Исповедальный рейс

Вы поначалу были строги,

Уйдя в свой отрешенный взгляд.

Мы в небесах,

Нам по дороге

Уже который час подряд.

Я разговор не начинаю,

Боясь прогнозы обмануть.

Вы только в небе неземная?

А на земле иная суть?

И вы нарушили молчанье.

А я пошел на этот зов.

И полыхнуло вдруг печалью

От ваших глаз,

От ваших слов.

И я почувствовал при этом,

Что поверя´ли вы на мне,

Как отнестись вам

К вашим бедам,

Что вы забыли на земле.

И я вошел в чужую повесть,

В чужую исповедь навзрыд,

Уже ничуть не беспокоясь,

Что вы умрете от обид.

Поскольку драма разрядилась.

И успокоилась душа.

А ваша искренность,

Как милость,

Со мною на землю сошла.

И я подумал – все мы схожи:

Когда терзает нас разлад,

Сосед по небу иль прохожий

Всегда прийти на помощь рад.

Встреча Пушкина с Анной Керн

А было это в день приезда.

С ней говорил какой‑то князь.

«О Боже! Как она прелестна!» –

Подумал Пушкин, наклонясь.

Она ничуть не оробела.

А он нахлынувший восторг

Переводил в слова несмело.

И вдруг нахмурился,

И смолк.

Она, не подавая вида,

К нему рванулась всей душой,

Как будто впрямь была повинна

В его задумчивости той.

– Что сочиняете вы ныне?

Чем, Пушкин, поразите нас? –

А он – как пилигрим в пустыне –

Шел к роднику далеких глаз.

Ему хотелось ей в ладони

Уткнуться. И смирить свой пыл.

– Что сочиняю?

Я… не помню.

Увидел вас –

И всё забыл.

Она взглянула тихо, строго.

И грустный шепот, словно крик:

– Зачем вы так? Ну ради Бога!

Не омрачайте этот миг…

Ничто любви не предвещало.

Полуулыбка. Полувзгляд.

Но мы‑то знаем –

Здесь начало

Тех строк,

Что нас потом пленят.

И он смотрел завороженно

Вслед уходившей красоте.

А чьи‑то дочери и жены

Кружились в гулкой пустоте.