Фрэнни. – Он тебе перезвонил?

– Нет.

– Ну, ему пора бы уже принести свою тугую попку сюда, чтобы служить и защищать, или я ему не позволю заняться тобой.

– Я ему не нужна.

– И его нельзя винить, – у тебя скоро за спиной крылья вырастут! – крикнул он. – У тебя дома есть что‑нибудь, кроме этих ужасных тряпок в стиле «Маленькой хижины в прерии»?

Энн посмотрела на свою одежду – белая кофта с рукавами‑буфами и синее платье до лодыжек.

– Хорошая кофта.

Фрэнни закатил глаза.

– Такие кофты носят только в детском саду, да эксцентричные проститутки, любящие ролевые игры.

Наконец она улыбнулась, зная, что он этого и добивался. Сказать непристойность, чтобы переключить внимание.

Порезвившись таким образом, он вложил тетрадь Дэнниса Фармана ей в руки.

– Так что тебе надо отнести это Гарнетту, Энн‑Мэри. Если ты не пойдешь, а у этого парня съедет крыша в классе… Тебе надо пойти.

Энн посмотрела на рисунки кричащих женщин, из ран которых хлещет кровь. Прозвучал первый звонок. Сигнал, что обед скоро закончится. Ее ученики пойдут на физкультуру. Отправятся прямиком к мистеру Альваресу на улицу.

Она вздохнула и кивнула, уже ощущая, как Дэннис Фарман ускользает из ее рук.

– Я пойду сейчас же.