Убийство Ифита

Когда Геракл вернулся в Фивы, совершив подвиги, то отдал свою жену Мегару, которой к тому времени исполнилось тридцать три года, в жены своему племяннику и колесничему Иолаю, которому исполнилось только шестнадцать, объяснив свой поступок тем, что его браку с Мегарой не сопутствовали благоприятные предзнаменования¹. Поступив таким образом, он стал подыскивать более молодую жену, которая принесла бы ему счастье. Услышав, что его друг Эврит, сын эхалийского царя Меланея, предлагает в жены свою дочь Иолу тому, кто окажется более искусным стрелком из лука, чем он сам и его четыре сына, Геракл направился к Эвриту². У того был прекрасный лук, а пользоваться им его учил сам Аполлон, которого, как утверждал Эврит, он уже превосходил в меткости. Однако Геракл без труда победил его. Такой исход безмерно раздосадовал Эврита, и он, прознав, что Геракл избавился от Мегары, предварительно уничтожив ее детей, отказался отдавать ему в жены Иолу. Выпив для большей уверенности изрядное количество вина, Эврит произнес такие слова: «Тебе никогда бы не сравниться со мной и моими сыновьями в стрельбе из лука, если бы ты не использовал волшебные стрелы, которые сами летят в цель. Это соревнование недействительно, и я ни в коем случае не доверю мою любимую дочь такому злодею, как ты! Кроме того, ты раб Эврисфея и заслуживаешь лишь побоев от свободного человека». Сказав это, он выпроводил Геракла из дворца. Геракл не стал мстить тотчас же, хотя никто не мешал ему это сделать, но поклялся совершить возмездие³.

b. Трое сыновей Эврита по имени Дейоней, Клитий и Токсей поддержали отца в его бесчестных обвинениях, а старший, которого звали Ифит, заявил, что если быть справедливым, то Иола должна принадлежать Гераклу. И когда вскоре после случившегося в Эвбее пропали двенадцать крепконогих племенных кобыл и столько же выносливых молодых мулов, он отказался поверить в то, что похитителем был Геракл. По правде говоря, животные были похищены известным вором Автоликом, который с помощью магии изменил их внешний вид и продал ничего не подозревавшему Гераклу, выдав их за своих⁴. Ифит пошел по следам кобыл и мулов и обнаружил, что следы ведут в Тиринф. Это навело его на мысль, что все-таки Геракл украл животных, желая таким образом отомстить за нанесенное ему оскорбление. Столкнувшись неожиданно лицом к лицу с Гераклом, только что вернувшимся после спасения Алкестиды, он скрыл свои подозрения и решил просто посоветоваться с Гераклом. В животных, купленных им у Автолика, Геракл не признал тех, которых ему описал Ифит, и со свойственным ему чистосердечием обещал всяческую помощь в поисках скота, если Ифит согласится стать его гостем. Но теперь он уже догадывался, что его подозревают в краже, и очень огорчился. После большого пира он отвел Ифита на самую высокую скалу в Тиринфе. «Посмотри вокруг, — потребовал он, — и скажи, видишь ли ты, чтобы где-нибудь паслись твои кобылы». «Я их не вижу», — признался Ифит. «Тогда ты по ошибке держал на меня в своем сердце обвинение в краже!» — взревел вне себя от гнева Геракл, и Ифит полетел вниз⁵.

c. После этого Геракл отправился к царю Пилоса Нелею и попросил его совершить над ним обряд очищения, но Нелей отказался, потому что Эврит был его союзником. Никто из сыновей Нелея, кроме младшего Нестора, не согласился принять у себя Геракла, которому в конце концов удалось уговорить Дейфоба, сына Ипполита, подвергнуть его очищению в Амиклах. Однако Геракла не перестали мучить ночные кошмары, и он отправился к Дельфийскому оракулу, чтобы узнать, как избавиться от них⁶. Пифия Ксеноклея отказалась отвечать на его вопрос. «Ты убил своего гостя, — сказала она. — У меня нет оракулов для таких, как ты!» «Тогда я вынужден основать свое собственное прорицалище!» — вскричал Геракл. После этих слов он лишил святилище всех вотивных даров и даже утащил треножник, на котором восседала Ксеноклея. «Да, Геракл из Тиринфа совсем другой, чем Канопский», — сурово произнесла пифия, глядя вслед исчезавшему треножнику. Она намекала на то, что Египетский Геракл, посетив однажды Дельфы, вел себя вежливо и относился к ней со всяческим почтением⁷.

d. Тогда в битву вступил возмущенный Аполлон и бился с Гераклом до тех пор, пока Зевс не развел противников с помощью перуна и не заставил их пожать друг другу руки в знак примирения. Геракл вернул на место священный треножник, после чего они вместе основали город Гитион, где сейчас на рыночной площади рядом стоят изваяния Аполлона, Геракла и Диониса. После всего случившегося Ксеноклея дала Гераклу такой оракул: «Чтобы избавиться от того, что тебя мучает, ты должен на целый год продаться в рабство, а полученные за это деньги вручить детям Ифита⁸. Зевс возмущен тем, что ты нарушил законы гостеприимства, чем бы ты при этом ни руководствовался». «Чьим рабом я должен стать?» — смиренно спросил Геракл. «Лидийская царица Омфала купит тебя», — ответила Ксеноклея. «Я повинуюсь, — продолжил Геракл, — но когда-нибудь сделаю рабом человека, из-за которого так страдаю, да и всю его семью продам в рабство»⁹. Некоторые, правда, говорят, что Геракл не вернул треножник и что тысячу лет спустя, прослышав, что он оказался в городе Фенее, Аполлон наказал фенейцев, завалив канал для отвода дождевых вод, который прорыл Геракл, и город залило водой¹⁰.

e. Есть еще один рассказ об этих событиях, совсем непохожий на предыдущие, согласно которому эвбеец Лик, сын Посейдона и Дирки, напал на Фивы в смутное для города время, убил царя Креонта и захватил трон. Поверив сообщению Копрея о том, что Геракл умер, Лик попытался соблазнить Мегару, а когда та ответила отказом, он уже было собрался убить и ее, и ее детей, но тут из Аида вернулся Геракл и свершил возмездие. Гера, чьим любимцем был Лик, лишила Геракла разума, и тот убил Мегару и всех своих сыновей, причем не пощадил даже любимого им этолийца Стихия¹¹. Фиванцы, которые показывают могилу его детей, говорят, что Геракл убил бы и своего приемного отца Амфитриона, если бы не Афина, которая ударила его камнем так, что он потерял сознание. Они показывают этот камень, добавляя: «Мы прозвали его «Приводящий в разум»«. Но на самом деле Амфитрион умер задолго до этих событий в орхоменском походе. Афиняне утверждают, что Тесей, благодарный Гераклу за освобождение из Аида, прибыл в этот момент с афинской армией, чтобы помочь Гераклу в борьбе против Лика. Его поразило совершенное Гераклом убийство, но, несмотря на это, Тесей обещал устраивать в его честь всевозможные почести в течение всей жизни и после смерти. А еще он привез Геракла в Афины, где Медея с помощью лекарств вылечила его от безумия, а Сикал еще раз совершил над ним очистительный обряд¹².

¹Плутарх. О любви 9; Аполлодор II.6.1; Павсаний Х.29.3.

²Диодор Сицилийский IV.31; Павсаний IV.33.5; Софокл. Трахинянки 260 и сл.

³Гигин. Мифы 14; Аполлоний Родосский I.88—89; Гомер. Одиссея VIII.266.228; Аполлодор. Цит. соч.; Диодор Сицилийский. Цит. соч.; Софокл. Цит. соч.

⁴Гесиод. Цит. по: Схолии к «Трахинянкам» Софокла 266; Гомер. Цит. соч. XXІ.15 и сл.; Диодор Сицилийский. Цит. соч.; Аполлодор ІІ.6.2; Схолии к «Одиссее» Гомера XXІ.22.

⁵Аполлодор. Цит. соч.; Софокл. Цит. соч. 271; Гомер. Цит. соч. и схолии, цитирующие Ферекида; Диодор Сицилийский. Цит. соч.

⁶Аполлодор. Цит. соч.; Диодор Сицилийский. Цит. соч.

⁷Аполлодор. Цит. соч.; Павсаний Х.13.4; Гигин. Цит. соч. 32.

⁸Аполлодор. Цит. соч.; Гигин. Цит. соч.; Павсаний II.21.3; Диодор Сицилийский. Цит. соч.

⁹Софокл. Цит. соч. 248 и сл. и 275 и сл.; Гигин. Цит. соч.; Сервий. Комментарий к «Энеиде» Вергилия VIII.300.

¹⁰Плутарх. О медлительности божественного возмездия 12; Павсаний VIII.14.3.

¹¹Гигин. Цит. соч. 32; Еврипид. Геракл 26 и сл. и 533; Сервий. Цит. соч. VIII.300; Схолии к «Трахинянкам» Софокла 335.

¹²Еврипид. Цит. соч. 26 и сл., 1163 и сл. и 1322; Павсаний IX.11.2; Диодор Сицилийский IV.55; Менократ. Цит. по: Схолии к «Истмийским одам» Пиндара IV.104 и сл.

* * *

1. В матрилинейном обществе развод с женой означал отказ от трона, который считался ее приданым. Поэтому очень вероятно, что к какому-то времени, когда древние устои в Греции достаточно расшатались, царь-жрец мог уже избегать смерти в конце своего правления, покидая царство, в котором он правил, и вступая в брак с наследницей другого трона. Если это так, то отказ Эврита назвать Геракла своим зятем объяснялся не тем, что тот убил своих детей, совершая ежегодные жертвоприношения богам, пока правил в Фивах, а тем, что Геракл не выполнил долг царя и не умер. Соревнования в стрельбе из лука, в которых в качестве награды фигурировала невеста, — это индоевропейский обычай: в «Махабхарате» Арджуна таким образом получает Драупади, а в «Рамаяне» Рама сгибает огромный лук Шивы и получает Ситу. Более того, пускание стрел во все стороны света и в небо (см. 126.2 и 132.6) являлось частью обрядов царского бракосочетания в Индии и Египте. Кобылы могли упоминаться в связи с жертвоприношениями во время брака Геракла и Иолы, когда он стал царем Эхалии (см. 81.4). Как бы там ни было, а Ифит был одним из тех, кого вместо царя в конце каждого года сбрасывали с фиванских стен. Его могли сбросить и по другому поводу — например, чтобы умилостивить кого-нибудь из рассерженных богов (см. 105.6; 106. j и 121.3).

2. Захват Гераклом дельфийского треножника, очевидно, свидетельствует о разграблении святилища дорийцами, а перун, пущенный в разгар схватки между Аполлоном и Гераклом, означает договор, согласно которому оракул остается у Аполлона, а не переходит к Гераклу, при условии, что Аполлон будет отстаивать интересы дорийцев как покровитель диманов — одного из племен, принадлежавших Дорийскому союзу. Общеизвестен тот факт, что спартанцы, которые принадлежали к дорийцам, контролировали Дельфийский оракул в классическую эпоху. Еврипид не упоминает инцидент с треножником в своем «Геракле», поскольку в 421 г. до н.э. афиняне в Никийском договоре не смогли отстоять власть Фокиды над Дельфами, а спартанцам удалось настоять на том, чтобы Дельфы стали подконтрольным им марионеточным государством. В середине IV в. до н.э., когда конфликт разгорелся вновь, фокидцы захватили Дельфы и овладели частью сокровищ, чтобы на них набрать войско для обороны страны, но в результате были наголову разбиты, а их города не избежали разрушения.

3. Выговор пифии следует понимать так, что дорийцы, захватившие Пелопоннес, называли себя «сыновьями Геракла» и не выказывали ей того уважения, что их ахейские, эолийские и ионийские предшественники, тяготевшие в своей религии к ливийским земледельцам дельты Нила, а не к эллинским царям-пастухам. Предшественница Ксеноклеи по имени Герофила («любимица Геры») была дочерью Зевса и Ламии. Ливийцы, которыми она правила, называли ее «Сивиллой» (Павсаний Х.12.1; Еврипид. Пролог к «Ламии»). Цицерон придерживается той же точки зрения, когда отрицает, что сын Алкмены (т.е. додорийский Геракл) сражался с Аполлоном из-за треножника («О природе богов» III.42). Позднее предпринимались попытки во имя религиозной благопристойности затушевать ссору между фокидцем Аполлоном и дорийцем Гераклом. Так, Плутарх, который был дельфийским жрецом, предполагает («Диалог о Е в Дельфах» 6), что Геракл «решил выдернуть силой у пифии треножник и сразиться с богом в искусстве прорицания». Описывая месть Аполлона народу Фенея, он тактично умалчивает о том, что канал для них прорыл Геракл (см. 138. d).

Омфала

Геракла отправил в Азию Гермес, покровительствовавший всем важным денежным сделкам, и выставил его на продажу как безымянного раба. Он же затем передал вырученные от продажи деньги — три серебряных таланта — сиротам Ифита. Однако Эврит запретил своим внукам принимать любую денежную компенсацию, заявив, что за кровь можно отплатить только кровью. Поэтому, что стало с тем серебром, знает один Гермес¹. Как и предсказала пифия, Геракла купила Омфала, лидийская царица, про которую говорили, что она не упустит своего. Геракл верно служил ей год или три, избавив за это время Малую Азию от разбойников, которых было там в большом количестве².

b. Эта Омфала была дочерью Иардана, а по мнению некоторых знающих людей — матерью Тантала. Она унаследовала царство от своего несчастного мужа Тмола, сына Ареса и Теогоны. Однажды, охотясь на горе Карманорий (названной так по имени Карманора — сына Диониса и Алексирои, — погубленного здесь диким вепрем), Тмол влюбился в охотницу Ариппу, целомудренную служанку Артемиды. Глухая к угрозам и мольбам Тмола, Ариппа укрылась в храме своей госпожи, где, поправ священность этого места, Тмол овладел ею на ложе самой богини. Обезумев от горя, Ариппа повесилась на стропилах, успев перед смертью обратиться к Артемиде, и та в ответ на ее мольбу выпустила свирепого быка. Подброшенный быком в воздух, Тмол упал на острые колья и камни и умер в муках. Феоклимен, его сын от Омфалы, предал его земле в том месте, где тот скончался, и переименовал гору в «Тмол», а город с таким же названием, построенный на склоне горы, был разрушен сильным землетрясением во времена императора Тиберия³.

c. Среди разных деяний, совершенных Гераклом во время службы Омфале, было пленение эфесских керкопов, которые постоянно мешали ему спать. Это были братья-близнецы по имени то ли Пассал и Акмон, то ли Ол и Еврибат, то ли Силл и Трибалл. Их родителями были Океан и Тейя, и слыли они самыми отъявленными лгунами и обманщиками, каких только знали люди. Они бродили по свету, придумывая все новые и новые обманы. Тейя советовала им держаться подальше от Геракла, а ее слова: «Мои маленькие белозадики, вам придется встретить большой черный зад!» — вошли в поговорку, и «белый зад» теперь означает трусость, низость и похотливость*. В виде трупных мух они жужжали над ложем Геракла, пока однажды ночью он не схватил их и не заставил принять свой обычный облик. Тогда он перекинул их через большой шест так, что головы их свисали вниз, а сам взял шест на плечо и пошел. Нужно сказать, что ягодицы Геракла, которые не прикрывала львиная шкура, так потемнели от солнца, что напоминали старый кожаный щит. На их цвет повлияло также и огненное дыхание Кака и Критского быка. Поэтому керкопы, висевшие вниз головой, не смогли удержаться от смеха при виде открывшегося им зрелища. Поначалу их веселость удивила Геракла, но, поняв ее причину, он уселся на скалу и сам стал хохотать; так братьям удалось вымолить себе свободу. И хотя известный нам город Керкопия расположен в Азии, пещеру Керкопов и скалу под названием «Чернозадая» показывают в Фермопилах; отсюда можно сделать вывод о том, что описанный случай к ним, вероятно, никакого отношения не имеет⁵.

d. Одни говорят, что керкопы в конце концов превратились в камень за то, что хотели обмануть самого Зевса, другие утверждают, что за обман он превратил их в обезьян с длинной желтой шерстью и отправил на италийские острова, которые называются Пифекуссы⁶.

e. В Лидийской лощине жил некто Силей, который заставлял всех чужестранцев работать на своих виноградниках, но Геракл вырвал все лозы винограда с корнем. Когда лидийцы из Итоны стали совершать набеги на землю Омфалы, Геракл вернул все ими награбленное, а город сровнял с землей⁷. В Келенах жил Литиерс — земледелец, незаконнорожденный сын царя Миноса, приглашавший к себе в дом путников, а потом заставлявший их соревноваться с ним в уборке урожая. Когда они отставали, он бил их плетьми, а вечером, выиграв соревнование, отрубал им головы, а тела прятал в снопы, распевая при этом печальные песни. Геракл пришел в Келены, чтобы спасти пастуха Дафниса, сына Гермеса, который, обойдя весь свет в поисках своей возлюбленной Пимплеи, похищенной пиратами, наконец, нашел ее среди рабынь Литиерса. Тот вызвал Дафниса посоревноваться в жатве, но Геракл, занявший его место, победил Литиерса, отрубил ему серпом голову, а тело бросил в реку Меандр. Дафнис получил не только Пимплею, но и дворец Литиерса, врученный ей Гераклом в качестве приданого. В честь Литиерса фригийские жнецы до сих пор поют во время страды погребальные песни, очень напоминающие те, что поют в честь Манера, сына первого египетского царя, умершего на сжатом поле⁸.

f. Наконец, на берегу лидийской реки Сангарий Геракл поразил стрелой огромного змея, уничтожавшего людей и урожай. Благодарная Омфала, узнавшая наконец, кто он и откуда родом, освободила его и отправила назад в Тиринф с богатыми дарами. Зевс в ознаменование этого события создал созвездие Офиух — Змеедержец. Река Сангарий, между прочим, была так названа в честь сына Миндона и Алексирои, который, лишенный рассудка матерью богов за неуважение, проявленное к ее мистериям, и оскорбление ее евнухов-жрецов, решил утопиться в водах этой реки⁹.

g. Омфала купила Геракла с целью приобрести себе любовника, а не воина. Она родила от него троих сыновей по имени Лам, Агелай (потомком которого был знаменитый царь Крез, решивший сгореть на костре, когда персы захватили Сарды) и Лаомедонт¹⁰. Некоторые считают, что был еще и четвертый сын — Тиррен, или Тирсен. Он изобрел музыкальную трубу и повел лидийских поселенцев в Этрурию, где они стали называть себя тирренцами, или тирсенами. Но более вероятно, что Тиррен был сыном царя Атиса и отдаленным потомком Геракла и Омфалы¹¹. Одна из служанок Омфалы по имени Малида родила от Геракла Клеодея, или Клеолая, и еще Алкея, основавшего лидийскую династию, которую царь Крез изгнал с сардского трона¹².

h. Грецию достигли вести о том, что Геракл расстался со своей львиной шкурой и венком из белого тополя, а вместо них носит ожерелья, золотые браслеты, женский тюрбан, красный платок и меонийский пояс. Говорили, что он сидит в кругу распутных ионийских красавиц, расчесывает шерсть или прядет ее, вздрагивая при каждом окрике хозяйки. Ему не раз доставалось от нее золоченой туфелькой, когда его неловкие пальцы ломали веретено; иногда же, в хорошем настроении, она развлекалась, слушая его воспоминания о былых подвигах. При этом он даже не испытывал стыда. Вот почему художники изображают Геракла в желтой юбке или в окружении причесывающих его служанок Омфалы, которая носит его львиную шкуру, дубину и лук¹³.

i. Произошло, однако, всего лишь вот что. Однажды, когда Геракл и Омфала прохаживались по виноградникам Тмола — она в пурпурном, вышитом золотом платье с напомаженными локонами, а он — с золоченым зонтиком в руках, раскрытым над ее головой, — с высокого холма их увидел Пан. Влюбившись в Омфалу и наскоро попрощавшись с горными богинями, он побежал за ней с криком: «Теперь только ей будет принадлежать мое сердце!» Тем временем Омфала и Геракл пришли к одинокому гроту, ради которого и предприняли эту прогулку, где им в голову пришла мысль поменяться одеждой. Она подвязала ему плетеный пояс, не сошедшийся на его широкой талии, и надела на него свое платье. И хотя она распустила шнуровку платья как можно свободнее, рукава на Геракле лопнули и шнурки на сандалиях оказались коротки.

j. После ужина они отправились спать — каждый на свое ложе, принеся закатные жертвы Дионису, который в таких случаях требовал от поклонявшихся ему брачной чистоты. В полночь Пан пробрался в грот и в темноте ощупью нашел то, что показалось ему ложем Омфалы, поскольку на спящем были шелковые одежды. Дрожащими руками он приподнял покрывало и нырнул под него. Проснувшийся в это время Геракл вытянул одну ногу и лягнул ею так, что Пан отлетел к противоположной стене грота. Услышав тяжелый удар и вопль, Омфала вскочила и приказала принести огонь. Когда огонь принесли, они с Гераклом смеялись до слез при виде распростертого в углу Пана, потирающего свои ушибы. С этого дня Пан невзлюбил одежду и созывал участников своих обрядов обнаженными. Именно он отомстил Гераклу, распространив про него слух, что тот постоянно обменивается с Омфалой одеждой, находя в этом особое удовольствие¹⁴.

¹Аполлодор II.6.3; Диодор Сицилийский IV.31; Ферекид. Цит. по: Схолии к «Одиссее» Гомера XXІ.22.

²Софокл. Трахинянки 253; Аполлодор ІІ.6.2; Диодор Сицилийский. Цит. соч.

³Аполлодор II.6.3; Плутарх. О реках 7; Тацит. Анналы II.47.

⁴Аполлодор. Цит. соч.; Суда под словом Cercopes; Цец. Схолии к Ликофроиу 91.

⁵Roscher W.H. Lexicon der griechischen und römischen Mytologie II.1166 ff.; Мюллер K.O. Дорийцы I.464; Птоломей Клавдий V.2; Геродот VII.216.

⁶Суда под словом Cercopes; Евстафий. Схолии к «Одиссее» Гомера XIX.247; Овидий. Метаморфозы XIV.91.

⁷Цец. Хилиады II.432 и сл.; Диодор Сицилийский IV.31; Дионисий Периэгет. Описание Земли 465; Стефан Византийский под словом Itone.

⁸Схолии к «Идиллиям» Феокрита Х.41; Атеней XIV.619; Гесихий, Фотий и Суда под словом Lityerses.

⁹Гигин. Поэтическая астрономия II.14; Плутарх. О реках 12.

¹⁰Диодор Сицилийский IV.31; Вакхилид III.24—62; Аполлодор ІІ.6.3; Палефат 45.

¹¹Павсаний II.21.3; Геродот I.94; Страбон V.2.2; Дионисий Галикарнасский. Древности I.28.

¹²Гелланик. Фрагмент 102 изд. Дидо; Диодор Сицилийский. Цит. соч.; Евсевий. Евангельское приуготовление II.2.25; Геродот I.7.

¹³Овидий. Героиды IX.54 и сл.; Лукиан. Разговоры богов 13; Плутарх. Следует ли старику заниматься государственными делами 4.

¹⁴Овидий. Фасты II.305.

* * *

1. Карманор, вероятно, был титул Адониса (см. 18.7), также убитого вепрем. Осквернение Тмолом храма Артемиды датировать нельзя, как нельзя датировать повеление Гераклу возместить Эвриту смерть сына. Оба события, тем не менее, кажутся вполне исторически верными. Не исключено, что Омфала была пифией, хранительницей дельфийского омфала, предложившей выплатить за Геракла надлежащую сумму и сделавшей его на время отработки храмовым рабом. Тот факт, что в мифе Омфала предстает лидийской царицей, объясняется тем, что мифографы решили изменить место действия, чтобы согласовать его с другими преданиями.

2. Керкопы были, как о том говорят различные пары их имен, керы, или Злобы, приходящие в виде обманчивых и злых снов, которых можно было избежать, взывая к Гераклу — единственному, кто имел власть над ночными кошмарами (см. 35.3—4). Вначале представленные в виде простых призраков, наподобие керкопов (их имя является всего лишь вариантом слова cercops), в более поздних произведениях они уже фигурируют как cercopithecoi («обезьяны») — возможно, из-за связи между Гераклом и Гибралтаром, т.е. одним из установленных им столпов, откуда карфагенские купцы привозили ручных обезьян для богатых греческих и римских дам. Мало вероятно, чтобы на двух маленьких островках — Исхии и Прохите^[223], расположенных к северу от Неаполитанского залива и называемых греками Питекуссами, — водились обезьяны. Название этих островков на самом деле происходит от слова pithoi, или «сосуды», которые на этих островах изготовлялись (Плиний. Естественная история ІІІ.6).

3. Обычай виноградарей убивать путников в пору виноделия, когда совершался обряд в честь духа Лозы, был широко распространен в Сирии и Малой Азии, а аналогичные жертвоприношения во время сбора урожая встречались повсеместно и в Азии, и в Европе. Джеймс Фрэзер подробно рассмотрел этот вопрос в «Золотой ветви». Здесь Гераклу приписывается наложение запрета на человеческие жертвы, т.е. социальная реформа, которой особенно гордились греки, несмотря на то что войны между ними становились все более жестокими и разрушительными.

4. Писатели классической эпохи воспринимают служение Геракла Омфале как аллегорию, отражающую то, как легко сильного мужчину может поработить похотливая, честолюбивая женщина, а поскольку пупок воспринимался как вместилище женской страсти, то имя Омфала становится еще более красноречивым. Однако этот сюжет повествует об очень древнем этапе в развитии идеи царя-жреца, когда происходил переход от матриархата к патриархату, и царь, будучи возлюбленным царицы, получил возможность замещать ее во время церемоний и жертвоприношений; при этом он должен был носить ее одежды. Э. Ревийю^[224] показал, что в древнюю шумерскую эпоху такая система существовала в Лагаше. Более того, некоторые сюжеты критского искусства изображают мужчин в женских одеждах во время жертвоприношений, причем на них не только пятнистые штаны-юбочки, как на саркофаге из Хагия-Триада, но даже юбки с оборками, как, например, на дворцовой фреске в Кноссе. Рабство Геракла объясняется исконными матриархальными обычаями, существующими в западной Африке: в Лоанго, Дауре и Аброне, как указывал Р. Бриффо, царь происходит из рабов и не имеет власти; в Агонне, Латуке, Убембе и других местах вообще имеется только царица, которая не вступает в брак, а выбирает себе любовников из рабов. Более того, аналогичная система существовала вплоть до классической эпохи среди древней локрийской знати, из числа которой выбирались жрицы Троянской Афины (см. 158.8). В 683 г. до н.э. локрийцы вынуждены были переселиться из центральной Греции в эпизефирские Локры, расположенные на южной оконечности Италии, «из-за скандала, разразившегося в связи с неразборчивыми любовными связями между женщинами из благородных семей и рабами» (см. 18.8). Эти локрийцы вели свое происхождение не от эллинов, считали добродетелью добрачные связи (как это было принято среди критян, карийцев и аморитов) (Клеарх 6) и настаивали исключительно на матрилинейном наследовании (Дионисий Периэгет. Описание Земли 365—367; Полибий ХІІ.6b). Подобная практика должна была быть повсеместно распространена в доэллинской Греции и Италии, но только в Багнаре, неподалеку от развалин эпизефирских Локр, еще помнят о существовавшей некогда матриархальной традиции. Женщины из Багнары носят длинные юбки в складку и ходят босиком, совершая торговые сделки и по нескольку дней оставляя детей на попечении мужей. На голове они могли носить поклажу весом до двух «квинталов». Мужчины получали «отпуск» весной, когда шла меч-рыба и они могли показать свое искусство владения острогой, а также летом, когда они отправлялись в горы и жгли древесный уголь. Хотя официальным покровителем Багнары является св. Николай, никто из багнаротов не признает его существования, а местный священник жалуется, что жители больше внимания уделяют святой Деве, чем Сыну. Святая Дева заменила им девственную Кору, чей прекрасный храм в классическую эпоху принес большую известность Локрам.