Гигантская базальтовая голова, изваянная ольмеками. Сан‑Лоренсо, 1200‑900 гг. до н. э

На территории поселения ольмеки установили монументы в виде фигур людей и животных, но наиболее впечатляющими были гигантские каменные головы, в которых проступали черты человека и священного зверя ягуара. Головы, вырезанные из цельных глыб базальта, достигали в высоту двух метров и весили до 20 тонн. На сегодняшний момент обнаружено 10 таких голов. Базальтовые глыбы для их изготовления привозили из каменоломен в горах Туштла, в 60 километрах к северо‑западу от Сан‑Лоренсо. Огромные фрагменты горной породы грузили на плоты и переправляли до места назначения по реке.

Сейчас нам известно, что чуть позже 900 г. до н. э. Сан‑Лоренсо подвергся разорению, и жители покинули город. Многие монументы, памятники и скульптуры были разрушены и сброшены в канавы – так же, кстати, поступали майя, когда менялись их властители, или незадолго до предсказуемой кончины действующего правителя. Уходил правитель – сбрасывались с пьедесталов его монументы.

Мы не знаем пока, что случилось в Сан‑Лоренсо, однако нам известно, что после его гибели сразу же расцвел другой центр ольмекской цивилизации – Ла‑Вента. Это поселение возникло на болотистом берегу реки Тонала в 100 километрах к северо‑востоку от своего старшего собрата – Сан‑Лоренсо. В Ла‑Венте мы видим еще более впечатляющую строительную и скульптурно‑художественную программу, исполненную неизвестными ольмекскими зодчими в период с 900 по 500 г. до н. э. Городище занимает площадь 2 квадратных километра и представляет собой нагромождение руин, уцелевших фундаментов и насыпей‑курганов. Примечательно, что все эти сооружения ориентированы строго по оси север‑юг, как в городах майя.

На самом краю поселения возвышается удивительное сооружение – 30‑метровая насыпная пирамида с почти идеальным квадратным основанием. Пирамида имеет 10 граней, и некоторые ученые всерьез полагают, что данный объект символизирует священный для ольмеков вулкан, спрятавшийся в горах Туштла. На пирамиде нет никакого подобия лестниц или террас, и не ясно, существовал ли на ее вершине какой‑либо культовый объект. С восточной и западной стороны пирамиды находится две узких и длинных (80 м) платформы, также ориентированных строго на юг. Завершают комплекс с севера от пирамиды странная квадратная яма глубиной 8 метров и небольшая пирамидка со ступенями по бокам, по которым можно взойти на ее вершину. На всех научных планах и картах этот комплекс называется «Комплекс А» и, по мнению ученых, служил для древних ольмеков религиозным центром. Каждый из элементов комплекса окружен большим количеством стел, тумб, монументов и просто валунов непонятного предназначения. Имелись в Лa‑Венте и свои «головы». Все эти артефакты и изваяния выполнены из разных материалов: базальта, гранита, серпентина, нефрита и других. Интересно, что под одной из базальтовых тумб нашли останки двоих детей, что говорит о ритуальном значении «Комплекса А». Кстати, обнаруженные останки оказались буквально пересыпаны нефритовыми украшениями и поделками, что указывает на расслоение ольмекского общества: в Месоамерике нефрит считался драгоценным камнем. Захороненные дети явно принадлежали знатной ольмекской семье или даже являлись отпрысками самого правителя.

Алтарь в Ла‑Венте. В правой руке ольмекский правитель держит веревку, к которой привязан пленник (высечен на боковой стороне алтаря)

Проведенные в последнее время раскопки в Сан‑Лоренсо и Ла‑Венте подтверждают, что это были крупные поселения со многими тысячами обитателей. В основном ольмеки проживали в некотором удалении от своих столиц и занимались сельским хозяйством. Их угодья как правило располагались на пойменных, болотистых низинах. Престижные здания, непосредственно окружавшие «Комплекс А», принадлежали элите – тем, кто организовывал, координировал и контролировал церемониальное строительство, подвоз огромных базальтовых блоков, а также импорт драгоценностей, в частности, нефрита и серпентина из далеких месторождений. Но как и почему у ольмеков в частности и у народов Месоамерики вообще появились имущественное неравенство и знать?

Присвоение богатств и власти какой‑либо узкой группой общества, разделение на правителей и управляемых – это фундаментальный излом и в некотором роде скачок в истории любого народа, однако в случае с ольмеками все не так однозначно. По‑видимому, этот народ не испытал никакого внешнего принуждения; не обнаружено признаков порабощения ольмекского народа либо вторжения силы извне. Скорее всего, расслоение среди ольмеков оказалось вызвано как увеличением населения, так и ростом урожайности маиса на аллювиальных почвах побережья Мексиканского залива. Эти почвы настолько плодородны, что ольмеки получали два урожая в год. Появление излишков маиса вместе с ростом числа жителей в ольмекских поселениях, которые охотно могли выменять продукты на изделия своего труда, вероятно, привело к первичному имущественному расслоению и, как следствие, к появлению знати. Очевидно, что жители в некоторых поселениях голодали, а в других – считались относительно зажиточными; в этом случае конфликт интересов оказался неизбежен. Появились поселения‑лидеры, так же, как и правители‑лидеры – смелые, жестокие и харизматичные. Но так ли было на самом деле? Дебаты на эту тему не утихают до сих пор, хотя общая картина в целом ясна; понятны и причинно‑следственные связи между увеличением товарной продукции, ростом населения и усилением общественно‑политического брожения.

Сегодня большинство ученых считает, что расслоение ольмекского общества произошло за счет внутренних причин и условий, и не последнюю роль здесь сыграли религиозные верования ольмеков. Появившиеся лидеры, удачливые и убедительные, объявили себя посредниками между богами и смертными людьми. Взобравшись на тумбы и пирамиды, они, вскинув руки к небесам, молились за свой народ, и народ поверил в их божественное предназначение. Скорее всего, именно так все и было, правда, с учетом особенностей того или иного поселения.

Религиозная составляющая политической жизни ольмекского общества особенно хорошо проявилась в искусстве – выдающемся, возможно, самом удивительном в истории доколумбовой Америки. Такого разнообразия, особенно в скульптуре, таких высот в выразительности не достиг ни один из древних народов. Только взгляните на сохранившиеся образцы! Полулюди‑полуягуары, кайманы, орлы и змеи… и множество полутонов человеческих эмоций, весь спектр – от угрюмой злобы до неподдельной радости.

Значение и смысл большинства изображений нам не понятны. Исследования дают основания предполагать, что изваяния ягуаров и орлов представляют собой ольмекский пантеон – богов дождя, земли, неба и прочих стихий. Но это еще не все.

В Сан‑Лоренсо местная верхушка «запортретирована» в виде огромных пугающих голов. Кстати, это единственное место, где такие головы встречаются. В отличие от Сан‑Лоренсо в Ла‑Венте местное искусство представлено большими вертикальными каменными столбами с вырезанными изображениями, то есть стелами. Здесь ольмекские правители предстают в виде фигур, украшенных головными уборами и сжимающих в руках символы власти, а над их головами изображены сверхъестественные ягуароподобные существа. Другие монументальные артефакты выполнены в виде так называемых «алтарей», хотя, скорее всего, они служили тронами ольмекских правителей. На них изображены сидящие со скрещенными ногами человеческие фигуры у входа в пещеру, вероятно, символизирующие способность правителей общаться с богами и обитателями подземного мира. Конечно же, эти изображения должны были внушить простым смертным ольмекам, что к своим правителям нужно относиться так же, как к богам. В этом отношении искусство ольмеков и майя имеет одинаковую направленность.

Следует отметить, что в 1930‑1940‑х гг., когда началось углубленное исследование империи ольмеков, ученые думали, что они и майя – ровесники и периодов расцвета и упадка достигли одновременно. И только в 1950‑х гг. с помощью радиоуглеродного метода выяснили истинный возраст ольмекской цивилизации. Теперь совершенно точно эта культура могла называться «матерью всех цивилизаций Месоамерики», потому что именно ольмекское общество настолько развилось политически, усложнилось общественно‑социально и выразило себя художественно, что могло называться первой цивилизацией Америки.

Около 1000 г. до н. э. влияние ольмеков простиралось от Герреро (800 км к западу от Мехико) до Эль‑Сальвадора. В некоторых местах современной Мексики они основали свои колонии, населенные в основном торговцами, главный интерес которых заключался в бесперебойном приобретении полудрагоценных и драгоценных камней. Не имеется никаких свидетельств прямых контактов между ольмеками и равнинными майя, но в районе провинции Чьяпас и вдоль Тихоокеанского побережья такие связи просматриваются.

На побережье Гватемалы, в местечке Такалик‑Абах (на языке киче означает «прочный камень»; ранее неверно именовался Абах‑Такалик. – Прим. ред.), найдено несколько валунов с высеченными на них в ольмекском стиле человеческими фигурами, облаченными в характерные одежды. Подобные артефакты покоятся и в Чальчуапа в Сальвадоре. Около 900 г. до н. э. древние обитатели Копана изготавливали керамическую посуду по‑ольмекски и даже вырезали на нефритовых изделиях сцены по мотивам ольмекских религиозных верований!

Уточнить и конкретизировать элементы ольмекского влияния на цивилизацию майя до конца не представляется возможным, но даже те знания, которыми мы располагаем, однозначно указывают на то, что культура майя – во многом наследница культуры ольмеков.