Кладбище единоверцев

Как правило, основой катакомб были частные владения, на территории которых состоятельные римляне, принявшие христианство, хоронили своих близких и домочадцев. Иногда владелец такого фамильного склепа завещал его Церкви для захоронения в нем всех христиан. Об этом свидетельствуют многочисленные надписи на греческом и латыни, сохранившиеся на стенах катакомб святого Каллиста: «Усыпальница Валерия Меркурия, Юлитта Юлиана и Квинтилия, для почтенных его отпущенных и потомков того же вероисповедания, что я сам». Такие подземные захоронения расширялись, объединялись между собой и становились важной частью жизни первых последователей Христа.

Кстати, первые христиане — создатели катакомб, использовали слово «цеметериум» (от лат. «покои»). Катакумбосом называлось лишь одно из подземных кладбищ, впоследствии известное как катакомбы святого Севастьяна. После падения Римской империи лишь Катакумбос (от греч. k atakymbos — углубление) сохранился нетронутым и доступным для изучения историкам Средневековья, поэтому со временем все подземные захоронения стали называть катакомбами.

Callist_Cripta_papi Крипта пап (Cripta dei Papi) в Сан-Каллисто – один из тех первоначальных центров, вокруг которых разрослись катакомбы. В III веке здесь были погребены двенадцать римских епископов, большинство из которых прославились как мученики или исповедники. В V-VIII веках их мощи были перенесены в различные римские храмы

Старейшие римские катакомбы появились еще в дохристианский период истории города. Однако только с приходом христианства в Рим они стали действительно важным явлением в жизни столицы империи.

Христианская община Рима считала своим долгом обеспечить всем единоверцам захоронение на христианском кладбище. Однако, не располагая достаточными средствами, первые христиане могли позволить себе лишь очень простые похороны. Усопшего омывали, иногда натирали благовониями и заворачивали в саван. После этого тело клали в стенную нишу и замуровывали отверстие терракотовой или, реже, мраморной плитой, на которой высекалось имя почившего и лаконичная эпитафия. В стену рядом с захоронением часто вделывался масляный светильник или сосуд с благовониями. Иногда в одну нишу клали несколько тел, как правило членов одной семьи, но большинство захоронений — одиночные. Ниши с телами умерших высекались в стенах катакомб в пять-шесть ярусов, поэтому, при узких проходах, коридоры катакомб очень высокие — иногда достигают пяти метров в высоту.

В более поздние времена простые ниши иногда заменяли на аркосолии — невысокие глухие арки в стене, под которыми в гробнице помещали останки усопших. Таким образом, отверстие захоронения располагалось не сбоку, а сверху. В аркосолиях часто хоронили мучеников и использовали надгробную плиту как алтарь при совершении Литургии.

Иногда в основных коридорах делали небольшие боковые комнаты – кубикулы, обычно служившие фамильными склепами или местами захоронения наиболее почитаемых мучеников и пап. Изредка встречаются в катакомбах могилы, выдолбленные прямо в полу кубикулов и даже проходов.

Людей, занимавшихся выкапыванием катакомб и содержанием их в порядке, христиане называли фоссорами. Их портреты часто встречаются на стенах — фоссоров изображали с инструментами их ремесла: кирками, лопатами и масляными лампами. Руководили фоссорами люди, специально назначаемые римским епископом. Большинство катакомб названы именно в честь этих управляющих, как, например, катакомбы Сан-Каллисто, названные так в честь протодиакона Каллиста, по поручению общины руководившего созданием подземных захоронений в I или II веке.

По образцу древних хранителей гробниц современные работники катакомб также называются фоссорами. Они проводят дальнейшие раскопки и являются проводниками по недоступным обычным туристам неосвещенным коридорам, составляющим большую часть катакомб.

Мозаика из храма св. Прасседы (II век) с изображением свв. Агнессы, Присциллы (слева), Прасседы (справа)

«Да внидут во ад живи»

Отчасти из-за того, что христианские обряды часто совершались в подземных кладбищах, в I – II веках среди римского плебса ходили слухи, что христиане издеваются над трупами, закапывают живьем младенцев и т. д. Сплетни распускались с молчаливого согласия властей, искавших козла отпущения, на которого можно было бы свалить все социальные проблемы. На стенах катакомб св. Каллиста по сей день сохранилась выцарапанная кем-то надпись: «Какие горькие времена, мы не можем совершать в безопасности таинств и даже молиться в наших пещерах!»

В катакомбах хоронили не только бедняков и рабов, не имевших фамильного склепа, но и жертв гонений, мучеников и даже епископов Рима. Именно отсюда произошел обычай служить Литургию на мощах святых. В катакомбах св. Каллиста похоронено девять пап и неисчислимое число мучеников, среди них — особо почитаемая итальянцами святая Цецилия (II – III века). Дочь благородных родителей, она с юных лет уверовала во Христа и носила под пышными одеждами власяницу. Цецилия обратила к Богу своего жениха, молодого патриция Валерия, и еще множество римлян, за что и была приговорена к смерти. Мощи св. Цецилии были обретены в 1599 году, после чего скульптор Стефано Мадерно создал ее знаменитую статую, которая сейчас находится в церкви Санта-Чечилия-ин-Трастевере.

Туф (порода, в которой выкапывали подземные галереи для захоронений) порист и очень мягок, почти крошится в руках, поэтому в нем можно выкопать сложные системы переходов, используя лишь лопаты, кирки и ломы. Зато на воздухе туф быстро твердеет, поэтому катакомбы и просуществовали так долго.

Как правило, в катакомбах были небольшие залы для собраний и трапезные для поминовения усопших. Светильников не было, катакомбы освещались либо через шахты, пробитые в потолке, либо свечами, которые посетители приносили и уносили с собой. Поэтому на большей части площади катакомб лежал непроглядный мрак. «Здесь такая темнота, что почти сбывается это пророческое изречение: “Да внидут во ад живи”», — писал блаженный Иероним, в молодости учившийся в Риме. В наши дни в той части катакомб, которую показывают туристам, на перекрестьях переходов висят голые лампочки, однако многие десятки километров подземных ходов так и лежат во тьме вот уже более пятнадцати веков. Прижимаюсь лицом к ржавой стальной решетке, отделяющей туристскую часть от лабиринта извилистых непроглядно-черных переходов, и пытаюсь представить, как чувствовали себя здесь наши далекие предшественники. Экскурсовод окликает, напоминая, что отставать нельзя — иначе потеряешься. Здесь немудрено заблудиться так, что и не найдут никогда.