Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Из дома – ни на шаг!
Честное слово, лучше бы я согласился на роль Дурака. Играть дурака на сцене намного безопаснее, чем оказаться дураком по жизни… Родителей дома не было. Мы ушли на кухню – подальше от входной двери, так нам казалось безопаснее. Но только‑только мы немного успокоились, как в прихожей раздался звонок – длинный, требовательный, угрожающий. – Не открывай, – шепнул Алешка, распахнув глаза. – Нас дома нет! Я на цыпочках пробрался в прихожую и прильнул к глазку. За дверью маячило искаженное оптическим стеклом лицо Вадика. Он жал на кнопку звонка, и тот звенел у меня над головой так, что хотелось заткнуть уши. А Вадик все звонил и орал: – Эй! Хозяева! Отворите! Я вашу расчетную книжку нашел! Эй! Он для верности еще постучал кулаком в дверь и наконец ушел. Я перевел дух и отнял ладони от ушей. А Лешка подбежал к окну в комнате, осторожно выглянул. – В подвал пошел, – сообщил он. – И книжка у него, точно. Надо ее выручать. – Это нас надо выручать! – сказал я. – Папе, что ли, расскажем? – предложил Алешка. – Не пойдет! – решительно отверг я его заманчивое на первый взгляд предложение. И я доходчиво объяснил Алешке, почему: – Это ты плоховато придумал. То мы от одного Вадика бегаем, а то придется еще и от папы удирать. – Да, – согласился Алешка. – Не похвалит. Мягко говоря. Но выкручиваться как‑то надо. И Алешка сообразил: – Дураками притворимся. Только не сразу, пусть Вадик остынет немного. Насчет дураков – это он хорошо придумал. Нам уже раньше удавался этот надежный способ ухода от ответственности. И тут снова в прихожей раздался звонок. На этот раз – хитрый, вкрадчивый, короткий. – Пусть звонит, – усмехнулся Алешка. – Мы еще не пришли. Вкрадчивый звонок повторился. И мы опять ушли на кухню, чтобы не трепать себе нервы. Разогрели ужин, нарезали хлеб, вскипятили чайник. А вкрадчивый звонок сменился длинным, требовательным, угрожающим. – Озверел Вадька, – хихикнул Алешка. Мы пили чай и посмеивались. А когда вместо звонка послышались отчаянные стуки в дверь, Алешка опять хихикнул и сказал: – Ручки не отбей, упорный и настойчивый. Я все‑таки не выдержал и пошел в прихожую полюбоваться на упорного и озверевшего Вадика. Выглянул в глазок… За дверью я увидел искаженное оптикой мамино лицо. А когда распахнул дверь, то понял, что оно искажено не столько глазком, сколько гневом. – Оглохли? – сердито спросила мама, поднимая с пола сумки и передавая их мне. – Все руки отбила. Вы что, уснули? – Телевизор громко орал, – мигом нашелся Алешка. Мама недоверчиво глянула на него, сняла плащ и пошла на кухню. – Надо ее отвлечь, – шепнул мне Алешка, – чтобы про книжки не вспомнила. – Отвлекай, – переложил я на него трудное дело. Но Алешку трудности не пугают. На кухню он вошел, держась за щеку и морщась, как от кислого. Мама все еще сердито выкладывала из сумок продукты и ворчала. И тут она увидела Алешкину пантомиму. И вся ее сердитость мгновенно сменилась озабоченностью: – Что с тобой? Зуб? – Ухо, – простонал Алексей. Это он хорошо придумал. В сочетании со звонками, которые мы долго не могли услышать, звучало убедительно. – Без шапки добегался, – ахнула мама, мгновенно поставив диагноз. – Марш к Френкелю. Собирайся! Живо! Она покидала продукты в холодильник и взялась за телефон. Френкель – это бывший мамин одноклассник, который стал очень хорошим и знаменитым ото… отола… ри… В общем, ушным врачом. Ухо, горло, нос – словом. И живет он в нашем доме и в нашем подъезде. И мама беззастенчиво пользуется тем, что в седьмом классе этот ушник был в нее влюблен. – Яша! – крикнула мама в трубку таким голосом, будто Лешка вообще без уха остался. – Ты дома? – А где же еще, подумал я, если он по телефону отвечает. – Я сейчас своего младшего к тебе приведу. По‑моему, у него отит! Спасибо! Бегу! Она сорвала с вешалки старую папину ушанку, нахлобучила ее Лешке на голову и завязала тесемки. Алешка взвыл. Но мама уже тащила его на лестничную площадку и вызывала лифт. Я с интересом последовал за ними. – Ма! – вопил Алешка, пытаясь содрать шапку. – Уже все прошло! Я пошутил. – С ушами не шутят! – сказала мама, затаскивая его в лифт.
Яков Ильич был страшен – в белом халате, в белой шапочке и с круглым блестящим зеркалом на лбу. – Ну‑с, молодой человек, прошу, – и он величественно показал Алешке на кресло. – Нервных просим удалиться, – сказал он нам с мамой. – Мы не нервные, – поспешила мама. – Мы – сочувствующие. А сочувствовать было чему. Маленький Алешка съежился в громадном врачебном кресле и с ужасом смотрел, как Яков Ильич выбирает из кучи блестящих инструментов самую большую воронку. Мама даже зажмурилась. – Снимайте головной убор, юноша. – Не снимается, – отчаянно пролепетал Алешка. – Узел навечно затянулся. – В нашем мире ничего нет вечного, – рассудительно ответил Яков Ильич и разрезал тесемки устрашающими ножницами. Такими только уши обрезать. Потом он вставил воронку узким концом Лешке в ухо и пустил туда «зайчика» своим зеркалом. И долго в Алешкино ухо смотрел. Вытащил воронку, бросил ее в продолговатый тазик, взял себя за подбородок и сказал: – Да‑с… Если бы у меня были такие уши… Мы с мамой замерли в ожидании самого ужасного. Сейчас он скажет: я бы их отрезал вот этими ножницами и выбросил бы в мусоропровод. И он продолжил как‑то грустно‑мечтательно: – Да‑с… Если бы у меня были такие уши, я стал бы самым счастливым человеком. Не много же ему для счастья надо. – Да‑с… Если бы у меня были такие уши, как бы я их берег! Как бы я их мыл, мыл и мыл! – И грозно уставился на Алешку: – Признавайся, когда ты мыл уши в последний раз? В первом классе? – Во втором, – буркнул Алешка. – Когда в бассейн ходили. Мама покраснела. А я понял, что Алешке сегодня грозит крутая головомойка. Ухомойка, точнее. – Извини, Яша, – сказала мама. – Мы больше так не будем. – Надеюсь, – и Яков Ильич улыбнулся: – Заходите, если что… «Ни за что», – прочитал я в Алешкиных глазах.
Дома мама сказала: – Не знаю, как там твои уши. И что в них разглядел Яшка, но будешь сидеть дома. Два дня, как миленький. Нас это вполне устраивало. Уж очень не хотелось попасть Вадику под горячую руку. – А как же книжки? – спросил меня Алешка, когда мы ложились спать. – Придумаем что‑нибудь. – Вот ты и придумай, – сказал он, – а с меня хватит. Так еще и к зубному угодишь. Тут мы услышали, что наконец‑то пришел с работы папа, и живо уткнулись носами в подушки. – Что так долго? – спросила его мама. – Оперативное совещание. В городе участились угоны машин. Наш отдел подключили к розыску. – А Интерпол тут при чем? – удивилась мама. Папа засмеялся вполголоса, чтобы нас не разбудить: – Наверное, потому, что угоняют иномарки. И они ушли на кухню. – Интересно? – спросил меня Алешка. – Очень интересно, – согласился я.
Утром я придумал, как выручить мамины расчетные книжки без опасности для нас. Мой план основывался на том, что наши родители никогда принципиально не обращали внимания на расклеенные по подъездам всякие объявления. Я выдрал из тетрадки несколько листков и черным маркером крупно написал: «Нашедшего расчетные книжки просим опустить в почтовый ящик кв. 40». Потом подумал и добавил зачем‑то: «Вознаграждение гарантируется». Когда родители разошлись по своим делам, я расклеил объявления по дому. И мы стали ждать результата. Поминутно заглядывая в почтовый ящик. Результата долго не было. А потом он получился. Но вовсе не такой, на который мы рассчитывали. Когда нам надоело ждать и волноваться, я решил проверить объявления – на месте они или уже нет? Любителей срывать чужие объявления всегда хватает. Я сам из их числа. Они были на месте. И поверх моего черного маркера было написано красным: «Фиг вам! Сами придете!» Я сорвал все объявления и выбросил на помойку. Что ж, придется идти в подземное логово Вадика. – Завтра пойдем, – сказал Алешка. – Как раз мой домашний арест кончается. – Это ты плоховато придумал, – возразил я. – Я один пойду. – Щас‑с! – взвизгнул Алешка. – Я тебя одного не пущу! И я знал – не пустит…
|