Теория поля

Холизм, контекст и "целостная ситуация"

Карты теории поля хорошо описывают территорию людей в контексте, т.е. людей в их взаимоотношениях в обществе. Сущность теории поля заключается в том, что целостная перспектива по отношению к человеку распространяется до включения среды, социального мира, организаций, культуры. Чем более прилежно мы будем двигаться по картам теории поля, тем вероятнее мы действительно воспримем и осознаем неотделимость людей от их окружения и жизненных ситуаций.

"Теория поля едва ли может быть названа теорией в обычном смысле" (Lewin, 1952, pр. 45). Скорее это набор принципов, подход, метод и целый способ мышления, который относится к интимной связи событий и ситуаций, в которых эти события происходят. Итак, помните, что "теория" в этом случае имеет широкое значение, означая общий теоретический подход или способ восприятия реальности.

Идея "поля" порождена идеей электрического или магнитного поля, которая, в свою очередь, изначально являлась метафорой. То, что происходит с чем-либо, помещенным в это силовое поле - это функция всех свойств поля, взятых как интерактивное динамическое целое. Поле как целое также изменяется в результате включения в него чего-то нового.

Ранние гештальт-психологи активно использовали эту физическую научную метафору, поскольку они, с одной стороны, были завязаны на феноменологию восприятия, с другой стороны - стремились быть признанными "официальной" наукой в ситуации интенсивного академического давления. Они использовали метафору электрического поля для того, чтобы объяснить, например, их "закон прегнантности (Pragnanz)". Данная закономерность относится к опыту, когда наблюдаешь, как что-либо, кажущееся редким и незначимым (например, разрозненные пятна, блики цвета), вдруг превращается в значимую, узнаваемую форму (например, рисунок лица). "Западение в эффект места" объясняется как коррекция "дисэквилибриума", неравновесия в восприятии поля: "группирование определенных сил действует на данную форму и перестает трансформировать форму, лишь когда она стабилизируется" (Hartman, 1935, рр. 48). Либо, говоря другими словами, когда гештальт завершен, т.е. становится хорошо сформированным "сильным" гештальтом, поле приходит в равновесие.

Хотя основы теории поля изложены в трудах ранних гештальт-психологов, особенно Кёлер (Kohler, 1969), ее ведущим "выразителем" был К. Левин, немецкий еврей, ученый, живший в Северной Америке, чей вклад в психологию XX века конкурирует с вкладом Фрейда (Marrow, 1969). С его именем ассоциируется не только теория поля, но и исследование деятельности, групповая динамика, тренинги сенситивности. К. Левин - отец современной социальной психологии, оказал огромное влияние на управленческие тренинги и формирование дисциплины "организационное развитие" (Weisbord, 1987). Множество людей считают К. Левина гештальт-психологом, хотя, как и Курт Голдштейн, он сам никогда не называл себя таковым, несмотря на то, что в молодости работал с Вертгеймером, Кёлером и Коффкой.

Теория Левина, к сожалению, остается недооцененной по-настоящему в гештальт-терапии. Одна из самых известных его цитат: "…нет ничего более практичного, чем хорошая теория". Это высказывание относится самым непосредственным образом к теории поля: хорошая теория, однажды понятая, обеспечивает адекватную концептуальную базу для всей практики гештальта.

Ядром теории поля, по словам Левина, является скорее "взгляд на всю ситуацию целиком" (Lewin, 1952, pр. 288), чем по частям, или пункт за пунктом, или последовательный анализ переменных. Вместо редукции сложного интерактивного феномена до отдельных частей компонентов вся картина или вся ситуация воспринимается как целое со всеми ее целостными аспектами. Есть желание рассматривать и исследовать организованную, взаимосвязанную, взаимозависимую, взаимодействующую природу сложных человеческих феноменов.

Очевидно теория поля - это не единственная теория или направление с таким смыслом. В тот же период (1930-е и 40-е), когда Левин развивал свои идеи, Л. фон Берталанфи "строил" общую теорию систем (фон Беталанфи, 1968). Все это выросло в огромный атлас со многими приложениями, например, семейная терапия и консультирование в организациях. Я собираюсь пропустить сложные и временами непонятные споры, которые публиковались в Журнале гештальта (The Gestalt Journal, см. Латнер, 1983 и последующие выпуски) о том, совместимы ли теория поля и теория систем, и могут ли они обе быть валидными в рамках гештальт-терапии. Факт состоит в том, что оба подхода снабжают нас практическими средствами для описания целостного сложного феномена, обращаясь к нему не в изоляции, а в его контекстах, ситуациях, окружении. Какому бы подходу мы ни следовали, верным является то, что такой широкий взгляд неотъемлем для теории и практики гештальт-терапии.

Однако, как и между двумя наборами карт, между системной теорией и теорией поля существует различие, как есть разница в акцентах и в деталях, и, как гештальт-практик, я отдаю предпочтение скорее теории поля, чем чему-либо, основанному на системной теории, по меньшей мере потому, что последняя была избыточно упрощена и извращена в практике, и, исторически говоря, представляет позднее (и не самое удачное) вмешательство в гештальт-терапию и практику.