Глава 27. — Ну, ты был прав, — говорю я, после нескольких миль поездки в тишине

— Ну, ты был прав, — говорю я, после нескольких миль поездки в тишине. Мой пульс пришул в норму, почти в нормальный ритм, а с помощью ткани моего кошелька, я вытерла все слезы. — Веселый Роджер — плохое место.

Джес смеется.

— Я же говорил, — говорит он и я улыбаюсь. — Эй, — мягко говорит он. — У меня есть новости. Там был парень, который признал Майкла и Джона.

— Правда? — спрашиваю я, сердцебиение снова учащается. — Боже мой, мы должны вернуться?

— Вернуться туда? — смеется Джес. — Твой друг, вероятно, все еще ждет нас на парковке. Если он пришел в сознание.

— Но, если кто-то там знал Джона и Майкла...

Джес качает головой.

— Этот парень делил комнату в отеле вместе с твоими братьями несколько месяцев назад — три или четыре.

— После того, как Пит выгнал их, — говорю я, сделав вывод.

— Не будь так жестока к Питу, — говорит Джес. — Я был причиной, по которой он их выгнал.

Я смотрю на него, шокированная тем, что он берет вину на себя. Тогда замечаю, что правая рука Джеса вся в крови над рулем.

— Твоя рука!

Джес пожимает плечами.

— Там на земле было стекло.

Было ли это стекло от разбитого зеркала или просто от дюжины разбитых бутылок от пива, которые валялись по всей парковки Веселого Роджера, я не знаю.

— Нам нужно ее промыть.

— Поверь, — говорит Джес. — Было и похуже.

Я не хочу представлять, что это значит. Я вижу признаки, чтобы оказать помощь и говорю:

— Останови там.

Джес продолжает вести машину вперед.

— Сейчас! — говорю я твердо и, на этот раз, к моему удивлению, он слушает. Туман сгущается, пока мы сворачиваем вдоль выезда.

— Теперь моя очередь говорить тебе оставаться в машине, — говорю я, спрыгивая со своего сиденья.

Я бегу в магазин рядом с бензозаправочной станцией. Когда я вернулась, неся воду, бинты и чашку льда, Джес сидит на борту грузовика, его длинные ноги свисают и раскачиваются взад-вперед, как у маленького ребенка.

— Мне казалось, что я сказала тебе оставаться в машине, — ворчу я. Я запрыгиваю на грузовик рядом с ним и вытягиваю полотенце между парой досок для серфинга, засыпая туда лед. В дополнение к его окровавленной руке, некрасивый синяк расцветает над левой скулой. Я прижимаю лед к его лицу и он наклоняется к моему прикосновению, прежде чем положить свою левую руку поверх моей.

— Извини, — говорю я, сбрасываю свою руку и открываю пакет марли. Я тяну его правую руку на мои колени, вычищая его порез так осторожно, как это возможно.

— За что? Ты не ударяла меня.

— Мы пошли в то место из-за меня. И что? Очередной тупик. Мы действительно не узнали больше, чем знали раньше.

— Это была моя идея, — говорит Джес, съеживаясь пока я вычищаю гравий из раны. Порез длинный и тонкий, горизонтальный через его ладонь. По крайней мере, я могу сказать, что он не глубокий.

— Ты сможешь заниматься серфингом завтра?

— Понадобится больше чем пара ушибов и синяков, чтобы удержаться над водой.

Я улыбаюсь, кивая.

Туман превращается в мелкий моросящий дождь, пропитывающий нашу одежду и грузовик. Я дрожу, но не хочу двигаться.

— Мы сейчас недалеко от Ведьминого Дерева, — говорит он. — Серферы со всего мира будут там завтра. Ни один не захочет пропустить эту волну.

— Так что, если мои братья все еще где-то здесь, они тоже не захотят пропустить это.

Джес качает головой, опуская лед в грузовик за собой.

— Венди, — говорит он, — Я не имею ввиду...

— Знаю, — говорю я, но у меня в горле медленно растет ком. Язык, будто сделан из цемента.

Порез Джеса теперь чист и кровотечение почти остановилось; я заклеила его руку пластырем, протянув его через ладонь. Когда я закончила, Джес поднял его неповрежденную левую руку к моему лицу. Я закрыла глаза и представила как эти руки проталкивают его сквозь воду, когда он гребет по волнам прибоя.

— Они могут быть там, — говорит он. Он звучит так уверенно, так определенно. Я открываю глаза; его лицо всего в нескольких дюймах от моего. Его голубые глаза прозрачнее, чем вода. Его дыхание холодит мою кожу. Он начинает опускать руку от моего лица, но я накрываю ее своей рукой, прижимая ее ближе. Его пальцы теплые и сильные, такие же сильные как и весь он.

Прежде чем он может отступить, я наклоняюсь и целую его. Сначала мягко, как будто это мой первый поцелуй, и я не совсем понимаю его механику. Какую-то долю секунды он не целует меня в ответ, и я думаю, может быть он и не собирается. Только мысль об этом заставляет скрутиться желудок в спазме, заставляет меня хотеть его больше, заставляет меня хотеть прижаться ближе, прижать свои губы к его сильнее. И только когда я думаю, что не вынесу этого больше, он целует меня в ответ.

Он поднимает раненую руку с моих коленей, так что его ладони оказываются по обе стороны моего лица, обхватывая мои щеки. Пластырь кажется грубым рядом с моей кожей; я чувствую запах его крови и пота, несвежего пива, что должно быть впиталось в его одежду на барной парковке. Я пропускаю пальцы сквозь его темные волосы, аккуратно смахивая крошечные кусочки гравия от земли.

Поцелуй, кажется, длится вечность, и все же, заканчивается слишком скоро. Джес отстраняется первым.

— Мы должны иди, — говорит он, спрыгивая на землю. На его лице такое выражение, в тумане и дожде, и в облачном свете льющемся вниз с уличного фонаря над нами, которое я видела прежде. Выражение, понимаю я сейчас, которое только для меня.

— Эй, — говорю я, осмелев. — В тот день на пляже в Кенсингтоне. На самом деле, ты пришел на сторону пляжа Пита не из-за волн, не так ли? Ты был там из-за меня?

Джес улыбается.

— А ты как думаешь? — говоит он.

Он спускает меня с грузовика и берет меня за руку, ведет меня назад на пассажирскую сторону, открывая для меня дверь. Когда он заходит с другой стороны, я перемещаюсь через сиденье, чтобы прислониться к нему и прислоняю голову на его плечо. Когда он выезжает на шоссе, он обнимает меня и я засыпаю, слушая стук дождя по крыше грузовика.

Я просыпаюсь через пару часов, на автостоянке другого отеля, почти похожим на тот, из которого мы уехали этим утром. Разница лишь в том, что парковка заполнена и мигает знак МЕСТ со словом НЕТ перед ним. Дождь увеличился с моросящего до ливня, и Джес бежит из вестибюля отеля к машине.

— Выходи, — говорит он, открывая мою дверь. Он снимает свою толстовку и держит над головой, чтобы я не промокла, другой рукой обнимает меня, держа близко к себе. Он такой теплый, интересно, что это было бы, заползти внутрь него.

— Здесь говорится, что мест нет, — говорю я, указывая на знак над нами.

Джес качает головой.

— Милая, я забронировал номер несколько дней назад. В ту же секунду, когда услышал об этих волнах.

Я становлюсь на цыпочки и снова его целую, на этот раз быстро. Когда я отстраняюсь, он говорит:

— Я снова взял для нас отдельные кровати.

— Тебе не нужно было это делать, — отвечаю я, обернув руки вокруг его талии, пока мы идем к нашему номеру. Я не шучу. Я хочу оставаться рядом с ним так долго, как это возможно.