Ощущения и комплексы ощущений 5 page

Метафизикой и трансцендентальным реализмом г. Фридлендер, скрывающийся под псевдонимом Эвальда, называет материализм. Сам отстаивая одну из разновидностей идеализма, он всецело согласен с махистами и с кантианцами в том, что материализм есть метафизика, «от начала до конца самая дикая метафизика» (стр. 134). Насчет «трансцензуса» и метафизичности материализма это — единомышленник Базарова и всех наших махистов, и об этом нам придется говорить особо впоследствии. Здесь же важно отметить опять-таки, как на деле улетучивается пустая гелертерская претензия превзойти идеализм и материализм, как вопрос ставится с неумолимой непримиримо­стью. «Предоставить независимость противочленам», это значит (если перевести с вы­чурного языка кривляющегося Авенариуса на простой человеческий язык) считать природу, внешний мир независимым от сознания и ощущения человека, а это есть ма­териализм. Строить теорию познания на посылке неразрывной связи объекта с ощуще­нием человека («комплексы ощущений» = тела; «элементы мира» тожественные в пси­хическом и физическом; координация Авенариуса и т. п.) значит неизбежно скатиться в идеализм. Такова простая и неизбежная истина, которую при некотором внимании лег­ко открыть под ворохами самой вымученной, умышленно затемняющей дело и отби­вающей широкую публику от философии, квазиученой терминологии Авенариуса, Шуппе, Эвальда и других.

«Примирение» теории Авенариуса с «наивным реализмом» вызвало в конце концов сомнения даже у его

_________ ТЕОРИЯ ПОЗН. ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМА И ДИАЛЕКТ. МАТЕРИАЛИЗМА_________ 71

учеников. Р. Вилли говорит, например, что обычное утверждение, будто Авенариус

1 * *

пришел к «наивному реализму», надо понимать cum grano salis. «В качестве догмы на­ивный реализм был бы не чем иным, как верой в вещи-в-себе, существующие вне чело­века (außerpersönliche), в их чувственно-осязательном виде». Другими словами: един­ственная теория познания, действительно созидаемая в настоящем, а не фиктивном, со­гласии с «наивным реализмом», есть, по мнению Вилли, материализм! А Вилли, разу­меется, отвергает материализм. Но он вынужден признать, что единство «опыта», един­ство «я» и среды Авенариус восстановляет в «Человеческом понятии о мире» «посред­ством ряда сложных и отчасти крайне искусственных вспомогательных и посредст­вующих понятий» (171). «Человеческое понятие о мире», будучи реакцией против пер­воначального идеализма Авенариуса, «носит всецело характер примирения (eines Ausgleiches) между наивным реализмом здравого смысла и теоретико-познавательным идеализмом школьной философии. Но чтобы такое примирение могло восстановить единство и цельность опыта (Вилли говорит: Grunderfahrung, т. е. коренного опыта; еще новое словечко!), этого я бы не стал утверждать» (170).

Ценное признание! Примирить идеализм с материализмом не удалось «опыту» Аве­нариуса. Вилли, кажется, отвергает школьную философию опыта, чтобы заменить ее втройне путаной философией «коренного» опыта...