Вор должен сидеть в тюрьме, Глеб Жеглов, Место встречи изменить нельзя, прим. авт. 2 page

Не было такого! Наглый оговор! Кто это утверждает? Алекс?

Он под пытками еще и не то утвердит! И вообще - он как раз хотел очернить ее, потому что домогался и получил отказ. А милый и любимый Джерисон отказа не получил.

Драгоценности он брал. Но как она могла сопротивляться? Ее опять избили бы... ей было страшно! Одна, беззащитная, закон дает Алексу власть над ней...

Рик мрачно слушал - и думал, что гадючка вывернется. Ее слово против слова ее кузена. А на своем она будет стоять до последнего. Он бы точно стоял.

А так - ее никто не видел.

Она не нанимала убийц, ее даже в постели с кузеном не заставали. И даже если Алекс опишет все приметы на ее теле - бесполезно.

Мало ли где он мог что увидеть...

Вывернется.

Видимо, это понял и Джес. Потому что выпихнул плачущую даму за дверь - и вернулся к Рику.

- И что ты думаешь?

- Ничего. Могла быть права она, мог быть прав он. Но я бы поставил на Алекса. Под пыткой врать плохо получается, да и допрашивать у отца умеют.

- Здесь ее не допросишь. Да и шум поднимать...

- Не надо. Все - дома. А то отец устроит ей несчастный случай.

- Он - может, - согласился Джес.

Парни несколько минут помолчали. А потом Джес неожиданно вздохнул.

- Рик, мне ее жалко.

- Жену бы ты так жалел. А то какой-то б... - руки целовать, а законную жену, как последнюю б..., кстати! А я ведь тебя помню на свадьбе.

- И что?

- Ты к концу ее узлов не вязал. Ты так и к жене заявился?

Джес опустил глаза.

- Э...

- Ага. Ну-ка рассказывай, друг любезный, что ты с женой такого сделал?

Джес изобретательно послал кузена в пеший эротический тур. Рику хватило.

- Понятненько. Поговорить с ней ты так и не удосужился...

Джес вообще плохо помнил брачную ночь. Какие там поговорить... попасть бы!

- Но потом же...

- Что - потом? Джес, это домашняя девочка. Балованная, заласканная... да сколько бы она ни весила! А ты скорее всего просто поимел ее вдоль и поперек - и отослал в Иртон?

Судя по лицу Джеса - так и было.

- Ага. А что было потом?

- да она и потом особенно не... смотрела коровой, вышивки какие-то дарила...

- Ты хоть что-то в ответ подарил?

Джес хлопнул ресницами. Рик возвел глаза к небу.

- Ну да! Это придворным шлюхам надо дарить. А законной жене - зачем? Не с ней ведь жить, правда?

- я уже понял, я - дурак, - огрызнулся Джес. Хотя понимания в его голосе не было. Только злость.

- Приятно слышать. А теперь подумай. Ты ее сильно обидел, не извинился, не обращал внимания... она честно сделала шаг навстречу - где эти вышивки теперь?

Судя по лицу Джеса - да где угодно.

- А потом ты заслал ее в Иртон... хоть приезжал?

- Ну да. Докторуса привез, потом еще раз приезжал... она как бешеная была. На меня едва смотрела, на всех срывалась...

- Ее травить начали, баран! Тут кто хочешь с ума сходить бы начал!

- Действительно...

- А вот когда она смогла с этим разобраться... сама, заметь!

Судя по лицу Джеса, в его мозгу боролись злость и раздражение. Хотелось бы вверить, что на себя, но Рик знал кузена уже больше двадцати лет.

- Дядя мне теперь в жизни не поверит, что я не при чем.

- остается прощение у жены вымаливать.

- Вымолю, - Джес махнул рукой. - Жена, как-никак.

- Вот именно. И больше - никак.

- Слушай, - дошло что-то до Джеса. - А с Аделью я недавно познакомился.

Рик сдвинул брови.

- Соображать начинаем? Адель хотела убить Лилиан. А травить ее начали...

- Намного раньше. Твою ж...

- То есть у тебя двое разных убийц?

- Скорее заказчиков. Про докторуса дядя ничего не пишет...

- Его найти не могут.

- интересно, почему...

- Потому что. У меня бы тоже не нашли. Кто тебе его посоветовал?

- Сестра.

Мужчины переглянулись.

- Вроде бы Амалии незачем...

- Надо выяснить, кто ей посоветовал.

- Да Крейби был популярен. Молодой - симпатичный...

- И ты такого послал к жене?

- он и докторус неплохой. А чтобы позариться на эту корову...

Рик едва не взвыл.

Безнадежно.

Вот что с ним делать?

Жена - корова. Аделаиду - жалко. Хотя уж кого бы и на скотобойню, так это вторую.

- Два разных заказчика. Плюс воры-управляющие. Знаешь, Джес, если твоя жена хоть немного похожа на отца - тебе прощение на коленях вымаливать придется.

Джес расплылся в обаятельной улыбке, от которой билась в экстазе добрая половина придворных дам.

- Женщины есть женщины. Простит, куда денется...

Тьфу!

***

Рик искренне удивился бы, если бы узнал о мыслях Альтреса Лорта.

А мысли подозрительно совпадали.

Альтрес не имел ни семьи, ни детей, но... если бы с его дочерью поступили так, как с этой Лилиан - он бы разозлился.

А еще он смотрел на Джеса - и удивлялся.

Чем этот петух нравится женщинам?

Чем?!

Да, он красив. Мускулистое телосложение, этого не отнять. Глаза синие, улыбка потрясающая.

Достаточно умен. Во всяком случае, дело, которое он унаследовал после отца - процветает. И вроде как неплохой вояка.

Но опять же - войны не было давно (и слава Альдонаю) а гонять разбойников - тут много ума не надо.

Есть за что полюбить.

И есть за что - разлюбить.

Когда он показывает свою душу, а там видишь пустоту. Не то, чтобы Джес был виноват. Нет.

Но... разве умной женщине понравится, когда к ней так отнесутся?

Словно она - вещь.

Без разума, без чувств, хочу - сниму с полки, хочу - обратно задвину...

Сам Альтрес не имел ни семьи, ни детей. Но сильно подозревал, что с дурой, которая способна повестись на мордашку Джерисона Иртона, у него ничего и не получилось бы.

А ведь поведется....

Из своего опыта Альт знал, что женщины падки на это.

Смазливое лицо, деньги, слава, улыбка... и все. Этого достаточно.

Альтрес убедился в этом сам. Тогда ему было всего восемнадцать лет. Или - целых восемнадцать?

Ей было шестнадцать - и родители привезли ее ко двору, чтобы выбрать мужа.

Тихая, нежная, домашняя... Лидия, Лидди, Лия...

Со светлыми волосами, серыми глазами, хрупкой фигуркой... она была даже ниже Альтреса. Семья небогатых баронов. И Альтрес в первый и в последний раз в жизни увлекся. Или даже полюбил.

Впервые он был готов заботиться о ком-то больше, чем о молочном брате. И Гардвейг это заметил.

Но - за что Альтрес и любил его.

Свирепый, коварный и часто жестокий, Гардвейг умел быть поразительно великодушным. Особенно с близкими и любимыми.

Именно он предложил Альтресу жениться. И именно он согласился выступить сватом.

Конечно, родители девушки были счастливы. И Альтрес - тоже. И... наверное, Лия тоже? Нет?

Она позволяла Альтресу брать ее за руку. Целовать в щеку и в лоб. Они даже танцевали вместе. Тогда Альтрес еще не стал королевским шутом. И мало кто знал, что своим телом он владел получше многих.

Горб?

Кому он мешает! Особенно если захотеть научиться...

Альтрес был счастлив. И не обращал никакого внимания на то, что иногда рядом с его невестой появляется красавчик-кузен. Кстати - чем-то напоминающий Джерисона.

Только в чуть ухудшенном варианте.

Пониже, попроще...

Он летал на крыльях своей любви... Альдонай, больше двадцати лет прошло...

Ровно за четыре дня до свадьбы его невеста сбежала со своим кузеном.

Альтрес был как оглушенный.

Он не стал мстить, не стал преследовать парочку...

Он просто сидел у себя и глушил вино. Пока не явился Гардвейг. Вытащил брата за шкирку из комнаты, поволок его в бордель и юноши вместе ударились в трехдневный загул.

А потом Альтрес проснулся, посмотрел на бутылки, на спящую рядом шлюху - и понял, что хватит.

Больше никто.

И никогда.

Он выкинул бутылки, забыл про вино - и отправился в обучение к старому начальнику королевской разведки. Гард посодействовал.

Лию Альтрес не видел при дворе уже лет восемь.

Ее супруг оказался редкостным ничтожеством, промотал все ее приданное и свое состояние - и они с детьми безвылазно сидели в деревне.

Ну и пусть.

Жалеть Альтреса не тянуло. Особенно когда он видел свою бывшую любовь - расплывшуюся от частых родов, с поредевшими волосами, с затравленным выражением некогда милого лица...

Интересно, какая она - эта Лилиан Иртон?

Ладно. Ройс пришлет отчет - тогда и посмотрим.

***

Торий Авермаль прочитал письмо от Лилиан Иртон - и поморщился.

М-да.

Значит, графиню хотели убить. Это - плохо. И купец Карист Трелони может быть связан с заказчиками.

Ладно.

Узнаем все, что только можно.

И продадим несколько кружевных изделий, которые прислала графиня. Ради хорошего делового партнера можно еще не так извернуться.

Вот второе - хуже.

Тахир просил переслать с первой же оказией письмо в Ханганат. А какой дурак сейчас пойдет по проклятому проливу?

Ну да ладно. Надо послать слугу на пристань, пусть поразузнает.

Письмо надо передать?

Вот он и передаст. С первой же оказией.

***

Аделаида Вельс не была умна в общем смысле этого слова.

Обычно говорят - ум. А ведь это понятие включает и эрудицию, и жизненную сметку... так вот. Если бы появилась возможность проверить Аделаиду на ай-кью - она не набрала бы и двадцать баллов. Она не разбиралась в истории, музыке, политике, она имела в голове десяток шуток и парочку историй - достаточно, чтобы поддерживать светскую беседу. В остальном она придерживалась правила 'молчи, дурак, умнее будешь'.

Но в то же время...

Она была по-крысиному хитра и нюхом чувствовала опасность для себя.

Понимала, в какую щель надо пролезть, чтобы увернуться от карающего ботинка и какой пирог пахнет ядом.

И этого у нее было не отнять.

Тоже ум. Просто... своеобразный.

Сейчас она отлично понимала - единственная ее защита от окружающего мира - Джерисоон Иртон.

Поэтому, изодрав в клочья пару платков и отвесив несколько оплеух служанке, она послала ту шпионить за комнатой Джерисона - и дать знать, когда мужчина останется один.

Ждать пришлось долго.

Сначала Джес и Рик обсуждали сложившуюся ситуацию. Потом выпивали.

Ивернейское вино обладало своеобразным действием - затуманивало разум, но тело двигалось. Вот вино из Ханганата било в ноги, оставляя ясную голову. А тут - наоборот.

Потом опять разговаривали и опять пили. Так что к себе в покои Рик отправился около полуночи. А Аделаида пошла 'на дело'.

Разделась до рубашки, протерлась салфеткой, пропитанной духами - и спустя пять минут поскреблась в покои Джеса.

Потом толкнула дверь.

Не заперто.

Отлично.

Джерисон сидел за столом. В состоянии тяжелого алкогольного опьянения, на что указывали штук восемь винных бутылок. И поднял на Аделаиду затуманенные алкоголем глаза.

- Чего... н-надо...

- Джес, пожалуйста, не гони меня.

Аделаида нашла верный тон. И прежде, чем Джес успел опомниться, упала ему в ноги.

- Джес, я люблю тебя! Я жить без тебя не смогу! Лучше сразу убей, только не гони!

Все бы подействовало. Днем раньше, еще бы чуть-чуть - увы. Только не сегодня.

Джес был пьян и зол, как черт.

Поэтому вместо поцелуя Адель получила оплеуху. И сильную.

А потом еще пару ударов ногами, когда упала на колени.

Вусмерьть пьяный Джес выбрался из-за стола, пнул женщину на прощание, выдал нечто вроде 'И щоб я т-тебя б-льше н-видел...' и отправился к Рику.

То ли спать, то ли на жизнь жаловаться.

Аделаида полежала минут десять. Потом со стоном поднялась на ноги.

М-да.

Недооценила она свое влияние.

Но что же делать теперь, что делать?

Для начала ей пришлось пролежать несколько дней - пока не сойдут синяки.

А потом... надо искать нового покровителя. И одновременно попробовать еще раз с Джесом?

Надежда у Аделаиды была. Всем в посольстве было объявлено, что она упала ночью с лестницы, вот и расшиблась, бедняжка.

Джерисон приходил, принес ей цветы, про украшения не заговаривал, был отстраненно-холоден и вежлив... может быть еще есть шансы?

Почему бы не попытаться?

***

Рик предлагал устроить Аделаиде несчастный случай. Не просто попинать, а вообще уничтожить. Физически.

Но Джес уперся рогами.

Аделаида - женщина.

А женщин легко обмануть, запугать, заставить действовать в своих интересах.... В этом нет ничего удивительного.

Да и пусть лучше будет под присмотром. А то кто ее знает...

Единственное, что смог выторговать Рик - это обещание почаще писать и жене и дяде. А если Адель будет виновна и ее вина доказана - никаких противодействий.

Джерисон согласился без споров.

Рик подумал, что плохо настолько не разбираться в женщинах. Но не удивился.

Его отец приучал с детства, что за всяким интересом кроется подвох. С Джесом такого не делали. Вот и выросло...

***

Альтрес Лорт, узнав о сложившейся ситуации, задумался.

И приказал своим людям собрать все об Аделаиде Вельс. И ее участии в покушении.

Пока ее не убрали - пригодится. Если Его Высочество не клюнул по-хорошему - будем ловить как получится. И точка.

Ну и...

Шута заинтересовала Лилиан Иртон.

Он тоже был не слишком высокого мнения о женщинах. Но признавал, что среди них тоже есть незаурядные личности. А такими можно воспользоваться к своей выгоде.

Жаль, что отчет от Ройса придет так нескоро.

Но Альт умеет ждать.

И действовать тоже.

Так что - ждем и планируем. Интрига - как поединок. Должен быть всего один удар, но смертельный. А гоняться друг за другом и тыкать мечами - фи.

Это недостойно профессионала.

***

А время шло своим чередом.

И Лиля смотрела на снег из окон замка, а Миранда вместе с другими детьми строила снеговиков, снежные домики и снежные фонарики.

Зима Иртона оказалась достаточно снежной, но промозглой. Сыростью тянуло то ли с моря, то ли с болот - Лиля в это не вдавалась. Ей просто было зябко. Как ни отапливался замок.

Мерзли - все.

Но голодать не приходилось. Была рыба, был кое-какой скот, а в централизованном распределении ресурсов были и свои плюсы. И все чаще пастер за столом говорил, что в деревнях молятся за добрую графиню. И все чаще Лиля слышала шепотки по углам, что странности - странностями, а ведь все благодаря ей...

И была довольна.

Да, Иртон ей не принадлежит. На разве это повод жить в свинарнике?

Голодать?

Уморить голодом крестьян?

Нет уж!

Хотя насчет дома женщина изрядно кривила душой.

Она привязалась и к старому замку, который облагораживала по мере сил. И к людям, которые в нем жили. А что уж говорить про Миранду?

Девочка стала ей дочерью.

Когда-то давно, еще в другой жизни, психолог, учивший Алю Скороленок, утверждал, что усыновленных детей никогда не полюбят так, как своих.

Тогда Аля не стала с ним спорить. Была занята. Учила анатомию.

А сейчас...

Она бы просто показала умнику Миранду и сказала короткое: 'Убью, кто обидит!'.

Хотя воспитывать девочку ей это не мешало.

Особенно в одном случае...

Лиля тихонько зашла в классную комнату. По случаю сквозняков, все двери дополнительно занавешивались чем-то вроде тяжелых штор. И за ней Лиля могла простоять пару минут, наблюдая за детьми.

- кто был основателем Ативерны?

- Элор Могучий!

- Вовсе даже и нет! Дерек Первый!

- Не Элор! Я лучше знаю!

- Дерек! Я уверен!

- Проверим?

Молчание на пару минут, шуршание страниц - и торжествующее:

- я же говорил, Дерек! А Элор - уже его сын!

И возмущенный голос Миранды.

- Зато я графиня! Прикажу - и тебя на конюшне выпорют!

Вот как?

Лиля вскинула брови и вышла из-за занавески.

- Что здесь происходит?

У Миранды была еще возможность отыграть ситуацию.

Она могла сказать, что шутила, что они просто поспорили. Но вместо этого...

- А чего он! Я - графиня! А он...

- Смеет знать больше тебя? Миранда Кэтрин Иртон - прошу вас проследовать за мной. Этот урок вы попустите.

Она кипела от возмущения. Нет ну что за наглость?

Мири бежала следом, пытаясь уцепиться за руку мачехи, но Лиля была холодна, как снежная королева.

В кабинете она уселась за стол - и указала Миранде на кресло.

- Итак, госпожа, что вы хотите мне сказать?

Мири шмыгнула носом.

- Лиля, я не понимаю...

После того случая на поляне, у Миранды иногда прорывалось 'мама', но редко. И Лиля не давила на девочку.

Ни к чему. Все придет в свое время.

- Чего?

- Почему ты сердишься?

Лиля смотрела в синие глаза. И злость стихала.

Мири действительно не понимает. Она - не со зла. Она просто так воспитана.

Она - аристократка. А место остальных - за плинтусом. Прикажет - и выпорют.

- Подумай, малышка, - Лиля заговорила мягко и серьезно. - За что ты грозилась выпороть мальчика на конюшне?

- А чего он задается?

- Задается, да. Ты считаешь, он не имеет на это права? А как звали первого короля. Посмотрим в летописях?

Мири потупилась. А Лиля развила успех.

- Он знает лучше. И за это ты грозишься его наказать? Так?

Девочка хлюпнула носом.

- А если он дразнится?

- Но ты ведь правда не знаешь. Вот и получается, что ты хоть и графиня, но глупая. А он вирманин - да умный.

- Это же нечестно!

- А кто тебе мешает выучить? Он бы тебе: знаешь, кто королем был? А ты ему - да, знаю. Такой-то и разэтакий. А ты вот это знаешь? Не знаешь. И получаешься ты балбес, а я умная. Потому что графиня.

Миранда опустила голову. Потом все-таки подняла лицо.

- Лиля, а почему он смеет быть умнее меня? Я же графиня?

- А ты много знаешь о вирманах?

- нууу....

- Опять не знаешь. Невежество, милая моя - не оправдание. Это плохо. Очень плохо. А то бы знала, что Бьерн, - имя мальчика выплыло неожиданно - сын корабела.

- И?

- Те, кто строит корабли - у вирман почитаются весьма высоко. У вирманина корабль - это добыча, а часто и жизнь. Поэтому Бьерн соответствует сыну какого-нибудь барона. Из не особо богатых. И твой титул тебе особых преимуществ не дает. Знаешь, почему эти мальчики и девочки так учатся? Они понимают, что это - возможность принести на свою родину что-то новое, важное, интересное. А тебе учиться не надо?

- я же графиня...

Но уверенности в голосе уже не было. Лиля фыркнула.

- а выше тебя - герцоги. И принцы. Вот представь себе, радость моя - захочешь ты замуж. Захочешь?

Миранда кивнула головой.

- А за кого тебя выдавать? Жена должна и поместье вести, и счета проверять, и за управляющим следить. Я бы сказала, обязана. А еще - быть интересной для мужа. А иначе - бросит тебя где-нибудь в глуши и носа не покажет.

- Как папа?

Лиля фыркнула. Малявка ударила в самое больное место. Как обычно и делают дети - по незнанию. Но - неприятно.

- Да. Вот когда увидишься с папой - спроси. А он тебе скажет, что я была толстой, глупой и противной. И ему не хотелось со мной даже разговаривать.

- Я не толстая!

- Зато собираешься стать глупой и противной. Уверяю тебя, толщину мне твой отец простил бы. А вот все остальное...

- Лииииля....

- Ну да. Вот возьмет тебя супруг в общество, а ты там и ляпнешь - мол, я считаю основателя нашего королевства, Сидора Восьмого...

- Не было такого!

- Хоть что-то помнишь. Но ляпнуть-то можешь. А что потом? Оконфузит тебя барон, а ты на весь дворец ему: на конюшне запорю!!! Вот позорище-то будет. И ничего не знает, и еще на других лает...

Мири уже откровенно расклеилась. По розовым щечкам текли слезинки. Сейчас уже - не показушные. Она просто плакала, не пытаясь вызвать к себе сочувствие. Расстроилась.

И неудивительно. Выговор делался холодным, резким и язвительным тоном. Чтобы прочувствовала.

- Лиля, а что мне тогда делать?

- Учиться. Да так, чтобы любого за пояс заткнуть.

- а если неинтересно?

Лиля вздохнула, вышла из-за стола и опустилась на колени рядом с девочкой.

- Малышка, а ты думаешь, мне так интересно заниматься всеми хозяйственными делами?

- Ты же занимаешься?

- А ты - графиня. Ты - обязана. Если что-то случится со мной и с твоим папой - именно ты должна будешь вести хозяйство. А ты даже урок выслушать не можешь. Ну куда это годится?

Мири всхлипнула.

- Лиля, я больше не буду...

- А что ты должна сделать?

- Эээээ....

- Тебя ведь сейчас опять начнут дразнить?

- Начнут.

- тогда советую сделать так...

***

Вечером Мири с довольной улыбкой отчитывалась перед Лилей.

- а ты была права. Я вхожу, а Бьерн мне мол, получила, графиня недоученная?

- а ты ему?

- А я ему - сам недоученный. А если хочешь - десять дней нам на подготовку. И на соревнование.

- согласился?

- Еще как!

- Тогда эти десять дней нам надо серьезно учиться.

- а ты мне поможешь?

- Обязательно.

****

Аделаида Вельс была в отчаянии. План соблазнения провалился. Мягко говоря.

Джерисон ее избегал.

Нет, граф не шарахался демонстративно в сторону, он не отобрал у нее свои подарки, но...

Он не извинился за побои.

Он больше не разговаривал с ней.

Ее словно и вовсе не существовало. А ведь это сильно нарушало ее планы на жизнь. И ставило саму жизнь под угрозу. Кто еще защитит ее, кроме Джерисона? Как только она вернется домой... ох-ох-ох... даже если ее не отдадут палачам - все равно ни жизни, ни репутации... только в публичный дом идти.

И Аделаида решилась.

Она подождала, пока чуть сошли синяки, уродовавшие лицо - и однажды ночью снова поскреблась в дверь его сиятельства.

- Войдите... а, это вы, госпожа? Что вам угодно?

Голос был ледяным и ироничным. И Аделаида рухнула на колени.

- Джерисон, выслушай меня!

- Не хочу. Нам не о чем говорить.

- я не виновата ни в чем!

- Да неужели? И не моими подарками были оплачены покушения на мою жену?

- Я не виновата! У меня все отбирал Алекс!

- Да неужели? В постели?

- Я никогда не спала с ним! Алекс не был моим любовником! И мужу я не изменяла!

- Вот как? А твой любовник утверждает другое.

- а что ему остается делать? Он просто лжет! Подумай сам! Он был моим опекуном! Он мог выдать меня замуж второй раз! Я обязана была его слушаться!

Джерисон вздохнул. Вообще-то - да.

Жена да убоится мужа своего. А женщина - мужчины. Ибо Мальдонаино начало сильно в ней и требуется держать ее в строгой узде, как кобылицу непокорную или овцу неразумную. Так что спорить с кузеном Аделаида не смогла бы. И не отдать ему драгоценности...

- Ты могла бы пожаловаться мне.

- Я не могла тебя потерять. Я люблю тебя. До безумия люблю...

- ты меня уже потеряла.

Аделаида потупила глазки в пол. Покраснела.

- значит, наш ребенок никогда не узнает своего отца? Джерисон, в чем виновато дитя?

Мягко говоря - граф ошалел.

- ре...бен... ка?!

- да, любовь моя. Нашего сына. Или дочку.

- Н-но...

- Любая осторожность не сможет противостоять воле Альдоная.

Адель играла с убежденностью отчаяния. Даже не зная о системе Станиславского - надрыва было столько, что ей поверил бы кто угодно.

- А может быть наша любовь оказалась сильнее осторожности! Я не знаю! Но моя связь с луной прервалась. И груди отяжелели, посмотри сам...

Аделаида рванула платье на груди. И Джес невольно посмотрел на два упругих холмика.

- Вот, пощупай...

Аделаида почувствовала, как у графа захватило дыхание. Неужели...

Но Джерисон справился с собой.

- Вот что, Адель. Я тебе дам сейчас деньги на повитуху. И к тебе прикасаться больше не хочу.

Руки убрались с ее грудей. Граф достал из стола кошелек. Толстый. И бросил его Адели. Женщина не сделала движения поймать - и золото покатилось по полу.

- Вытрави плод, пока не поздно. Не знаю, спала ты с другими или нет - но я тебе больше не верю.