Глава 1 4 page. Ореол уважения над головой Матери, окружающие ее запреты оттесняют враждебное отвращение, непроизвольно примешивающееся к той плотской нежности

Ореол уважения над головой Матери, окружающие ее запреты оттесняют враждебное отвращение, непроизвольно примешивающееся к той плотской нежности, которую она внушает. И все же в скрытом виде ужас перед материнством сохраняется. В частности, интересно отметить, что во Франции еще со времен средневековья сформировался один вспомогательный миф, позволяющий свободно изливаться чувству омерзения, — это миф о Теще. От фаблио до водевилей мужчина, издеваясь над матерью своей супруги, не охраняемой никакими табу, нападает на материнство в целом. Ему ненавистна сама мысль, что любимую женщину когда–то рожали: теща — наглядный образ дряхлости, на которую она обрекла свою дочь, дав ей жизнь; ее полнота и морщины возвещают о полноте и морщинах, которые ждут новобрачную, и таким образом перед глазами оказывается печальный прообраз ее будущего; рядом с матерью она выглядит уже не индивидуальностью, а моментом в жизни рода; она уже не желанная добыча, не милая подруга, потому что ее уникальное существова–З десь следовало бы привести целиком стихотворение Мишеля Лериса «Мать». Вот несколько характерных отрывков: «Мать, в черном ли, в сиреневом, в лиловом, — ночная воровка, ведьма, чье тайное хозяйство дает вам жизнь, та, что качает вас, балует и в гроб кладет, когда не суждено доверить заботе ваших рук последнюю игрушку — погребенье ее морщинистого тела.<-..>

Мать — немая статуя, сам рок, возвысившийся на неоскверненном алтаре, — природа, ласкающая вас, и опьяняющий вас ветер, и мир, что целиком в вас проникает, и возносит к небесам (минуя бесчисленные витки спирали), и предает вас тленью.<…>

Мать — юна или стара она, сияет красотой иль безобразна, великодушна иль упряма — то карикатура, ревнивое чудовище–жена, утративший величье Прототип, — ведь это как Идея (та увядшая пифия, что взгромоздилась на треножник своей заглавной буквы), которая всего лишь пародия на легкие, живые, искрящиеся мысли…

Мать — округло или сухо ее бедро, упруга или дрябла грудь — закат неотвратимый, что ждет любую женщину с рожденья, постепенное крошенье сверкающей скалы, что точит менструальная волна, растянутое погребенье — в песках пустыни лет — роскошнейшего каравана, что на себе везет груз красоты.

Мать — ангел смерти, что нас всех подстерегает, и универсума, что все объемлет, и любви, что волны времени выносят на берег, — раковина безумных очертаний (верный признак яда), что кинуть надо в глубокий водоем, та, что порождает круги для вод забытых.

Мать — лужа мрачная, что траур носит вечно по всем, по нам самим, — то смрадные пары, что всеми цветами радуги сияют и протыкают, надувая, пузыри ее огромной звериной тени (о стыд плоти и молока) и завесу, что должна была бы разорваться от удара молнии, рождение которой впереди…